home
Что посмотреть

«Паразиты» Пон Чжун Хо

Нечто столь же прекрасное, что и «Магазинные воришки», только с бо́льшим драйвом. Начинаешь совершенно иначе воспринимать философию бытия (не азиаты мы...) и улавливать запах бедности. «Паразиты» – первый южнокорейский фильм, удостоенный «Золотой пальмовой ветви» Каннского фестиваля. Снял шедевр Пон Чжун Хо, в привычном для себя мультижанре, а именно в жанре «пончжунхо». Как всегда, цепляет.

«Синонимы» Надава Лапида

По словам режиссера, почти всё, что происходит в фильме с Йоавом, в том или ином виде случилось с ним самим, когда он после армии приехал в Париж. У Йоава (чей тезка, библейский Йоав был главнокомандующим царя Давида, взявшим Иерусалим) – посттравма и иллюзии, замешанные на мифе о герое Гекторе, защитнике Трои. Видно, таковым он себя и воображает, когда устраивается работать охранником в израильское посольство и когда учит французский в OFII. Но ведь научиться говорить на языке великих философов еще не значит расстаться с собственной идентичностью и стать французом. Сначала надо взять другую крепость – самого себя.

«Frantz» Франсуа Озона

В этой картине сходятся черное и белое (хотя невзначай, того и гляди, вдруг проглянет цветное исподнее), витальное и мортальное, французское и немецкое. Персонажи переходят с одного языка на другой и обратно, зрят природу в цвете от избытка чувств, мерещат невесть откуда воскресших юношей, играющих на скрипке, и вообще чувствуют себя неуютно на этом черно-белом свете. Французы ненавидят немцев, а немцы французов, ибо действие происходит аккурат после Первой мировой. Разрушенный войной комфортный мир сместил систему тоник и доминант, и Франсуа Озон поочередно запускает в наши (д)уши распеваемую народным хором «Марсельезу» и исполняемую оркестром Парижской оперы «Шехерезаду» Римского-Корсакова. На территории мучительного диссонанса, сдобренного не находящим разрешения тристан-аккордом, и обретаются герои фильма. Оттого распутать немецко-французскую головоломку зрителю удается далеко не сразу. 

«Патерсон» Джима Джармуша

В этом фильме всё двоится: стихотворец Патерсон и городишко Патерсон, bus driver и Адам Драйвер, волоокая иранка Лаура и одноименная муза Петрарки, японец Ясудзиро Одзу и японец Масатоси Нагасэ, черно-белые интерьеры и черно-белые капкейки, близнецы и поэты. Да, здесь все немножко поэты, и в этом как раз нет ничего странного. Потому что Джармуш и сам поэт, и фильмы свои он складывает как стихи. Звуковые картины, настоянные на медитации, на многочисленных повторах, на вроде бы рутине, а в действительности – на нарочитой простоте мироздания. Ибо любой поэт, даже если он не поэт, может начать всё с чистого листа.

«Ужасных родителей» Жана Кокто

Необычный для нашего пейзажа режиссер Гади Ролл поставил в Беэр-Шевском театре спектакль о французах, которые говорят быстро, а живут смутно. Проблемы – вечные, старые, как мир: муж охладел к жене, давно и безвозвратно, а она не намерена делить сына с какой-то женщиной, и оттого кончает с собой. Жан Кокто, драматург, поэт, эстет, экспериментатор, был знаком с похожей ситуацией: мать его возлюбленного Жана Маре была столь же эгоистичной.
Сценограф Кинерет Киш нашла правильный и стильный образ спектакля – что-то среднее между офисом, складом, гостиницей, вокзалом; место нигде. Амир Криеф и Шири Голан, уникальный актерский дуэт, уже много раз создававший настроение причастности и глубины в разном материале, достойно отыгрывает смятенный трагифарс. Жан Кокто – в Беэр-Шеве.

