Нозеда и Беллissimo

Скрипач Джошуа Белл запомнится миру двумя вещами. Нет, не экстраординарностью звуковых комментариев к композиторским текстам и не этапной записью какого-либо опуса. А тем, что сыграл с перерывом в семь лет в вашингтонском метро, нахлобучив бейсболку и шифруясь под обычного уличного музыканта. Это во-первых. А во-вторых, скрипкой работы Страдивари 1713 года, известной как Gibson ex-Huberman. Скрипка эта, названная в честь Бронислава Губермана, основателя Израильского филармонического оркестра, сподобилась стать героиней легенд и сказаний, а также вполне современной детективной истории. Одна из легенд связана с тем, что Губерман, играя на этой скрипке, совершил турне по США, выручил за концерты немалые средства, обрел почитателей и спонсоров, создал фонд и сумел спасти от Катастрофы десятки еврейских музыкантов Европы, добившись для них выездных виз. Ну а детектив случился в 1936 году, когда некий Альтман, молодой скрипач, похитил инструмент из гримерки Губермана в Карнеги-холле, а затем долгие годы пилил и терзал его, поигрывая в сомнительных ресторанных оркестриках. Лишь после смерти супруга вдова Альтмана вернула скрипку страховой компании. В 2001-м ее приобрел Джошуа Белл – почти за четыре миллиона (просили четыре, но ему, как суперстар, сделали скидку; ныне скрипка стоит все пятнадцать).

К слову, в Эрец-Исраэль жил некогда и прадедушка Белла по материнской линии – он прибыл на Святую Землю в 1882 году, с первой волной эмигрантов из Российской империи. Здесь же появился на свет его дед, тогда как сам Джошуа родился в американской Индиане (ныне он признан «живой легендой Индианы» и обласкан наградами губернатора штата). По отцу он шотландец, однако считает себя евреем. На скрипке играет с четырех лет – его мать-психолог любит рассказывать, как в розовом детстве Джошуа натянул на ручки выдвижных ящиков комода резинки и пытался воспроизвести на них мелодии. Ему купили скрипку, наняли учительницу Донну Брихт, которую сменила Мими Цвейг, а затем и известный педагог Джозеф Гинголд; в 14 лет он дебютировал с Филадельфийским филармоническим под управлением Риккардо Мути, etc.

Джошуа Белл действительно хороший скрипач, виртуоз приятного звука и эффектных бисов, с грамотной выучкой и правильным академическим образованием. Плюс известность вроде «Оскара» за саундтрек Джона Корильяно к фильму «Красная скрипка» и участие в симфонической комедии «Моцарт в джунглях», ставшей сериалом. Плюс премия Grammy вкупе с Avery Fisher и голливудский Зал Славы. И, наконец, скромное руководство камерным лондонским оркестром Академии Святого Мартина (Academy St. Martin in the Fields), коим Джошуа Белл еще и дирижирует.

Известность ему принесло исполнение Скрипичного концерта Чайковского с Берлинским филармоническим. Именно этот Скрипичный концерт Белл играл в «Моцарте в джунглях», да и вообще он с ним (с Чайковским) почти не расстается. Шаг несколько рискованный – если вспомнить отзыв влиятельнейшего венского критика XIX века Эдуарда Ганслика в Neue Freie Presse по поводу премьеры: «Мы знаем, что в современной литературе стали появляться сочинения, авторы коих любят подробно воспроизводить самые отвратительные физиологические явления, в том числе скверные запахи. Господин Чайковский доказал, что музыка может не только звучать, но и пахнуть. От его концерта воняет сивухой». (Композитор тогда разобиделся и настрочил кучу писем друзьям, повторяя: «Ганслик назвал мою музыку вонючей!».) Критик, между тем, продолжал: «Скрипка больше не играет – она потрепана, истерзана, избита до синяков». Так вот, Джошуа Белл не доводит свой инструмент до такого состояния: иссине-черному он предпочитает цвет карамели, а трепке и битью – шелковистое поглаживание струн. Слушателя он опять же не утомляет, оставляя того с легкой улыбкой (после иных интерпретаций концерта Чайковского вы ощущаете себя бегуном, пробежавшим длинную дистанцию и даже отчасти запыхавшимся).

