Что посмотреть

«Паразиты» Пон Чжун Хо

Нечто столь же прекрасное, что и «Магазинные воришки», только с бо́льшим драйвом. Начинаешь совершенно иначе воспринимать философию бытия (не азиаты мы...) и улавливать запах бедности. «Паразиты» – первый южнокорейский фильм, удостоенный «Золотой пальмовой ветви» Каннского фестиваля. Снял шедевр Пон Чжун Хо, в привычном для себя мультижанре, а именно в жанре «пончжунхо». Как всегда, цепляет.

«Синонимы» Надава Лапида

По словам режиссера, почти всё, что происходит в фильме с Йоавом, в том или ином виде случилось с ним самим, когда он после армии приехал в Париж. У Йоава (чей тезка, библейский Йоав был главнокомандующим царя Давида, взявшим Иерусалим) – посттравма и иллюзии, замешанные на мифе о герое Гекторе, защитнике Трои. Видно, таковым он себя и воображает, когда устраивается работать охранником в израильское посольство и когда учит французский в OFII. Но ведь научиться говорить на языке великих философов еще не значит расстаться с собственной идентичностью и стать французом. Сначала надо взять другую крепость – самого себя.

«Frantz» Франсуа Озона

В этой картине сходятся черное и белое (хотя невзначай, того и гляди, вдруг проглянет цветное исподнее), витальное и мортальное, французское и немецкое. Персонажи переходят с одного языка на другой и обратно, зрят природу в цвете от избытка чувств, мерещат невесть откуда воскресших юношей, играющих на скрипке, и вообще чувствуют себя неуютно на этом черно-белом свете. Французы ненавидят немцев, а немцы французов, ибо действие происходит аккурат после Первой мировой. Разрушенный войной комфортный мир сместил систему тоник и доминант, и Франсуа Озон поочередно запускает в наши (д)уши распеваемую народным хором «Марсельезу» и исполняемую оркестром Парижской оперы «Шехерезаду» Римского-Корсакова. На территории мучительного диссонанса, сдобренного не находящим разрешения тристан-аккордом, и обретаются герои фильма. Оттого распутать немецко-французскую головоломку зрителю удается далеко не сразу.

«Патерсон» Джима Джармуша

В этом фильме всё двоится: стихотворец Патерсон и городишко Патерсон, bus driver и Адам Драйвер, волоокая иранка Лаура и одноименная муза Петрарки, японец Ясудзиро Одзу и японец Масатоси Нагасэ, черно-белые интерьеры и черно-белые капкейки, близнецы и поэты. Да, здесь все немножко поэты, и в этом как раз нет ничего странного. Потому что Джармуш и сам поэт, и фильмы свои он складывает как стихи. Звуковые картины, настоянные на медитации, на многочисленных повторах, на вроде бы рутине, а в действительности – на нарочитой простоте мироздания. Ибо любой поэт, даже если он не поэт, может начать всё с чистого листа.

«Ужасных родителей» Жана Кокто

Необычный для нашего пейзажа режиссер Гади Ролл поставил в Беэр-Шевском театре спектакль о французах, которые говорят быстро, а живут смутно. Проблемы – вечные, старые, как мир: муж охладел к жене, давно и безвозвратно, а она не намерена делить сына с какой-то женщиной, и оттого кончает с собой. Жан Кокто, драматург, поэт, эстет, экспериментатор, был знаком с похожей ситуацией: мать его возлюбленного Жана Маре была столь же эгоистичной.
Сценограф Кинерет Киш нашла правильный и стильный образ спектакля – что-то среднее между офисом, складом, гостиницей, вокзалом; место нигде. Амир Криеф и Шири Голан, уникальный актерский дуэт, уже много раз создававший настроение причастности и глубины в разном материале, достойно отыгрывает смятенный трагифарс. Жан Кокто – в Беэр-Шеве.

