home
Что посмотреть

«Паразиты» Пон Чжун Хо

Нечто столь же прекрасное, что и «Магазинные воришки», только с бо́льшим драйвом. Начинаешь совершенно иначе воспринимать философию бытия (не азиаты мы...) и улавливать запах бедности. «Паразиты» – первый южнокорейский фильм, удостоенный «Золотой пальмовой ветви» Каннского фестиваля. Снял шедевр Пон Чжун Хо, в привычном для себя мультижанре, а именно в жанре «пончжунхо». Как всегда, цепляет.

«Синонимы» Надава Лапида

По словам режиссера, почти всё, что происходит в фильме с Йоавом, в том или ином виде случилось с ним самим, когда он после армии приехал в Париж. У Йоава (чей тезка, библейский Йоав был главнокомандующим царя Давида, взявшим Иерусалим) – посттравма и иллюзии, замешанные на мифе о герое Гекторе, защитнике Трои. Видно, таковым он себя и воображает, когда устраивается работать охранником в израильское посольство и когда учит французский в OFII. Но ведь научиться говорить на языке великих философов еще не значит расстаться с собственной идентичностью и стать французом. Сначала надо взять другую крепость – самого себя.

«Frantz» Франсуа Озона

В этой картине сходятся черное и белое (хотя невзначай, того и гляди, вдруг проглянет цветное исподнее), витальное и мортальное, французское и немецкое. Персонажи переходят с одного языка на другой и обратно, зрят природу в цвете от избытка чувств, мерещат невесть откуда воскресших юношей, играющих на скрипке, и вообще чувствуют себя неуютно на этом черно-белом свете. Французы ненавидят немцев, а немцы французов, ибо действие происходит аккурат после Первой мировой. Разрушенный войной комфортный мир сместил систему тоник и доминант, и Франсуа Озон поочередно запускает в наши (д)уши распеваемую народным хором «Марсельезу» и исполняемую оркестром Парижской оперы «Шехерезаду» Римского-Корсакова. На территории мучительного диссонанса, сдобренного не находящим разрешения тристан-аккордом, и обретаются герои фильма. Оттого распутать немецко-французскую головоломку зрителю удается далеко не сразу. 

«Патерсон» Джима Джармуша

В этом фильме всё двоится: стихотворец Патерсон и городишко Патерсон, bus driver и Адам Драйвер, волоокая иранка Лаура и одноименная муза Петрарки, японец Ясудзиро Одзу и японец Масатоси Нагасэ, черно-белые интерьеры и черно-белые капкейки, близнецы и поэты. Да, здесь все немножко поэты, и в этом как раз нет ничего странного. Потому что Джармуш и сам поэт, и фильмы свои он складывает как стихи. Звуковые картины, настоянные на медитации, на многочисленных повторах, на вроде бы рутине, а в действительности – на нарочитой простоте мироздания. Ибо любой поэт, даже если он не поэт, может начать всё с чистого листа.

«Ужасных родителей» Жана Кокто

Необычный для нашего пейзажа режиссер Гади Ролл поставил в Беэр-Шевском театре спектакль о французах, которые говорят быстро, а живут смутно. Проблемы – вечные, старые, как мир: муж охладел к жене, давно и безвозвратно, а она не намерена делить сына с какой-то женщиной, и оттого кончает с собой. Жан Кокто, драматург, поэт, эстет, экспериментатор, был знаком с похожей ситуацией: мать его возлюбленного Жана Маре была столь же эгоистичной.
Сценограф Кинерет Киш нашла правильный и стильный образ спектакля – что-то среднее между офисом, складом, гостиницей, вокзалом; место нигде. Амир Криеф и Шири Голан, уникальный актерский дуэт, уже много раз создававший настроение причастности и глубины в разном материале, достойно отыгрывает смятенный трагифарс. Жан Кокто – в Беэр-Шеве.