Новые сказки для взрослых

Хоть и пичкали нас в детстве недетскими и отнюдь не невинными сказками Шарля Перро и братьев Гримм, знать не знали и ведать не ведали мы, кто все это сотворил. А началось все со «Сказки сказок» - пентамерона неаполитанского поэта, писателя, солдата и госчиновника Джамбаттисты Базиле. Именно в этом сборнике впервые появились прототипы будущих хрестоматийных сказочных героев, и именно по этим сюжетам-самородкам снял свои «Страшные сказки» итальянский режиссер Маттео Гарроне. Правда, под сюжетной подкладкой ощутимо просматриваются Юнг с Грофом и Фрезером, зато цепляет. Из актеров, коих Гарроне удалось подбить на эту авантюру, отметим Сальму Хайек в роли бездетной королевы и Венсана Касселя в роли короля, влюбившегося в голос старушки-затворницы. Из страннейших типов, чьи портреты украсили бы любую галерею гротеска, - короля-самодура (Тоби Джонс), который вырастил блоху до размеров кабана под кроватью в собственной спальне. Отметим также невероятно красивые с пластической точки зрения кадры: оператором выступил поляк Питер Сушицки, явно черпавший вдохновение в иллюстрациях старинных сказок Эдмунда Дюлака и Гюстава Доре.
Что послушать

Kutiman Mix the City

Kutiman Mix the City – обалденный интерактивный проект, выросший из звуков города-без-перерыва. Основан он на понимании того, что у каждого города есть свой собственный звук. Израильский музыкант планетарного масштаба Офир Кутель, выступающий под псевдонимом Kutiman, король ютьюбовой толпы, предоставляет всем шанс создать собственный ремикс из звуков Тель-Авива – на вашей собственной клавиатуре. Смикшировать вибрации города-без-перерыва на интерактивной видеоплатформе можно простым нажатием пальца (главное, конечно, попасть в такт). Приступайте.

Видеоархив событий конкурса Рубинштейна

Все события XIV Международного конкурса пианистов имени Артура Рубинштейна - в нашем видеоархиве! Запись выступлений участников в реситалях, запись выступлений финалистов с камерными составами и с двумя оркестрами - здесь.

Альбом песен Ханоха Левина

Люди на редкость талантливые и среди коллег по шоу-бизнесу явно выделяющиеся - Шломи Шабан и Каролина - объединились в тандем. И записали альбом песен на стихи Ханоха Левина «На побегушках у жизни». Любопытно, что язвительные левиновские тексты вдруг зазвучали нежно и трогательно. Грустинка с прищуром, впрочем, сохранилась.
Что почитать

«Год, прожитый по‑библейски» Эя Джея Джейкобса

...где автор на один год изменил свою жизнь: прожил его согласно всем законам Книги книг.

«Подозрительные пассажиры твоих ночных поездов» Ёко Тавада

Жизнь – это долгое путешествие в вагоне на нижней полке.

Скрюченному человеку трудно держать равновесие. Но это тебя уже не беспокоит. Нельзя сказать, что тебе не нравится застывать в какой-нибудь позе. Но то, что происходит потом… Вот Кузнец выковал твою позу. Теперь ты должна сохранять равновесие в этом неустойчивом положении, а он всматривается в тебя, словно посетитель музея в греческую скульптуру. Потом он начинает исправлять положение твоих ног. Это похоже на внезапный пинок. Он пристает со своими замечаниями, а твое тело уже привыкло к своему прежнему положению. Есть такие части тела, которые вскипают от возмущения, если к ним грубо прикоснуться.

«Комедию д'искусства» Кристофера Мура

На сей раз муза-матерщинница Кристофера Мура подсела на импрессионистскую тему. В июле 1890 года Винсент Ван Гог отправился в кукурузное поле и выстрелил себе в сердце. Вот тебе и joie de vivre. А все потому, что незадолго до этого стал до жути бояться одного из оттенков синего. Дабы установить причины сказанного, пекарь-художник Люсьен Леззард и бонвиван Тулуз-Лотрек совершают одиссею по богемному миру Парижа на излете XIX столетия.
В романе «Sacré Bleu. Комедия д'искусства» привычное шутовство автора вкупе с псевдодокументальностью изящно растворяется в Священной Сини, подгоняемое собственным муровским напутствием: «Я знаю, что вы сейчас думаете: «Ну, спасибо тебе огромное, Крис, теперь ты всем испортил еще и живопись».