Новые сказки для взрослых

Хоть и пичкали нас в детстве недетскими и отнюдь не невинными сказками Шарля Перро и братьев Гримм, знать не знали и ведать не ведали мы, кто все это сотворил. А началось все со «Сказки сказок» - пентамерона неаполитанского поэта, писателя, солдата и госчиновника Джамбаттисты Базиле. Именно в этом сборнике впервые появились прототипы будущих хрестоматийных сказочных героев, и именно по этим сюжетам-самородкам снял свои «Страшные сказки» итальянский режиссер Маттео Гарроне. Правда, под сюжетной подкладкой ощутимо просматриваются Юнг с Грофом и Фрезером, зато цепляет. Из актеров, коих Гарроне удалось подбить на эту авантюру, отметим Сальму Хайек в роли бездетной королевы и Венсана Касселя в роли короля, влюбившегося в голос старушки-затворницы. Из страннейших типов, чьи портреты украсили бы любую галерею гротеска, - короля-самодура (Тоби Джонс), который вырастил блоху до размеров кабана под кроватью в собственной спальне. Отметим также невероятно красивые с пластической точки зрения кадры: оператором выступил поляк Питер Сушицки, явно черпавший вдохновение в иллюстрациях старинных сказок Эдмунда Дюлака и Гюстава Доре.

Что послушать

Kutiman Mix the City

Kutiman Mix the City – обалденный интерактивный проект, выросший из звуков города-без-перерыва. Основан он на понимании того, что у каждого города есть свой собственный звук. Израильский музыкант планетарного масштаба Офир Кутель, выступающий под псевдонимом Kutiman, король ютьюбовой толпы, предоставляет всем шанс создать собственный ремикс из звуков Тель-Авива – на вашей собственной клавиатуре. Смикшировать вибрации города-без-перерыва на интерактивной видеоплатформе можно простым нажатием пальца (главное, конечно, попасть в такт). Приступайте.

Видеоархив событий конкурса Рубинштейна

Все события XIV Международного конкурса пианистов имени Артура Рубинштейна - в нашем видеоархиве! Запись выступлений участников в реситалях, запись выступлений финалистов с камерными составами и с двумя оркестрами - здесь.

Альбом песен Ханоха Левина

Люди на редкость талантливые и среди коллег по шоу-бизнесу явно выделяющиеся - Шломи Шабан и Каролина - объединились в тандем. И записали альбом песен на стихи Ханоха Левина «На побегушках у жизни». Любопытно, что язвительные левиновские тексты вдруг зазвучали нежно и трогательно. Грустинка с прищуром, впрочем, сохранилась.

Что почитать

«Год, прожитый по‑библейски» Эя Джея Джейкобса

...где автор на один год изменил свою жизнь: прожил его согласно всем законам Книги книг.

«Подозрительные пассажиры твоих ночных поездов» Ёко Тавада

Жизнь – это долгое путешествие в вагоне на нижней полке.

Скрюченному человеку трудно держать равновесие. Но это тебя уже не беспокоит. Нельзя сказать, что тебе не нравится застывать в какой-нибудь позе. Но то, что происходит потом… Вот Кузнец выковал твою позу. Теперь ты должна сохранять равновесие в этом неустойчивом положении, а он всматривается в тебя, словно посетитель музея в греческую скульптуру. Потом он начинает исправлять положение твоих ног. Это похоже на внезапный пинок. Он пристает со своими замечаниями, а твое тело уже привыкло к своему прежнему положению. Есть такие части тела, которые вскипают от возмущения, если к ним грубо прикоснуться.

«Комедию д'искусства» Кристофера Мура

На сей раз муза-матерщинница Кристофера Мура подсела на импрессионистскую тему. В июле 1890 года Винсент Ван Гог отправился в кукурузное поле и выстрелил себе в сердце. Вот тебе и joie de vivre. А все потому, что незадолго до этого стал до жути бояться одного из оттенков синего. Дабы установить причины сказанного, пекарь-художник Люсьен Леззард и бонвиван Тулуз-Лотрек совершают одиссею по богемному миру Парижа на излете XIX столетия.
В романе «Sacré Bleu. Комедия д'искусства» привычное шутовство автора вкупе с псевдодокументальностью изящно растворяется в Священной Сини, подгоняемое собственным муровским напутствием: «Я знаю, что вы сейчас думаете: «Ну, спасибо тебе огромное, Крис, теперь ты всем испортил еще и живопись».