Новые сказки для взрослых

Хоть и пичкали нас в детстве недетскими и отнюдь не невинными сказками Шарля Перро и братьев Гримм, знать не знали и ведать не ведали мы, кто все это сотворил. А началось все со «Сказки сказок» - пентамерона неаполитанского поэта, писателя, солдата и госчиновника Джамбаттисты Базиле. Именно в этом сборнике впервые появились прототипы будущих хрестоматийных сказочных героев, и именно по этим сюжетам-самородкам снял свои «Страшные сказки» итальянский режиссер Маттео Гарроне. Правда, под сюжетной подкладкой ощутимо просматриваются Юнг с Грофом и Фрезером, зато цепляет. Из актеров, коих Гарроне удалось подбить на эту авантюру, отметим Сальму Хайек в роли бездетной королевы и Венсана Касселя в роли короля, влюбившегося в голос старушки-затворницы. Из страннейших типов, чьи портреты украсили бы любую галерею гротеска, - короля-самодура (Тоби Джонс), который вырастил блоху до размеров кабана под кроватью в собственной спальне. Отметим также невероятно красивые с пластической точки зрения кадры: оператором выступил поляк Питер Сушицки, явно черпавший вдохновение в иллюстрациях старинных сказок Эдмунда Дюлака и Гюстава Доре.
Что послушать

Kutiman Mix the City

Kutiman Mix the City – обалденный интерактивный проект, выросший из звуков города-без-перерыва. Основан он на понимании того, что у каждого города есть свой собственный звук. Израильский музыкант планетарного масштаба Офир Кутель, выступающий под псевдонимом Kutiman, король ютьюбовой толпы, предоставляет всем шанс создать собственный ремикс из звуков Тель-Авива – на вашей собственной клавиатуре. Смикшировать вибрации города-без-перерыва на интерактивной видеоплатформе можно простым нажатием пальца (главное, конечно, попасть в такт). Приступайте.

Видеоархив событий конкурса Рубинштейна

Все события XIV Международного конкурса пианистов имени Артура Рубинштейна - в нашем видеоархиве! Запись выступлений участников в реситалях, запись выступлений финалистов с камерными составами и с двумя оркестрами - здесь.

Альбом песен Ханоха Левина

Люди на редкость талантливые и среди коллег по шоу-бизнесу явно выделяющиеся - Шломи Шабан и Каролина - объединились в тандем. И записали альбом песен на стихи Ханоха Левина «На побегушках у жизни». Любопытно, что язвительные левиновские тексты вдруг зазвучали нежно и трогательно. Грустинка с прищуром, впрочем, сохранилась.
Что почитать

«Год, прожитый по‑библейски» Эя Джея Джейкобса

...где автор на один год изменил свою жизнь: прожил его согласно всем законам Книги книг.

«Подозрительные пассажиры твоих ночных поездов» Ёко Тавада

Жизнь – это долгое путешествие в вагоне на нижней полке.

Скрюченному человеку трудно держать равновесие. Но это тебя уже не беспокоит. Нельзя сказать, что тебе не нравится застывать в какой-нибудь позе. Но то, что происходит потом… Вот Кузнец выковал твою позу. Теперь ты должна сохранять равновесие в этом неустойчивом положении, а он всматривается в тебя, словно посетитель музея в греческую скульптуру. Потом он начинает исправлять положение твоих ног. Это похоже на внезапный пинок. Он пристает со своими замечаниями, а твое тело уже привыкло к своему прежнему положению. Есть такие части тела, которые вскипают от возмущения, если к ним грубо прикоснуться.

«Комедию д'искусства» Кристофера Мура

На сей раз муза-матерщинница Кристофера Мура подсела на импрессионистскую тему. В июле 1890 года Винсент Ван Гог отправился в кукурузное поле и выстрелил себе в сердце. Вот тебе и joie de vivre. А все потому, что незадолго до этого стал до жути бояться одного из оттенков синего. Дабы установить причины сказанного, пекарь-художник Люсьен Леззард и бонвиван Тулуз-Лотрек совершают одиссею по богемному миру Парижа на излете XIX столетия.
В романе «Sacré Bleu. Комедия д'искусства» привычное шутовство автора вкупе с псевдодокументальностью изящно растворяется в Священной Сини, подгоняемое собственным муровским напутствием: «Я знаю, что вы сейчас думаете: «Ну, спасибо тебе огромное, Крис, теперь ты всем испортил еще и живопись».

