Венгеров, Смбатян, ASSO

В Большом зале Израильской филармонии состоялся самый теплый концерт из всех возможных. Причиной тому герои вечера – Максим Венгеров, Сергей Смбатян и Государственный симфонический оркестр Армении. Все возможные суперлативы прилагаются

Композиторов тем вечером звали Бах, Брух, Шор, Чайковский и Хачатурян. Сюжет был выстроен почти литературно: сложился он из нескольких новелл, рифмующихся с романтическим веком – какое б ни было тысячелетье на дворе. Сакральности действу добавляли семинаристы из Иерусалимской армянской патриархии во главе с отцом Теодорасом, занимавшие целый ярус.

В Брухе, Шоре и незапланированном Бахе (на бис) Венгеров, Смбатян и оркестр говорили по-бруховски, шоровски и баховски соответственно; в Чайковском по-чайковски говорили Смбатян и оркестр – Венгеров, которого публика отпускать ни в какую не соглашалась, показал на циферблат часов, улыбнулся, пожал плечами – и был таков. Хотя слушать его хотелось бесконечно: скрипач открывал новые миры и забрасывал туда слушателя без карты, но последнему сразу становилось так уютно, что он с готовностью в этих мирах обживался.

Сам же музыкант менялся с каждым произведением. Начав с Первого скрипичного концерта Макса Бруха, Максим Венгеров моментально дал понять, почему он является одним из самых почитаемых artiste étoile мира: речь его слагалась из красноречивых, непринужденных и убедительных фраз, то философски-раздумчивых, то устремленных вперед, форма поражала стройностью пропорций. Изощренная техника, сияющий звук, мощные каскады которого не отрицали нежнейшего pianissimo, особое умение передавать эмоции, непринужденность в исполнении самых сложных фрагментов (это мне, скептику, приходится так выражаться; редко приходится, надо признать, ну да вы сами знаете) сочетались с теплотой и богатством тембральных оттенков – скрипка не раз и не два говорила густым альтовым тембром. Венгеров вообще свободно чувствует себя в нижнем регистре, оттого его пассажи на струне соль неизменно отмечает любой критик, и мы не станем исключением. К слову, играет Максим смычком Яши Хейфеца на инструменте работы Страдивари 1727 года, принадлежавшем скрипачу, композитору, да к тому же другу Бетховена Крейцеру. И инструмент этот вот уже 21 год высказывает мысли и эмоции нынешнего своего обладателя.

                                 Фото: Сергей Демьянчук

Первый скрипичный концерт Бруха написан в 1866-м, а год тот был невероятен по количеству знаковых событий: Пётр Ильич Чайковский окончил Санкт-Петербургскую консерваторию и симфонию «Зимние грезы», Иоганн Штраус сочинил вальс «На прекрасном голубом Дунае», Австрийская империя объявила войну Пруссии, был заключен Венский мирный договор, Достоевский завершил «Преступление и наказание», а Ибсен – «Пер Гюнта», монах Грегор Мендель вывел основные законы наследственности, родились Бакст, Герберт Уэллс, Эрик Сати и Ромен Роллан и, наконец, открылась Московская консерватория. Столь же популярный скрипичный концерт Брамса появится лишь двенадцать лет спустя; так же, как и концерт Бруха, он будет посвящен Йозефу Иоахиму, и так же отвесит ему поклон венгерской темой финала.

Но это лишь лирическое отступление; мы, собственно, о том, что широкая романтическая эмоция, хоть и умудренная мастерством, Венгерову по-прежнему по сердцу. Оттого последовавший после небольшого перерыва Концерт для скрипки с оркестром «Морские пейзажи» Алексея Шора явил тот же объемный и летящий звук (если Брух – это поздний романтизм, то Шор, скорее, постромантизм), к тому же Венгеров эффектно комбинировал сложнейшие приемы звукоизвлечения. Оркестр же был предельно чуток: прозрачная оркестровая ткань была сходна по ощущению с накидкой из органзы, накинутой на плотную скрипичную материю.

                                     Фото: Сергей Демьянчук

Напоследок солист приберег для нас интеллектуальное откровение: в Adagio из Сонаты Баха № 1 для скрипки соло Венгеров словно говорил с баховской душой, приводя свои аргументы – и выслушивая авторские.  Говорил так ясно и точно, что не оставалось никаких недоговоренностей; так проникновенно и глубоко, что вы верили: здесь всё – настоящее. Чистота интонации, элегантность линий, благородство фразировки. И, разумеется, великолепный звук – невероятной, венгеровской красоты, говорить о котором можно только в превосходной степени (ну вот, опять), с умеренным вибрато; получалось такое романтическое барокко. Скрипач идеально соблюдал баланс церковной строгости и человечности, демонстрируя какой-то запредельный уровень мастерства; что ж, в sonata da chiesa некуда спрятаться, кто бы возражал. 

После перерыва, связанного с травмой плеча, Максим Венгеров стал совсем уж выдающимся музыкантом. Словно внешнее обратилось вовнутрь, вглубь – хотя он и остался экстравертом. Бах ведь с кем попало не откровенничает.

                                       Фото: Александр Ханин

Молодые музыканты Государственного симфонического оркестра Армении во главе со своим 32-летним руководителем Сергеем Смбатяном совпадали с солистом идеально – и по темпераменту, и по стилю; чувствовалось, что они находятся на одной эмоциональной волне. Их единение, их задор, их душевный подъем почти физически ощущались залом, вызывая ответные эмоции: глубокие, сильные и яркие. Исключительный дирижерский профессионализм Сергея Смбатяна, его мягкие уверенные движения вновь порождали действо сродни гипнотическому; казалось, что от рук его к каждому пульту тянутся невидимые нити, по которым катится звук. И, разумеется, исполнительский уровень оркестрантов: каждый выкладывался по полной программе, каждый сыграл свою отменную роль в создании целого. Что ж, неудивительно: ведь Государственный симфонический оркестр Армении – не просто оркестр, но ансамбль инструментов.                                   

Сергей Смбатян наделен редким сочетанием даров, включая невероятную, на каком-то космическом уровне музыкальность, и интуицию, и интеллект. Что, учитывая его родословную, еще раз доказывает: гены и гений – понятия взаимосвязанные.

Разумеется, оркестр был не только восхитительным компаньоном, но и самостоятельным организмом – во второй части вечера звучала сюита из «Лебединого озера», где ASSO прослушивался буквально насквозь: маэстро Смбатян выстраивал баланс столь идеально, что можно было расслышать каждую оркестровую группу в любой момент музыкального времени (отдельный респект медным и ударным, в редком оркестре они так хороши; о струнных с деревянными духовыми и говорить не приходится). Играли тепло и страстно, нежно и проникновенно, без пафоса и без рюшечек-оборочек – мало кто рискнет сегодня взяться за такой репертуар.  В какой-то момент я поймала себя на мысли, что отчетливо вижу дрожание водной глади; потом явились лебеди, к которым оркестр отнесся особенно трепетно. И, как и прежде, ASSO подтвердил свою невероятную стилистическую гибкость в сыгранном на бис вальсе Хачатуряна из музыки к драме Лермонтова «Маскарад», обернув знакомый всем и каждому шлягер в благородную музыкальную материю и лишив его глянцевого налета.

В общем, в этот вечер все – и солист, и дирижер, и оркестр – друг друга стоили.

Концерт проходил в рамках фестиваля Wandering Music Stars, организованного Европейским фондом поддержки культуры во главе с Константином Ишхановым и музыкальным руководителем проекта Дмитрием Яблонским.