«Пфитц» Эндрю Крами

Шотландец Эндрю Крами начертал на бумаге план столицы воображариума, величайшего града просвещения, лихо доказав, что написанное существует даже при отсутствии реального автора. Ибо «язык есть изощреннейшая из иллюзий, разговор - самая обманчивая форма поведения… а сами мы - измышления, мимолетная мысль в некоем мозгу, жест, вряд ли достойный толкования». Получилась сюрреалистическая притча-лабиринт о несуществующих городах - точнее, существующих лишь на бумаге; об их несуществующих жителях с несуществующими мыслями; о несуществующем безумном писателе с псевдобиографией и его существующих романах; о несуществующих графах, слугах и видимости общения; о великом князе, всё это придумавшем (его, естественно, тоже не существует). Рекомендуется любителям медитативного погружения в небыть.

«Тинтина и тайну литературы» Тома Маккарти

Что такое литературный вымысел и как функционирует сегодня искусство, окруженное прочной медийной сетью? Сей непростой предмет исследует эссе британского писателя-интеллектуала о неунывающем репортере с хохолком. Появился он, если помните, аж в 1929-м - стараниями бельгийского художника Эрже. Неповторимый флёр достоверности вокруг вымысла сделал цикл комиксов «Приключения Тинтина» культовым, а его герой получил прописку в новейшей истории. Так, значит, это литература? Вроде бы да, но ничего нельзя знать доподлинно.

«Неполную, но окончательную историю...» Стивена Фрая

«Неполная, но окончательная история классической музыки» записного британского комика - чтиво, побуждающее мгновенно испустить ноту: совершенную или несовершенную, голосом или на клавишах/струнах - не суть. А затем удариться в запой - книжный запой, вестимо, и испить эту чашу до дна. Перейти вместе с автором от нотного стана к женскому, познать, отчего «Мрачный Соломон сиротливо растит флоксы», а правая рука Рахманинова напоминает динозавра, и прочая. Всё это крайне занятно, так что... почему бы и нет?

Что попробовать

Тайские роти

Истинно райское лакомство - тайские блинчики из слоеного теста с начинкой из банана. Обжаривается блинчик с обеих сторон до золотистости и помещается в теплые кокосовые сливки или в заварной крем (можно использовать крем из сгущенного молока). Подается с пылу, с жару, украшенный сверху ледяным кокосовым сорбе - да подается не абы где, а в сиамском ресторане «Тигровая лилия» (Tiger Lilly) в тель-авивской Сароне.

Шомлойскую галушку

Легендарная шомлойская галушка (somlói galuska) - винтажный ромовый десерт, придуманный, по легенде, простым официантом. Отведать ее можно практически в любом ресторане Будапешта - если повезет. Вопреки обманчиво простому названию, сей кондитерский изыск являет собой нечто крайне сложносочиненное: бисквит темный, бисквит светлый, сливки взбитые, цедра лимонная, цедра апельсиновая, крем заварной (патисьер с ванилью, ммм), шоколад, ягоды, орехи, ром... Что ни слой - то скрытый смысл. Прощай, талия.

Бисквитную пасту Lotus с карамелью

Классическое бельгийское лакомство из невероятного печенья - эталона всех печений в мире. Деликатес со вкусом карамели нужно есть медленно, миниатюрной ложечкой - ибо паста так и тает во рту. Остановиться попросту невозможно. Невзирая на калории.