«Пфитц» Эндрю Крами

Шотландец Эндрю Крами начертал на бумаге план столицы воображариума, величайшего града просвещения, лихо доказав, что написанное существует даже при отсутствии реального автора. Ибо «язык есть изощреннейшая из иллюзий, разговор - самая обманчивая форма поведения… а сами мы - измышления, мимолетная мысль в некоем мозгу, жест, вряд ли достойный толкования». Получилась сюрреалистическая притча-лабиринт о несуществующих городах - точнее, существующих лишь на бумаге; об их несуществующих жителях с несуществующими мыслями; о несуществующем безумном писателе с псевдобиографией и его существующих романах; о несуществующих графах, слугах и видимости общения; о великом князе, всё это придумавшем (его, естественно, тоже не существует). Рекомендуется любителям медитативного погружения в небыть.

«Тинтина и тайну литературы» Тома Маккарти

Что такое литературный вымысел и как функционирует сегодня искусство, окруженное прочной медийной сетью? Сей непростой предмет исследует эссе британского писателя-интеллектуала о неунывающем репортере с хохолком. Появился он, если помните, аж в 1929-м - стараниями бельгийского художника Эрже. Неповторимый флёр достоверности вокруг вымысла сделал цикл комиксов «Приключения Тинтина» культовым, а его герой получил прописку в новейшей истории. Так, значит, это литература? Вроде бы да, но ничего нельзя знать доподлинно.

«Неполную, но окончательную историю...» Стивена Фрая

«Неполная, но окончательная история классической музыки» записного британского комика - чтиво, побуждающее мгновенно испустить ноту: совершенную или несовершенную, голосом или на клавишах/струнах - не суть. А затем удариться в запой - книжный запой, вестимо, и испить эту чашу до дна. Перейти вместе с автором от нотного стана к женскому, познать, отчего «Мрачный Соломон сиротливо растит флоксы», а правая рука Рахманинова напоминает динозавра, и прочая. Всё это крайне занятно, так что... почему бы и нет?
Что попробовать

Тайские роти

Истинно райское лакомство - тайские блинчики из слоеного теста с начинкой из банана. Обжаривается блинчик с обеих сторон до золотистости и помещается в теплые кокосовые сливки или в заварной крем (можно использовать крем из сгущенного молока). Подается с пылу, с жару, украшенный сверху ледяным кокосовым сорбе - да подается не абы где, а в сиамском ресторане «Тигровая лилия» (Tiger Lilly) в тель-авивской Сароне.

Шомлойскую галушку

Легендарная шомлойская галушка (somlói galuska) - винтажный ромовый десерт, придуманный, по легенде, простым официантом. Отведать ее можно практически в любом ресторане Будапешта - если повезет. Вопреки обманчиво простому названию, сей кондитерский изыск являет собой нечто крайне сложносочиненное: бисквит темный, бисквит светлый, сливки взбитые, цедра лимонная, цедра апельсиновая, крем заварной (патисьер с ванилью, ммм), шоколад, ягоды, орехи, ром... Что ни слой - то скрытый смысл. Прощай, талия.

Бисквитную пасту Lotus с карамелью

Классическое бельгийское лакомство из невероятного печенья - эталона всех печений в мире. Деликатес со вкусом карамели нужно есть медленно, миниатюрной ложечкой - ибо паста так и тает во рту. Остановиться попросту невозможно. Невзирая на калории.

