Три способа бытия

Как далеко готова забрести наша психика, переступив порог искусства?

Картинка, которая всплывает в воображении: Вена эпохи fin-de-siècle, «истина, скрытая под поверхностью», первые теории бессознательного в художественном. Сплоченное сообщество венских интеллектуалов – художники Густав Климт и Эгон Шиле, Оскар Кокошка и Рихард Герстль пересматривают традиционные идеи живописи; архитекторы Отто Вагнер и Адольф Лоос находятся на переднем крае югендстиля и венского модерна; Малер передает эстафету атональным иконоборцам Арнольду Шенбергу и Альбану Бергу; драматург Артур Шницлер шокирует зрителей исследованиями сексуальности посредством внутреннего монолога и скрытых ноток в потоке сознания; молодой Людвиг Витгенштейн, позже ставший одним из величайших философов 20 века, сражается со своими внутренними демонами, а Зигмунд Фрейд в своей скромной квартире неподалеку от Рингштрассе подвергает психоанализу любого, кто может позволить себе его гонорары.

Венский Cецессион превратил мир барочных дворцов, приторных вальсов и бакенбардов в эпоху ар-нуво, холодно-вежливой додекафонии и чисто выбритых физиономий (целью искусства является «показать современному человеку свое истинное лицо», по словам архитектора Сецессиона Отто Вагнера). Именно в ту пору понимание учеными и художниками природы инстинктивной жизни позволило создать культуру, в которой мы до сих пор живем. Так что если вас по-прежнему очаровывает пересечение искусства и разума, извольте любить и жаловать: Three ways of being, Три способа бытия. Подстрекатели и идеологи проекта, его продюсеры и кураторы – д-р Лилах Абрамски-Арази, нейропсихолог, художник и танцовщица, и д-р Асаф Рольф Бен-Шахар, психотерапевт, тренер и писатель – изучили новые аспекты иррационального в нашей бессознательной жизни, что привело к новым откровениям на тему того, как мы видим и воспринимаем, как мы мыслим и чувствуем, как мы реагируем и создаем произведения искусства.

                   Ben Kadishman, Untitled, oil on paper, 2017

Проект Три способа бытия состоит из трех групповых выставок. Каждая из них настроена на определенное состояние сознания. В Yavne's Art Workshop мы ощущаем, как блуждает наша психика, когда мы оказываемся в зоне фантазии; в Tova Osman's Gallery мы узнаем, что происходит, когда взгляд лишен четкой точки отсчета; в Florentine Quartet мы впитываем искусство, о котором нельзя говорить.

Три способа бытия. Три внешних пространства – пространства галерей. Три внутренних пространства: Fantasy, Tode ti и No Point of Reference. Приглашение сдаться недифференцированной реке сознания и подчиниться тому, что понимание здесь – из категории невозможного.

              Avital Cnaani, Mountain surface, Graphite on paper, 2013

«Когда форма мира становится менее отчетливой, более жидкой и неопределенной, мы вступаем в иное состояние сознания, – говорит д-р Асаф Рольф Бен-Шахар. – Мы называем его трансом. Чтобы испытать мир с разных точек зрения, чтобы позволить невыразимому подняться вверх по нашим ногам, подобно легкому ознобу от прохладного ветерка, необходимо ощутить мир как уравнение со многими неизвестными. Бесконечные сенсорные стимулы движутся через наши фильтры и постепенно организуются в искомый мир; и тогда этот мир, который мы создали, становится реальным. Таков этот мир, и именно так я его вижу. Мы привыкаем к привычкам, которые организуют наш мир, мы становимся зависимыми от них. Но порой лед трескается, и в эти трещины, возникающие в привычных нам формах и нарративах, в эти тончайшие отверстия начинает течь вода. С одной стороны, не очень-то и приятно; с другой, происходит (или может произойти) что-то новое и неожиданное, какое-то новое движение».

                                            Фантазия

Высокие деревья и лопасти ветряных мельниц, волки и Красные Шапочки, иголки для анестезии и поцелуи животных. Небо розовое, земля желтая, мои крылья парят высоко в воздухе. Металлический голос звучит откуда-то снаружи, из мира за пределами трещин, где трудно отличить людей от андроидов, и, возможно, это не имеет значения. Морские раковины увлекают нас в океан, к Посейдону, к сиренам, к последствиям кораблекрушения, где пиратские призраки поют свои отчаянно веселые песни.