«Пфитц» Эндрю Крами

Шотландец Эндрю Крами начертал на бумаге план столицы воображариума, величайшего града просвещения, лихо доказав, что написанное существует даже при отсутствии реального автора. Ибо «язык есть изощреннейшая из иллюзий, разговор - самая обманчивая форма поведения… а сами мы - измышления, мимолетная мысль в некоем мозгу, жест, вряд ли достойный толкования». Получилась сюрреалистическая притча-лабиринт о несуществующих городах - точнее, существующих лишь на бумаге; об их несуществующих жителях с несуществующими мыслями; о несуществующем безумном писателе с псевдобиографией и его существующих романах; о несуществующих графах, слугах и видимости общения; о великом князе, всё это придумавшем (его, естественно, тоже не существует). Рекомендуется любителям медитативного погружения в небыть.

«Тинтина и тайну литературы» Тома Маккарти

Что такое литературный вымысел и как функционирует сегодня искусство, окруженное прочной медийной сетью? Сей непростой предмет исследует эссе британского писателя-интеллектуала о неунывающем репортере с хохолком. Появился он, если помните, аж в 1929-м - стараниями бельгийского художника Эрже. Неповторимый флёр достоверности вокруг вымысла сделал цикл комиксов «Приключения Тинтина» культовым, а его герой получил прописку в новейшей истории. Так, значит, это литература? Вроде бы да, но ничего нельзя знать доподлинно.

«Неполную, но окончательную историю...» Стивена Фрая

«Неполная, но окончательная история классической музыки» записного британского комика - чтиво, побуждающее мгновенно испустить ноту: совершенную или несовершенную, голосом или на клавишах/струнах - не суть. А затем удариться в запой - книжный запой, вестимо, и испить эту чашу до дна. Перейти вместе с автором от нотного стана к женскому, познать, отчего «Мрачный Соломон сиротливо растит флоксы», а правая рука Рахманинова напоминает динозавра, и прочая. Всё это крайне занятно, так что... почему бы и нет?
Что попробовать

Тайские роти

Истинно райское лакомство - тайские блинчики из слоеного теста с начинкой из банана. Обжаривается блинчик с обеих сторон до золотистости и помещается в теплые кокосовые сливки или в заварной крем (можно использовать крем из сгущенного молока). Подается с пылу, с жару, украшенный сверху ледяным кокосовым сорбе - да подается не абы где, а в сиамском ресторане «Тигровая лилия» (Tiger Lilly) в тель-авивской Сароне.

Шомлойскую галушку

Легендарная шомлойская галушка (somlói galuska) - винтажный ромовый десерт, придуманный, по легенде, простым официантом. Отведать ее можно практически в любом ресторане Будапешта - если повезет. Вопреки обманчиво простому названию, сей кондитерский изыск являет собой нечто крайне сложносочиненное: бисквит темный, бисквит светлый, сливки взбитые, цедра лимонная, цедра апельсиновая, крем заварной (патисьер с ванилью, ммм), шоколад, ягоды, орехи, ром... Что ни слой - то скрытый смысл. Прощай, талия.

Бисквитную пасту Lotus с карамелью

Классическое бельгийское лакомство из невероятного печенья - эталона всех печений в мире. Деликатес со вкусом карамели нужно есть медленно, миниатюрной ложечкой - ибо паста так и тает во рту. Остановиться попросту невозможно. Невзирая на калории.

Шоколад с васаби

Изысканный тандем - горький шоколад и зеленая японская приправа - кому-то может показаться сочетанием несочетаемого. Однако распробовавшие это лакомство считают иначе. Вердикт: правильный десерт для тех, кто любит погорячее. А также для тех, кто недавно перечитывал книгу Джоанн Харрис и пересматривал фильм Жерара Кравчика.