Шоколад с васаби

Изысканный тандем - горький шоколад и зеленая японская приправа - кому-то может показаться сочетанием несочетаемого. Однако распробовавшие это лакомство считают иначе. Вердикт: правильный десерт для тех, кто любит погорячее. А также для тех, кто недавно перечитывал книгу Джоанн Харрис и пересматривал фильм Жерара Кравчика.

Торт «Саркози»

Как и Париж, десерт имени французского экс-президента явно стоит мессы. Оттого и подают его в ресторане Messa на богемной тель-авивской улице ха-Арбаа. Горько-шоколадное безумие (шоколад, заметим, нескольких сортов - и все отменные) заставляет поверить в то, что Саркози вернется. Не иначе.

Малер в собственном соку

25.03.2018Лина Гончарская

Маэстро Иван Фишер поведал за пультом ИФО истинную правду о еврее Малере

Вчера в Израильской филармонии случилось невероятное исполнение Первой симфонии Малера «Титан» – сочинение 28-летнего уроженца еврейского местечка Калиште в Моравии, великого художника и великого визионера, всю жизнь считавшего иудейство своим главным недостатком и вкладывавшего в бесконечные имперски-экспансивные финалы своих симфоний тоску по идеальному жителю Австрийской империи. Кстати, Первая Малера впервые прозвучала под управлением автора как раз в Будапеште. «Как раз» – потому что за пультом Израильского филармонического стоял вчера Иван Фишер, один из лучших дирижеров мира, явленный этому самому миру в том самом Будапеште, в семье еврейского дирижера Шандора Фишера; учившийся игре на фортепиано, скрипке, виолончели, а также композиции в венгерской столице, а дирижированию в Вене у Ганса Сваровски. Он был ассистентом Николауса Арнонкура в Зальцбурге, работал в Лондоне и Вашингтоне, ныне является главой берлинского Концертхауса и существующего при нем Konzerthaus Orchester Berlin, ну и, разумеется, любимого им Будапештского фестивального оркестра, который Фишер создал по возвращении в Будапешт в 1985-м и руководит им по сей день. К слову, Фишер еще и основатель Венгерского Малеровского общества, и неспроста. Музыкальный мир относится к нему как к провидцу и человеку не от мира сего: дирижер, который не заботится о титулах и престиже, у которого нет собственного веб-сайта или даже менеджера, Иван Фишер то и дело учиняет в подведомственных ему оркестрах всякие интересности: то произвольно рассаживая оркестрантов, то усаживая на сцену публику – прямо среди музыкантов, то побуждая своих игроков петь и танцевать. И ему это, в отличие от иных шоуменов, позволительно, потому что у Ивана Фишера всё идет от музыки.

            

                          Иван Фишер. Photo: Ákos Stiller

А всё потому что Фишер – музыкальный архитектор и драматург. В его оркестре звучит каждый тембр – дирижер словно приглашает на прогулку то одну, то другую строптивую барышню, которая безропотно отвечает ему согласием. Да что там барышни, монструозный и ленивый старец-тромбон во время вчерашнего звучания малеровской Первой вдруг тоже подбоченился и стал выглядеть очень даже стильно. Не говоря уже о более молодых его собратьях, из медных да деревянных. Красноречив здесь всякий инструмент, который умелец Фишер позволяет расслышать во всей его красе. Ни разу прежде не куковали так кукушки, не заливались соловьи, не сновали столь шаловливо туда-сюда пушистые лесные обитатели, никогда так отчаянно не перетанцовывали друг друга лендлер-простак и вальс-эстет, и никогда еще так победно и мощно не звучал финальный гимн жизни.

Помимо прочего, Иван Фишер – автор оперы The Red Heifer по мотивам Тисаэсларского дела, признанного «венгерским делом Бейлиса». В 1883 году 15 евреев из деревни Тисаэслар были обвинены в ритуальном убийстве девочки-христианки Эстер Шоймоши (всё как всегда – дабы замешать на ее крови мацу) и в течение полутора лет находились в тюрьме вместе с единственным свидетелем обвинения, 13-летним еврейским мальчиком Мориком Шарфом. В итоге все они были оправданы – после того как с материалами следствия ознакомились независимые судмедэксперты и заявили, что не нашли на теле жертвы следов ритуального убийства. Однако кровавый навет продолжался. По словам Фишера, идею этой оперы он вынашивал 25 лет. Появилась она как раз вовремя – на фоне растущего антисемитизма в его стране, когда венгерские националисты превратили могилу Эстер Шоймоши в место паломничества.


