home
Что посмотреть

«Паразиты» Пон Чжун Хо

Нечто столь же прекрасное, что и «Магазинные воришки», только с бо́льшим драйвом. Начинаешь совершенно иначе воспринимать философию бытия (не азиаты мы...) и улавливать запах бедности. «Паразиты» – первый южнокорейский фильм, удостоенный «Золотой пальмовой ветви» Каннского фестиваля. Снял шедевр Пон Чжун Хо, в привычном для себя мультижанре, а именно в жанре «пончжунхо». Как всегда, цепляет.

«Синонимы» Надава Лапида

По словам режиссера, почти всё, что происходит в фильме с Йоавом, в том или ином виде случилось с ним самим, когда он после армии приехал в Париж. У Йоава (чей тезка, библейский Йоав был главнокомандующим царя Давида, взявшим Иерусалим) – посттравма и иллюзии, замешанные на мифе о герое Гекторе, защитнике Трои. Видно, таковым он себя и воображает, когда устраивается работать охранником в израильское посольство и когда учит французский в OFII. Но ведь научиться говорить на языке великих философов еще не значит расстаться с собственной идентичностью и стать французом. Сначала надо взять другую крепость – самого себя.

«Frantz» Франсуа Озона

В этой картине сходятся черное и белое (хотя невзначай, того и гляди, вдруг проглянет цветное исподнее), витальное и мортальное, французское и немецкое. Персонажи переходят с одного языка на другой и обратно, зрят природу в цвете от избытка чувств, мерещат невесть откуда воскресших юношей, играющих на скрипке, и вообще чувствуют себя неуютно на этом черно-белом свете. Французы ненавидят немцев, а немцы французов, ибо действие происходит аккурат после Первой мировой. Разрушенный войной комфортный мир сместил систему тоник и доминант, и Франсуа Озон поочередно запускает в наши (д)уши распеваемую народным хором «Марсельезу» и исполняемую оркестром Парижской оперы «Шехерезаду» Римского-Корсакова. На территории мучительного диссонанса, сдобренного не находящим разрешения тристан-аккордом, и обретаются герои фильма. Оттого распутать немецко-французскую головоломку зрителю удается далеко не сразу. 

«Патерсон» Джима Джармуша

В этом фильме всё двоится: стихотворец Патерсон и городишко Патерсон, bus driver и Адам Драйвер, волоокая иранка Лаура и одноименная муза Петрарки, японец Ясудзиро Одзу и японец Масатоси Нагасэ, черно-белые интерьеры и черно-белые капкейки, близнецы и поэты. Да, здесь все немножко поэты, и в этом как раз нет ничего странного. Потому что Джармуш и сам поэт, и фильмы свои он складывает как стихи. Звуковые картины, настоянные на медитации, на многочисленных повторах, на вроде бы рутине, а в действительности – на нарочитой простоте мироздания. Ибо любой поэт, даже если он не поэт, может начать всё с чистого листа.

«Ужасных родителей» Жана Кокто

Необычный для нашего пейзажа режиссер Гади Ролл поставил в Беэр-Шевском театре спектакль о французах, которые говорят быстро, а живут смутно. Проблемы – вечные, старые, как мир: муж охладел к жене, давно и безвозвратно, а она не намерена делить сына с какой-то женщиной, и оттого кончает с собой. Жан Кокто, драматург, поэт, эстет, экспериментатор, был знаком с похожей ситуацией: мать его возлюбленного Жана Маре была столь же эгоистичной.
Сценограф Кинерет Киш нашла правильный и стильный образ спектакля – что-то среднее между офисом, складом, гостиницей, вокзалом; место нигде. Амир Криеф и Шири Голан, уникальный актерский дуэт, уже много раз создававший настроение причастности и глубины в разном материале, достойно отыгрывает смятенный трагифарс. Жан Кокто – в Беэр-Шеве.