Торт «Саркози»

Как и Париж, десерт имени французского экс-президента явно стоит мессы. Оттого и подают его в ресторане Messa на богемной тель-авивской улице ха-Арбаа. Горько-шоколадное безумие (шоколад, заметим, нескольких сортов - и все отменные) заставляет поверить в то, что Саркози вернется. Не иначе.

Look – значит лук

26.11.2018Лина Гончарская

В Тель-Авиве и Хайфе грядет «Фестиваль Санкт-Петербург», вдохновленный духом города белых ночей и разводных мостов

Обманчивая световая смена дня и ночи и мистика города извне и изнутри породили множество интерактивных действ, приглашающих зрителя блуждать по лабиринту смыслов. Оттого зритель на фестивале явно относится к анатомическому типу homo vagus – «человек блуждающий»; именно такой вид человека, с эстетически измененным сознанием, появился в наших палестинах с созданием визуального иммерсивного театра «Клипа» – радикально фринджевого, с ненормативной эстетикой, действующей на зрителя почти гипнотически. На сей раз «Клипа» показывает перформативную инсталляцию «Look» в память об основоположнике театра Дмитрии Тюльпанове – режиссере, актере и музыканте с питерскими корнями, который большую часть своей жизни работал в Израиле и скончался в 2015 году. Об этой постановке и о других важных вещах мы беседуем с дочерью Дмитрия Тюльпанова Александрой, приехавшей из Санкт-Петербурга на «Фестиваль Санкт-Петербург».

В мире, полном лука, группа художников пытается обернуть, очистить, украсить и вспомнить. Так формулирует идею перформативной инсталляции руководитель театра «Клипа» Идит Херман, поясняя израильтянам: Look is a nickname for onion in Russian. Что же там такое творится?

– Мы разыгрываем действо в комнате, заполненной луком, которая в некотором смысле превращена в палату скорби. Ведь лук не позволяет глазам оставаться сухими, и все неизбежно плачут. Поскольку мы избегаем называть то, что мы делаем, перформансом, поясню, что это арт-live-инсталляция, в которой участвуют люди и 300 килограммов лука.

– 300 килограммов, однако...

– Поэтому плакать будут все, начиная от актеров, предлагающих разные способы, как пролить слезы, и заканчивая зрителями – непременными участниками live-инсталляции. 

– Очевидно, это как-то связано с горем луковым?

– Конечно, это ведь очень грустный сюжет. Главная тема – храм Спас на Крови, с которым был тесно связан мой отец, основатель театра «Клипа» Дмитрий Тюльпанов. Он родом из Санкт-Петербурга, в восьмидесятые годы учился в реставрационном училище и оттачивал мраморные буквы, которые поместили под золотым куполом Спаса на Крови – купол, кстати, тоже выполнен в форме луковицы. А та надпись, которую реставрировал папа, выражает покаянную идею храма: «Сам, Бессмертный Царю, прими моления наша… и остави нам прегрешения наша, яже делом, и словом, и мыслию, ведением, или неведением согрешенная нами…»

Папа рассказывал, что храм очень долгое время реставрировали: с семидесятых годов он стоял в строительных лесах. Тогда среди реставраторов появилась легенда, что в год, когда снимут леса, рухнет весь Советский Союз. Кто-то спишет на стечение обстоятельств, но факт остается фактом: в 1991 году храм «освободили» от строительных лесов, а чуть позднее, в августе того же года, пришел конец советской власти. Напомню, что храм был воздвигнут на месте убийства Александра II, чьи реформы как раз и начали революционный процесс в России, который закончился Великой Октябрьской социалистической революцией.

– Мистика города, что уж тут скажешь...

– Вот и действо, которое мы готовим, затрагивает множество вещей, связанных с Петербургом: блеск и нищета, память о долгой осаде города и его быстром, жестоком строительстве. Лук произрастает в холоде, ему не нужны тепличные условия. И еще у Идит, автора «Look», лук – это связь с голодным блокадным прошлым. Поэтому мы будем варить луковый суп.