Шоколад с васаби

Изысканный тандем - горький шоколад и зеленая японская приправа - кому-то может показаться сочетанием несочетаемого. Однако распробовавшие это лакомство считают иначе. Вердикт: правильный десерт для тех, кто любит погорячее. А также для тех, кто недавно перечитывал книгу Джоанн Харрис и пересматривал фильм Жерара Кравчика.

Торт «Саркози»

Как и Париж, десерт имени французского экс-президента явно стоит мессы. Оттого и подают его в ресторане Messa на богемной тель-авивской улице ха-Арбаа. Горько-шоколадное безумие (шоколад, заметим, нескольких сортов - и все отменные) заставляет поверить в то, что Саркози вернется. Не иначе.

Хрустальные туфельки Марины Абрамович

05.08.2019Лина Гончарская

Про сверхъестественное: в «Новую эру» Тель-Авивского музея шагают строем духи, спириты и мистики – наслаждайтесь сказками New Age

В темной-темной комнате, на темном-темном полу стоят мутно-хрустальные туфельки. Даже, пожалуй, туфли. Из необработанного горного хрусталя. А может, из пещеры горного короля.

Туфельки сочинила сербская гуру радикального искусства Марина Абрамович, дабы, по ее велению, примеривший оные тут же исцелился. Или что-то там такое почувствовал. Ну а может, очистился от скверны – если вдруг в здешний пургаторий забредет какая-нибудь la traviata. Ну не суть, главное для Марины – мотив соприсутствия.

Рядом с башмачками в темной-темной комнате стоит безучастная кушетка. Ее же, марининого авторства. С увесистым хрустальным осколком в изголовье, заменяющим подушку. Тоже целебного свойства, стало быть.

Для того чтобы влезть в туфли, нужно снять сначала собственную обувь. А потом голыми ногами – невзирая на прочие голые ноги, коих в Тель-Авивском музее искусств не счесть – погрузиться в хрустальные недра и там замереть. Закрыв глаза, как велит висящая тут же инструкция. Кто-то рискнул. Сказал, что хрусталь холодит. А так – ничего особенного. Молодец, не убоялся, что на ногах из-за туфелек многоразового пользования могут появиться грибочки.

В темной-темной комнате по соседству из других башмачков – огромных мужских лоферов – растут другие грибочки, психоделические. Один молодец вымахал пуще собратьев, диво поглядеть.

Ну и далее – всё чудесатее и чудесатее. Ибо речь о выставке A New Age: The Spiritual in Art, а нью-эйдж – это, как известно, Вудсток, благостные хиппи, «Волосы», Эра Водолея, наркотики, рок-н-ролл. Ибо речь о выставке «Новая эра: о духовном в искусстве», а это, как известно, Кандинский, спириты, мистики – в общем, те, кому было видение.

Первый этаж Тель-Авивского музея искусств погружен в мистический туман. Главная героиня многосоставной экспозиции – Хильма аф Клинт (1862–1944), пионерка абстрактной живописи как языка духа. Шведская художница 19-го века, спирит, теософ и антропософ в одном лице, которая обрела известность лишь спустя десятилетия после смерти. По собственному, между прочим, желанию – в 1931 году Хильма записала в тетради, что мир не готов к ее искусству и что его нельзя показывать никому, по крайней мере, в течение 20 лет после ее ухода в мир иной. Ныне же мир земной поднял ее на котурны, провозгласив первой абстракционисткой – таким вот макаром призрак женщины утер нос Малевичу, Кандинскому, Мондриану и Франтишеку Купке.

Израилю Хильма аф Клинт впервые явлена нынешним летом, зато Музей Гуггенхайма в Нью-Йорке аккурат год тому назад посвятил ей огромную персональную выставку, после которой газеты взахлеб утверждали, что в 2018 году история искусств была переписана набело. Выставка Hilma af Klint: Paintings for the Future («Хильма аф Клинт. Картины для будущего») стала в истории Музея Гуггенхайма самой посещаемой: на ней побывало более 600 тысяч человек. К тому же было продано более 30 тысяч экземпляров каталога выставки, что (по иронии судьбы!) побило прежний рекорд, установленный каталогом выставки Василия Кандинского в 2009 году.