Новые сказки для взрослых

Хоть и пичкали нас в детстве недетскими и отнюдь не невинными сказками Шарля Перро и братьев Гримм, знать не знали и ведать не ведали мы, кто все это сотворил. А началось все со «Сказки сказок» - пентамерона неаполитанского поэта, писателя, солдата и госчиновника Джамбаттисты Базиле. Именно в этом сборнике впервые появились прототипы будущих хрестоматийных сказочных героев, и именно по этим сюжетам-самородкам снял свои «Страшные сказки» итальянский режиссер Маттео Гарроне. Правда, под сюжетной подкладкой ощутимо просматриваются Юнг с Грофом и Фрезером, зато цепляет. Из актеров, коих Гарроне удалось подбить на эту авантюру, отметим Сальму Хайек в роли бездетной королевы и Венсана Касселя в роли короля, влюбившегося в голос старушки-затворницы. Из страннейших типов, чьи портреты украсили бы любую галерею гротеска, - короля-самодура (Тоби Джонс), который вырастил блоху до размеров кабана под кроватью в собственной спальне. Отметим также невероятно красивые с пластической точки зрения кадры: оператором выступил поляк Питер Сушицки, явно черпавший вдохновение в иллюстрациях старинных сказок Эдмунда Дюлака и Гюстава Доре.
Что послушать

Kutiman Mix the City

Kutiman Mix the City – обалденный интерактивный проект, выросший из звуков города-без-перерыва. Основан он на понимании того, что у каждого города есть свой собственный звук. Израильский музыкант планетарного масштаба Офир Кутель, выступающий под псевдонимом Kutiman, король ютьюбовой толпы, предоставляет всем шанс создать собственный ремикс из звуков Тель-Авива – на вашей собственной клавиатуре. Смикшировать вибрации города-без-перерыва на интерактивной видеоплатформе можно простым нажатием пальца (главное, конечно, попасть в такт). Приступайте.

Видеоархив событий конкурса Рубинштейна

Все события XIV Международного конкурса пианистов имени Артура Рубинштейна - в нашем видеоархиве! Запись выступлений участников в реситалях, запись выступлений финалистов с камерными составами и с двумя оркестрами - здесь.

Альбом песен Ханоха Левина

Люди на редкость талантливые и среди коллег по шоу-бизнесу явно выделяющиеся - Шломи Шабан и Каролина - объединились в тандем. И записали альбом песен на стихи Ханоха Левина «На побегушках у жизни». Любопытно, что язвительные левиновские тексты вдруг зазвучали нежно и трогательно. Грустинка с прищуром, впрочем, сохранилась.
Что почитать

«Год, прожитый по‑библейски» Эя Джея Джейкобса

...где автор на один год изменил свою жизнь: прожил его согласно всем законам Книги книг.

«Подозрительные пассажиры твоих ночных поездов» Ёко Тавада

Жизнь – это долгое путешествие в вагоне на нижней полке.

Скрюченному человеку трудно держать равновесие. Но это тебя уже не беспокоит. Нельзя сказать, что тебе не нравится застывать в какой-нибудь позе. Но то, что происходит потом… Вот Кузнец выковал твою позу. Теперь ты должна сохранять равновесие в этом неустойчивом положении, а он всматривается в тебя, словно посетитель музея в греческую скульптуру. Потом он начинает исправлять положение твоих ног. Это похоже на внезапный пинок. Он пристает со своими замечаниями, а твое тело уже привыкло к своему прежнему положению. Есть такие части тела, которые вскипают от возмущения, если к ним грубо прикоснуться.

«Комедию д'искусства» Кристофера Мура

На сей раз муза-матерщинница Кристофера Мура подсела на импрессионистскую тему. В июле 1890 года Винсент Ван Гог отправился в кукурузное поле и выстрелил себе в сердце. Вот тебе и joie de vivre. А все потому, что незадолго до этого стал до жути бояться одного из оттенков синего. Дабы установить причины сказанного, пекарь-художник Люсьен Леззард и бонвиван Тулуз-Лотрек совершают одиссею по богемному миру Парижа на излете XIX столетия.
В романе «Sacré Bleu. Комедия д'искусства» привычное шутовство автора вкупе с псевдодокументальностью изящно растворяется в Священной Сини, подгоняемое собственным муровским напутствием: «Я знаю, что вы сейчас думаете: «Ну, спасибо тебе огромное, Крис, теперь ты всем испортил еще и живопись».