С израильскими филармониками Белл сыграет Скрипичный концерт Дворжака (в одной программе) и Третий скрипичный Сен-Санса (в другой). И оба, надо признать, хороши. А ведь первый из них мог и вовсе не случиться – будь Антонин Дворжак более покладистым и пойди он по стопам своих родителей, мир непременно получил бы «Дворжакские колбаски» или «Дворжакские деликатесы». А так чешская семья мясников, еще во младенчестве одарившая отпрыска передником и оселком, потеряла наследника династии, зато музыкальный мир обрел талантливого композитора. В любом случае, Дворжак был достаточно ответственен (гены, гены...), чтобы не полагаться только на композицию, особенно на ранних этапах своей жизни. Он изучал скрипку, вслед за тем альт, и руководил секцией альта в Пражском национальном театральном оркестре. К музыке его с энтузиазмом относился Йоханнес Брамс; он-то и представил Дворжака скрипачу Йозефу Иоахиму, который сподвиг композитора написать для него Скрипичный концерт.

Но не тут-то было. Дворжак отправил известному скрипачу рукопись, которая была возвращена ему со значительным количеством комментариев и... гм, полагаю, есть более идиоматические способы выразить то, что там было написано. Дворжак энергично приступил к работе над ошибками и в мае 1880 года сообщил своему издателю, что труд его завершен. Как бы там ни было, Иоахим никогда не исполнял концерт публично.

Между тем, ля-минорный Концерт для скрипки Дворжака, несомненно, является одним из самых красивых среди своих собратьев, с любопытным финалом в чешском стиле. Трудно понять, отчего он не снискал популярности, сравнимой с дворжаковским же Концертом для виолончели (хотя участь Скрипичного все же лучше, нежели судьба никогда не исполняемого Концерта для фортепиано).

В том же 1880 году сочинил свой Третий скрипичный концерт парижанин Камиль Сен-Санс – и посвятил его другу, скрипачу и композитору Пабло де Сарасате, который солировал на премьере опуса в Гамбурге. Но и в этом случае скрипач сильно повлиял на конечный результат.  Обратите внимание на красивую обертонную линию, которой заканчивается вторая часть (он, Сарасате!). При этом – незаурядное оркестровое мастерство, ясное чувство формы (даже несколько консервативное) и сложный, хотя и не новаторский, гармонический язык; Сен-Санс звучит так, будто потрясения рубежа XIX-ХХ веков никак не повлияли на его стиль.

Не менее примечательна оркестровая часть цикла: Третья, «Героическая» симфония Бетховена, увертюра к «Вольному стрелку» Вебера, ну и, наконец, Респиги с «Римскими фонтанами» и «Пиниями Рима». Более того, за дирижерским пультом все это время предстоит находиться моему личному фавориту, итальянцу Джанандреа Нозеда. Уроженец Милана, которому в течение десяти лет (с 1997 по 2007) доверял свой оркестр маэстро Валерий Гергиев, с 2011 года является главным приглашенным дирижером Израильского филармонического оркестра. И это помимо прочих должностей, вроде руководства театром Реджио в Турине или недавнего назначения на пост музыкального руководителя Национального симфонического оркестра Вашингтона. Президент Италии пожаловал ему орден «За заслуги перед Итальянской республикой», а журнал Musical America наградил званием «дирижером года».

Сподобиться услышать Респиги в его исполнении – счастье неслыханное, ибо Нозеда – итальянец  до самой сути. И дирижирует он очень по-итальянски: мягко, кантиленно, певуче. Музыка при этом получается такая, что мнится, будто играет тройной состав оркестра – ну, по меньшей мере, grande orchestra. И может он быть при этом и колким, и деловито-энергичным, и посмеивающимся, и высмеивающим. Скажем, если речь идет о море, у Нозеды это будет обязательно mare. А никак не la mer. И пинии будут пиниями, pini di Roma, а никак не соснами.

Обычно Джанандреа Нозеда выступает за пультом в роли ловца жемчуга: погружается в бездны, в которые и заглянуть боязно, плавает брассом в самом морском нутре, уверенно ведет драматургическую линию, соблюдая идеальный динамический баланс всех оркестровых групп и любовно отделывая каждый звук. Порой он напоминает бегущего по волнам – в особенности когда оркестровая буря ненадолго утихомиривается и густые иссиня-черные tutti сменяются прозрачными соло. Порой – читает между нот, извлекая из глубин дерзкие нелинейные смыслы.

Ну а в море, как мне кажется, стоит нырнуть, дабы не слиться со средой обитания.

Фото Джанандреа Нозеды: Sussie Ahlburg, Steve Sherman
Фото Джошуа Белла: Lisa Marie Mazzucco, Chris Lee

Расписание концертов