За плечом у Хильмы витали не музы, но духи; под их диктовку она писала свои картины. Вдохновлялась спиритическими явлениями, экспериментировала с науками, черпала идеи в эзотерических и антропософских теориях, зачитывалась мадам Блаватской. Научные открытия того времени – телефон, звуковые волны, рентгеновские лучи, магнитные поля – были для нее доказательством существования невидимых миров, параллельных нашему. Видимый мир, полагала она, далеко не единственный мир; на самом деле это крошечная частица в огромной вселенной, которая иногда частично раскрывается и нам. Оттого она стремилась выразить иное измерение бытия, в котором микрокосм и макрокосм отражают друг друга. К примеру, в солнце или луну помещала маленький храм: крошечных обоеполых человечков, скрестивших шпаги; или масонский треугольник; или звезду Давида. Девушкой Хильма была образованной – шутка ли, выпускница Королевской академии искусств в Стокгольме! – и оставила после себя около 1200 картин и графических работ, а также 26 000 страниц размышлений, большинство из которых мир увидел только 40 лет спустя после ее смерти.

Первая выставка opus posthumum Хильмы аф Клинт состоялась в Лос-Анджелесе в 1986 году под скромным названием «Духовное в искусстве: абстрактная живопись 1890–1985». Куратор выставки, Морис Тухман, случайно наткнулся на ее работы: навещал в Финляндии профессора Сикстена Рингбома, исследователя Кандинского и автора «Звучащего космоса»; тот и посоветовал Тухману поехать в Ярну, поселок Антропософского общества в Швеции, и попросить у тамошних людей разрешения взглянуть на картины Хильмы аф Клинт.

Альфред Барр, выдающийся американский искусствовед и первый директор MoMА, утверждал, что абстрактное искусство родилось, когда художникам стало скучно рисовать факты. Так вошли в историю современного искусства Кандинский, Мондриан, Малевич и Купка. При этом Барр не упомянул о той важной роли, которую играли в их жизни теософия и другие эзотерические учения

С той поры одних ее работы воодушевляют, других – озадачивают. Критики-скептики поначалу посвящали ей неласковые рецензии, полагая ее скорее спиритом, нежели художником. Однако со временем аф Клинт обрела своих последователей – в Чикаго, Гааге, Хельсинки, Лондоне, Вене, Страсбурге, Париже, Берне (лично я впервые побывала на весомой ее экспозиции в Берлине в 2013-м). В Тель-Авивском же музее – в светлом-светлом пространстве, которое и комнатой-то не назовешь, чистый космос – экспонируются 14 крупноформатных картин Хильмы аф Клинт со спиралями и фрактальными узорами. В том числе «Десять самых важных» – серия из десяти настенных росписей, символически изображающих цикличность жизни: детство, молодость, взросление, зрелость и старость; тут же – 10 графических работ, которые прежде никогда не выставлялись; медиумические наброски, выполненные после оккультных ритуалов «Пятерки» (De Fem, группа, созданная Хильмой для еженедельных спиритических сеансов) в технике автоматического письма; страницы ее дневников и тетрадей. Спойлер: перед тем как предстать перед ее полотнами, вооружитесь знанием о том, что женскую духовную суть аф Клинт окрашивает в синий, мужскую – в желтый; физическую любовь символизирует розовый, любовь платоническую – красный (а не наоборот, как могло бы показаться).