«Пфитц» Эндрю Крами

Шотландец Эндрю Крами начертал на бумаге план столицы воображариума, величайшего града просвещения, лихо доказав, что написанное существует даже при отсутствии реального автора. Ибо «язык есть изощреннейшая из иллюзий, разговор - самая обманчивая форма поведения… а сами мы - измышления, мимолетная мысль в некоем мозгу, жест, вряд ли достойный толкования». Получилась сюрреалистическая притча-лабиринт о несуществующих городах - точнее, существующих лишь на бумаге; об их несуществующих жителях с несуществующими мыслями; о несуществующем безумном писателе с псевдобиографией и его существующих романах; о несуществующих графах, слугах и видимости общения; о великом князе, всё это придумавшем (его, естественно, тоже не существует). Рекомендуется любителям медитативного погружения в небыть.

«Тинтина и тайну литературы» Тома Маккарти

Что такое литературный вымысел и как функционирует сегодня искусство, окруженное прочной медийной сетью? Сей непростой предмет исследует эссе британского писателя-интеллектуала о неунывающем репортере с хохолком. Появился он, если помните, аж в 1929-м - стараниями бельгийского художника Эрже. Неповторимый флёр достоверности вокруг вымысла сделал цикл комиксов «Приключения Тинтина» культовым, а его герой получил прописку в новейшей истории. Так, значит, это литература? Вроде бы да, но ничего нельзя знать доподлинно.

«Неполную, но окончательную историю...» Стивена Фрая

«Неполная, но окончательная история классической музыки» записного британского комика - чтиво, побуждающее мгновенно испустить ноту: совершенную или несовершенную, голосом или на клавишах/струнах - не суть. А затем удариться в запой - книжный запой, вестимо, и испить эту чашу до дна. Перейти вместе с автором от нотного стана к женскому, познать, отчего «Мрачный Соломон сиротливо растит флоксы», а правая рука Рахманинова напоминает динозавра, и прочая. Всё это крайне занятно, так что... почему бы и нет?
Что попробовать

Тайские роти

Истинно райское лакомство - тайские блинчики из слоеного теста с начинкой из банана. Обжаривается блинчик с обеих сторон до золотистости и помещается в теплые кокосовые сливки или в заварной крем (можно использовать крем из сгущенного молока). Подается с пылу, с жару, украшенный сверху ледяным кокосовым сорбе - да подается не абы где, а в сиамском ресторане «Тигровая лилия» (Tiger Lilly) в тель-авивской Сароне.

Шомлойскую галушку

Легендарная шомлойская галушка (somlói galuska) - винтажный ромовый десерт, придуманный, по легенде, простым официантом. Отведать ее можно практически в любом ресторане Будапешта - если повезет. Вопреки обманчиво простому названию, сей кондитерский изыск являет собой нечто крайне сложносочиненное: бисквит темный, бисквит светлый, сливки взбитые, цедра лимонная, цедра апельсиновая, крем заварной (патисьер с ванилью, ммм), шоколад, ягоды, орехи, ром... Что ни слой - то скрытый смысл. Прощай, талия.

Бисквитную пасту Lotus с карамелью

Классическое бельгийское лакомство из невероятного печенья - эталона всех печений в мире. Деликатес со вкусом карамели нужно есть медленно, миниатюрной ложечкой - ибо паста так и тает во рту. Остановиться попросту невозможно. Невзирая на калории.

Шоколад с васаби

Изысканный тандем - горький шоколад и зеленая японская приправа - кому-то может показаться сочетанием несочетаемого. Однако распробовавшие это лакомство считают иначе. Вердикт: правильный десерт для тех, кто любит погорячее. А также для тех, кто недавно перечитывал книгу Джоанн Харрис и пересматривал фильм Жерара Кравчика.

Торт «Саркози»

Как и Париж, десерт имени французского экс-президента явно стоит мессы. Оттого и подают его в ресторане Messa на богемной тель-авивской улице ха-Арбаа. Горько-шоколадное безумие (шоколад, заметим, нескольких сортов - и все отменные) заставляет поверить в то, что Саркози вернется. Не иначе.

New York Colours

20.12.2013Маша Хинич

New York Colours – золотой

10 декабря

Что я люблю в зимнем Нью-Йорке:

Я люблю купить стакан кофе в Starbucks. Это, конечно, не кофе, а взболтанное кипяченое молоко с пенкой, но к нему в придачу можно заказать лимонную плюшку и усесться на высоком стуле у оконной стойки – чтобы глазеть на прохожих. 