Это был Малер в собственном соку, Малер в контексте своей родословной, Малер, стыдящийся своего еврейства и оттого запрятавший под иронию клезмерские темы Третьей части (те самые, что советские музыковеды упорно именовали цыганскими). Пародийный траурный марш, легкое ворчание пианиссимо, оминоренный студенческий канон «Братец Мартин», сбивающийся на фальцет контрабас, якобы гравюра похорон охотника в манере Калло, а на самом деле воспоминания Малера-мальчика, видевшего, как пятерых его братьев несли в гробах из семейной таверны, где пение никогда не прекращалось; подпрыгивания и подвизгивания лесной братвы, морочащие голову еврейские клезмеры, реальная смерть на невсамделишных похоронах, бездомье, тиккун олам, искренняя неискренность, интеллектуальная a la талмудическая глубина, дописанная по собственному усмотрению шибко красивая тема любви Чайковского из «Ромео и Джульетты» и вечные малеровские неврозы. Ни капли сентиментальности, ни надрыва, ни лубка – европейский дирижер-интеллигент знает, что такое еврейство в высшем его понимании.

Дату рождения Малера  –  7 июля 1860 года – как подметил Норман Лебрехт, можно счесть символикой еврейской жертвы. Это семнадцатый день месяца Таммуз, когда евреи начинают трехнедельный траур по уничтожению Первого и Второго храмов; намек или предупреждение от истории, предзнаменование бездомности. Густав Малер вошел в мир аккурат в пост Семнадцатого таммуза, когда его народ постигли многочисленные несчастья, и все в один день.


Резюме: это была самая великолепная звуковая версия Первой Малера, когда-либо мною слышанная. И она еще раз наглядно показала, какой же великолепный у нас оркестр.

                           Даниил Трифонов. Photo: Dario Acosta

Ну да, конечно, я понимаю – вы хотели бы услышать прежде всего о том, как играл Даниил Трифонов. Играл он, напомню, Фортепианный концерт Шумана ля минор. Ну, во-первых, Трифонов лишился прелести солнечного мальчика, во-вторых, пианизм его вознесся на совсем уж невероятные вершины, в-третьих, он ни в грош не ставит оркестр*, в-четвертых, звук его красив необычайно, что в форте, что в пианиссимо, в-пятых, он внимательно вслушивается в себя и в свое великое служение музыке, в-шестых, исполнение его ну очень безупречно и профессионально, в-седьмых, вас это всё никак не трогает, в-восьмых, на бис он размазал некую манную кашу – по-видимому, собственного сочинения, в-девятых, он не оставил никакого послевкусия. В отличие от Ивана Фишера и Израильского филармонического оркестра. Кларнетам – отдельный респект.

И это особенно досадно, потому что именно здесь «фортепиано переплетается с оркестром самым деликатным способом – невозможно представить одно без другого», – сказала жена Шумана Клара, солирующая во время мировой премьеры Фортепианного концерта ля минор в Дрездене в 1845 году.


  КОЛЛЕГИ  РЕКОМЕНДУЮТ
  КОЛЛЕКЦИОНЕРАМ
Элишева Несис.
«Стервозное танго»
ГЛАВНАЯ   О ПРОЕКТЕ   УСТАВ   ПРАВОВАЯ ИНФОРМАЦИЯ   РЕКЛАМА   СВЯЗАТЬСЯ С НАМИ  
® Culbyt.com
© L.G. Art Video 2013-2024
Все права защищены.
Любое использование материалов допускается только с письменного разрешения редакции.
programming by Robertson