«Всякое произведение искусства есть дитя своего времени, – писал Кандинский в начале своего эссе, – часто оно и мать наших чувств. Из этого следует, что каждый культурный период создает свое собственное искусство, которое не может быть повторено»

С духами и духовностью неразлучен дух времени; вторая часть названия выставки позаимствована, как нетрудно догадаться, у Василия Кандинского, автора эссе 1910 года «О духовном в искусстве». О духовном – значит о мистическом, космическом и эзотерическом. Немудрено, что с восхитительными полотнами Хильмы соседствуют работы швейцарки Эммы Кунц (1892–1963), а также духовные искания художников 21-го столетия: упомянутой Марины Абрамович, лос-анджелесских чудаков Фридриха Куната и Адама Рабиновича, австрийско-израильской пары Мунтян (он) / Розенблюм (она) и парижанина Максиме Росси, автора видеоинсталляции о Максе Эрнсте в период его жизни в Седоне, штат Аризона (вслед за появлением «Головы человека, заинтригованного полётом неевклидовой мухи» и разводом с Пегги Гуггенхайм); видеоинсталляцию надо разглядывать через 3D-очки – в темной-темной комнате, разумеется, сидя на чем-то мягком и аморфном.

Эмма Кунц, наделенная телепатическими способностями, да к тому же целительница, начала рисовать в 46 лет, делая наброски на миллиметровой бумаге с помощью маятника. Погружаясь в транс, она черпала оттуда идеи для своих картин с симметричными геометрическими фигурами-мандалами, долженствующими выразить космические энергии, гармонию вселенной и мистические отношения между числами и формами. Подобно Хильме, она не выставляла свои работы при жизни, утверждая, что рисует для 21-го века.

Фридрих Кунат, уроженец Восточного Берлина и Адам Рабинович, урожденный израильтянин (оба, как уже упоминалось, живут в Лос-Анджелесе), и есть те самые авторы лоферов с грибочками из темной-темной комнаты. По их словам, все присутствующие здесь экспонаты – включая сюрреалистические скульптуры и дивной красоты светящиеся картины, то и дело меняющие очертания, как в наркотических грезах (цветы зла, не иначе) – суть одна инсталляция, создающая мрачную эстетическую среду оптического обмана, в которой явно обретается New Age – как контент и эстетика.

Дуэт Мунтян / Розенблюм (проживающий в Вене) представляет серию картин, которые прикидываются фотографиями. Изображены на них пасторальные либо урбанистические сцены с участием красивых и чувственных молодых людей, которые явно «позируют»; Ади Розенблюм, присутствовавшая на презентации, назвала их духовными искателями. По ее словам, отправной точкой для создания этих работ является противостояние пафосным формулам истории искусства. Тут вам и мотивы из Страстей, и архетипические статичные позы, характерные как для глянцевых журналов, так и для христианской иконографии, и исключительно живописные пространства, напоминающие о полотнах эпохи Возрождения. Ади говорит, что их весьма занимает изучение эмоций, которые по-разному интерпретируются в разные эпохи; вступающий тут же Маркус Мунтян называет это «точной двусмысленностью»: с одной стороны, абсолютная банальность, с другой – духовный пафос. Тем не менее, дуэт не отрицает возможность духовности в современном обществе; Ади даже выразила уверенность в том, что человечество движется к светлому будущему, которое уже не за горами; по ее мнению, это своего рода мантра модернизма.

Андре Мальро говорил: «XXI век будет религиозным, или его не будет вообще». Культурологи разного толка полагали нью-эйдж «светской религией». По словам куратора выставки Рут Директор, выставка стремится вернуть новому веку его доброе имя, которого у него никогда не было.

В «Новую эру» в новом крыле Тель-Авивского музея искусств можно шагнуть с 6 августа 2019 года до 2 февраля 2020-го. 10 сентября 2019 года состоится конференция, посвященная Хильме аф Клинт и спиритуалистическому искусству – при участии биографа Хильмы Джулии Восс, Ульфа Вагнера из Фонда Хильмы аф Клинт и искусствоведа Луизы Белградж.

Photos:
Hilma af Klint, Courtesy of the Hilma af Klint Foundation, Photo Moderna Museet, Stockholm
Marina Abramović, Bed For Human Use (II), Marco Anelli
Marina Abramović, Shoes for Departure, Sebastanio Pellion di Persano
Friedrich Kunath installation, Heather Rasmussen
Титульное фото: Александр Цинкер