Я люблю мерить обувь в дорогих обувных магазинах. Легко прицениваюсь к туфлям долларов за 560 и жду, пока вокруг суетится пара продавцов – всегда мужчины, поверх униформы носящие короткие фартучки с тремя широкими карманами, как раньше у чистильщиков обуви. Они притаскивают металлическую рогатину, похожую на рейсшину, чтобы точно обмерить ступню, исчезают в темных коридорах позади главной залы, а когда приносят туфли не того размера (мой размер всегда продан – так что я ничем не рискую), их можно в буквальном смысле попирать ногами. 

Я люблю оказаться на пересечении Бродвея и 86-й улицы, чтобы в очередной раз вспомнить забытое – этот квартал 86-й называется Бульвар Исаака Башевиса Зингера. 

Я люблю слушать проповедников, шастающих по вагонам метро – это бездомные, так поднаторевшие в риторике и красноречии, что у них надо учиться ораторскому таланту. Они очень убедительны, но почему-то им никто не подает.

А вот что я очень люблю – покупать в музейных магазинах записные тетрадки в роскошных тисненых переплетах. Потом они вылеживаются в ящике письменного стола – ждут, когда придет их срок, и они станут действующими записными тетрадками с красной обложкой из МоМа; с безумно лиловой в кубик из Музея дизайна; с черным тиснением под египетские иероглифы из Метрополитен; с впечатанным разноцветным буддой из Музея Рубина. А сегодня приобретена тетрадка с переплетом, на котором растекается золотом волоокая роскошная женщина Климта из Neue Galerie.


New York Colours оттенки

9 декабря

У сидящих в поезде метро на скамейке напротив четырех девушек ногти были крашены голубым лаком, а у одной пожилой дамы – густо-коричневым. Смутившись, я спрятала свои розовые в перчатки.

Красно-зеленое с золотом китайское столь чуждо, а зелено-красное с золотом нью-йоркское предрождественское столь мило. 

20 с лишним лет назад я торжественно, как юный пионер, дала себе клятву – никогда, никогда, никогда и еще раз никогда больше не заходить в универмаг MACY'S. Сегодня я эту клятву нарушила. И теперь могу сказать с фанатичной убежденностью: никогда, никогда, никогда и еще раз никогда я больше не буду заходить в универмаг MACY'S, на фасаде которого золотыми лампочками на красном фоне выведено гигантское слово Believe! – Уверуй!

В 10 вечера оказаться в подозрительном темноватом баре на Penn-Station, где «маргариту» подали в большом граненом стакане и где было так уютно читать роман Умберто Эко «Таинственное пламя царицы Лоаны». 


New York Colours – серый, черный, белый

8 декабря

Зимний Нью-Йорк – это серые облака, похожие на шерстяные грубые варежки из необработанной пряжи, белесый туман, непрозрачная дымка, на которую небрежно-неровно наколоты абрисы небоскребов – как светло-серые картонки, раскачивающиеся на одной верхней булавке. Черный асфальт, антрацитовые лужи, невидимый, но ощущаемый лед, жирно-блестящее серебро елочных шаров, снег, покрывающий припаркованные автомобили, как корка молочного шоколада, обволакивающая съедобные фигурки. Одежда в витринах под стать – черно-бело-серая, изредка из-за частокола черно-белых полосок вырывается лиловый бант.


New York Colours – прозрачность

7 декабря

В какое бы время года и суток ни оказалась бы я в Нью-Йорке, обязательно попаду под дождь, не захватив с собой зонт – прогноз погоды и здесь отличается точностью. Шлепая по вечерним блестящим холодным лужам Пятой авеню к МоМА, перебегая по переходам под метровыми в размахе, туго натянутыми на острых спицах зонтами солидных яппи, предвкушаешь пятый этаж: сюрреалисты-дадаисты-футуристы-кубисты-пост-пост-пост… Искусство вкушаешь стоя – так больше влезает. Ни одной скамейки в залах нет, только перед «Лилиями» Моне кожаная кушетка, на которую и шлепаешься (шлеп, лужи, шлеп) с легкой злобой на того, кто изобрел каблуки.

В многосветном сквозном ввысь патио – видео на девяти распростертых в вертикальном плавании экранах. Что-то китайское из будущего Шанхая на фоне прозрачной каллиграфии, придуманное лондонцем Исааком Джулиеном, на что взираешь сверху, с 6-го этажа, где выставка Магритта, столь ловко умевшего самого себя разъять на части и фикции, а потом ловко-спонтанно разбросать шары, кегли, облака и отражения по разным рамам на разных картинах, поплевывая грустной иронией на кисти, замешивая краски на насмешке. Реальность мешала сюрреалистам жить. И бельгийцу Рене тоже...