– Лук, как и театр «Клипа», ассоциируется еще и с шелухой.

– Да, оттого пол нашей комнаты-инсталляции устилает луковая шелуха, над которой высятся золотые луковичные купола – это напоминает о десятках тысяч тел, на которых был построен Петербург. К слову, представляют «Look» ученики Дмитрия Тюльпанова.

                       

– Вы тоже ученица отца?

– Нет, я искусствовед, занимаюсь совершенно разными вещами, работаю в одном маленьком частном театре, мы называем его стихийной группой людей. Но когда приезжаю в Израиль, то всегда помогаю Идит, шью костюмы, вот сейчас как раз этим занималась... Мы не очень хотели делать инсталляцию в память об отце, скорее, она о том, как тесно основатель театра «Клипа» был связан с Санкт-Петербургом.

– Вы застали отца времен «Дерева», или родились позже?

– Застала, и хорошо это помню. Помню «Дерево» и откуда все это растет, помню, как потом папа откололся от театра и оказался в Израиле вместе с Идит, и они создали свой театр, тоже уводящий из быта в бытие. «Клипа» – новое театральное течение, которое сильно отбивается от академического. В Петербурге много визуальных театров, но все они не такие. А много – потому что это направление, мне кажется, выигрывает во всем: ритм жизни постоянно меняется, и нужно чем-то удивлять, и людям хочется видеть эту яркость, необычность, что-то, не связанное с обыденностью. Выйти из своей реальной жизни.

– Саша, а как относятся к иммерсивному израильскому театру в России?

– То, что делает Идит в последнее время, настолько опережает всё, что есть у нас... В России совсем другой менталитет, не все смогут понять ее идеи, да и на фестиваль не возьмут подобные вещи. Мне это кажется гениальным, но толерантность в России еще на очень слабом уровне. Сейчас театр уходит в бары, в рестораны, потому что там можно свободно высказать свою мысль, обойтись без цензуры. И все небольшие представления разыгрываются в питейных заведениях, потому что со сцены заявить о чем-то неугодном нельзя. Люди хотят иммерсивных шоу, в Питере это сейчас очень модно, и мы своей маленькой группой выступаем в ресторанах. Либо ресторатор покупает квартиру, и мы разыгрываем там представление – в рамках питейного заведения, где можно говорить всё, что угодно.

– А что в основном преследуется?

– Гомосексуальные темы пресекаются сразу, у нас нельзя ничего сказать о своей ориентации, потому что толпа будет возмущаться – прежде всего толпа, не государство. Ну а самые больные темы – это политика и мат. Со сцены не должна звучать обсценная лексика, хотя порой без нецензурных слов не донести мысль. Теперь матерные слова заменили на что-то приличное, но это уже не тот эффект.

С другой стороны, я не смотрю телевизор, потому что если удалить всю ненужную информацию, чтобы она не проходила в мозг, тогда остается столько времени на более важные дела! Всё равно ничего не изменить, поэтому лучше делать что-то прекрасное. Если каждый не будет выслушивать лишнее и делать что-то прекрасное, то и мир станет прекраснее.

Смотрите «Look» 27/11 в 21:00 в Хайфе (Haifa Museum of Art, 26 Shabtai Levy St.) и 28/11 в 21:30 в Тель-Авиве (Beit Hatfutsot, 15 Klauzner St.).


  КОЛЛЕГИ  РЕКОМЕНДУЮТ
  КОЛЛЕКЦИОНЕРАМ
Элишева Несис.
«Стервозное танго»
ГЛАВНАЯ   О ПРОЕКТЕ   УСТАВ   ПРАВОВАЯ ИНФОРМАЦИЯ   РЕКЛАМА   СВЯЗАТЬСЯ С НАМИ  
® Culbyt.com
© L.G. Art Video 2013-2024
Все права защищены.
Любое использование материалов допускается только с письменного разрешения редакции.
programming by Robertson