                        Reuma Zoher Chayot, Collage, 2013

Фантазия – это промежуточное пространство между внутри и снаружи. Она создает параллельную вселенную со множеством параллельных миров – и позволяет нам задержаться в любом из них. Она раскрывает и скрывает, призывая наши собственные фантазии, и считывает их, оставаясь недостижимой. Она строит мосты между внутренним и внешним и создает новые способы увидеть, услышать, почувствовать, испытать. Быть в мире.

Альтернативный мир фантазии не похожий на наш собственный. У него свои законы, которыми мы руководствуемся, иногда забывая в процессе, что мир, который мы создали, более похож на тот, другой, внешний мир, который мы называем реальным, чем мы хотели бы это признать.

  Liza Zabarsky, The centaur, Water colors and rapidogtaph on paper, 2013

Художники: Габи Кричели, Илан Саде, Хедва Реувен, Гони Харлап, Лиза Забарски, Юваль Кедар, Мааяна Вахтель, Лена Зайдель, Сиван Коэн, Ноя Шилони-Хавив, Рахель Кайни, Реума Зохер-Хайот.

                                                 tode ti

Я хочу этого. Только этого. Именно этого, у чего нет ни имени, ни названия, ни слов. Это приказывает нам протянуть руку и прикоснуться к этому пальцами, и почувствовать холод под нашими пальцами, почувствовать, что что-то скользит между ними, как рыба, попытаться это классифицировать, понять и объяснить, чтобы сказать об этом хоть что-то, кроме того, что это это, tode it.

                        Zohdy Qadry, Child, mixed media, 2012

В онтологии Аристотеля, в его учении об отношении между понятиями и чувственным бытием, существует несколько способов говорить о вещах в подлунном мире. Есть категории, которые свидетельствуют о составе вещи: вот, дескать, это сделано из дерева и железа. Можно также указать на функцию вещи: стол – это плоская поверхность, на которой мы размещаем еду. Мы можем говорить и о потенциале вещи: желудь – это семя дуба. Однажды он вырастет и станет дубом.

И во всех этих определениях мы можем обнаружить tode ti. Ибо tode ti является фактом указания на вещь, в частности, на конкретную вещь. Вот здесь слова заканчиваются. Нельзя ничего сказать, кроме как указать на вещь и сказать: вот и всё. Если мы будем настаивать на попытке поймать рыбу, она умрет в наших руках. Мы можем остаться с той вещью, которая есть, и посмотреть, что произойдет.

Художники: Арье Беркович, Авиталь Хнаани, Дганит Берест, Гали Канер, Михаль Нааман, Зохди Квадри, Рани Пардес, Рони Реувен, Шахар Яалом.

                        Без ориентира / без точки отсчета

Стул без спинки, рубашка без рукавов. Мы спускаемся по лестнице, держась за перила.
Нам нужны точки. Хотя бы как место для глаз, чтобы отдохнуть, а не работать слишком усердно. Нам нужны точки, хотя бы для запятых, для моделей, которые позволят нам организовать мир вокруг нас. 

     Nir Dvorai, Towards post urbanism 1, Silver print collage, 2015

Когда у нас нет ни шаблонов, ни каких-либо внешних маркеров, которые указывают нам ориентиры, очень легко заблудиться или запутаться; как я узнаю, когда что-то начнется и когда оно закончится, если нет системы, которая помогает мне организовать и упорядочить свой мир, как я могу понять, что от меня требуется и что мне нужно, и в соответствии с этим изменить свое поведение, даже на уровне восприятия мы создаем порядок в хаосе, стул без спинки, рубашка без рукавов дополняют изображения и звуки, чтобы мы могли организовать их в шаблоны некоего целого, когда у нас нет таких образцов, мы отправляемся в другие пространства, подрывающие привычное восприятие и нашу реальность, мы спускаемся по крутой лестнице без перил, и это не просто трудно или неудобно, это открывает перед нами возможности для чего-то нового, мы отправляемся на активный поиск вещей, чтобы открыть новые углы зрения и новые значения и создать новый мир, вне привычных шаблонов и внутри транс-потока в искусстве, которое не облегчает наше бытие, когда нет ничего совершенно ясного, и наш ум не может начать рассказывать знакомые истории и выводить значения, потому что старое уже расфасовано в коробки, в которые мы заглядываем, и есть возможность создать что-то новое, чтобы перейти куда-то от знакомой истории.

            Lilac Abramsky-Arazi, Julia, Acrylic on canvas,  2017

Художники: Нир Дворай, Нив Борнштейн, Бен Кадишман, Лилах Абрамски-Арази.