                      Фото: The Museum of Modern Art (MoMa)

New York Colours колорит джаза

6 декабря

Замечательный сын моей замечательной приятельницы пригласил на концерт живого американского классика, композитора Бернарда Рэндса. Интеллектуалы держали оборону. В небольшом зале собралось человек 60. Все были между собой знакомы, все с отменным чувством юмора, всё было замечательно. Теперь у меня есть диск с автографом Рэндса и новые впечатления в голове-копилке. А Рэндс теперь знает, что есть такое еврейское имя Маша. А теперь цитата от Рэндса – самая свежая, сегодня вечерняя: «В моей музыке нет влияния джаза, но есть влияние той радости, которую я получаю, слушая джаз». 


New York Colours розовый

5 декабря

Сегодня почувствовала себя дикой страшной обезьяной. Залезла на «Эмпайр Стейт Билдинг». То есть чинно поднялась на лифте, в отличие от Кинг-Конга. Последний раз проделывала этот туристический трюк лет 20 с лишним назад. Кинг-Конгов сейчас продают в магазине сувениров на 80-м этаже, обрядив их в розовые маечки.


New York Colours – Ханука

1 декабря

На Times-Square, в других людных завихрениях муравейника, у станции метро Bedford в Вильямсбурге (такой молодежный квартал между польским и ортодоксальным, где половина жителей – киношники и музыканты из Израиля в возрасте до 28 лет) стоят очаровательные пухлощекие 10-летние еврейские мальчики в черных кипах и с ангельски прозрачным взглядом, вопрошающие: «Ты – еврейка?», ну или «Ты – еврей?». Меня не спрашивают, а утверждают – «You are Jewish!» и дарят ханукальные свечки, книжечки с брахот и даже попытались вручить ханукию, но быстро поверили, что я умею зажигать свечи, когда я им пробормотала что-то на идише. Вообще-то я не сильно жалую нью-йоркскую подземку, такси и паром приятнее, но когда при входе-выходе тебе гордо сообщают «Ты - еврейка!», а ты, поддерживая диалог, говоришь «Happy Hanukkah!», то я готова купить проездной на ханукальную неделю.


New York Colours – красно-кровавое бутафорское 

30 ноября

Большинство людей не желают слышать то, чего не хотят услышать – и то естественно и понятно. Сама такая. Потому уверения, письма, сообщения, крики и стенания на тему «я в отпуске» большинством игнорируются. По той же причине время от времени приходится подходить к компьютерам – именно так, к компьютерам: но на ipad я не могу печатать, мой лэптоп (он объелся грибов в Амстердаме пару дней назад – с кем не бывает?) не желает подключаться к интернету, на компьютерах нью-йоркских детей и родителей нет русского шрифта – я одна в семье по кириллице, и шипеть: «я в отпуске». И поскольку я в отпуске, то вчера сходила наконец-то на «Sleep no more» – спектакль, идущий на всех пяти этажах старого отеля в Челси. О да! Понравилось очень! Полный отрыв, но никакого погружения в мистику, в сказку, никакого обещанного побега от реальности и участия в чужой детективной истории. Чувствовала себя, как рыба в воде. Кровавые сцены прозевала, потому что задержалась на джазовых мизансценах – карма продолжает влиять. Шампанское в баре подают в широких плошках. Темнокожая актриса была чудесна, вот только вначале я приняла ее за мальчика. Маски с длинными лукавыми носами выдают обратно вместе с пальто. Вечерний зимний Нью-Йорк (теплый шарф обязателен) чудесен в отпуске. Я – в отпуске!!! Скоро вернусь.

Фото: Маша Хинич


  КОЛЛЕГИ  РЕКОМЕНДУЮТ
  КОЛЛЕКЦИОНЕРАМ
Элишева Несис.
«Стервозное танго»
ГЛАВНАЯ   О ПРОЕКТЕ   УСТАВ   ПРАВОВАЯ ИНФОРМАЦИЯ   РЕКЛАМА   СВЯЗАТЬСЯ С НАМИ  
® Culbyt.com
© L.G. Art Video 2013-2024
Все права защищены.
Любое использование материалов допускается только с письменного разрешения редакции.
programming by Robertson