Крипто-арт из первых рук

Сегодня то ли в искусстве, то ли в мире высоких технологий наблюдается бум крипто-арта. На этой волне Галина Блейх и Елена Серебрякова, создательницы собственного художественного языка – искусства гибридной нейронной сети (HNN Art), «хакеры матрицы коллективного сновидения», стали авторами невиданного дотоле произведения под названием 1px #4be5ff: Symbol of the Digital Civilization.

Л.Г. Сегодня наступила эпоха технической невоспроизводимости, «невзаимозаменяемых токенов» (NFT). Получается, Вальтер Беньямин морально устарел? Тиражирование произведения искусства ныне уже не влияет на его подлинность и единичность, что же до ауры... Аура, по-вашему, осталась?

Е.С. На протяжении веков основной задачей художника было вдохнуть жизнь в свое произведение, подобно тому, как Творец вдыхал жизнь в свое творение. Поэтому между оригиналом и его технической копией всегда существовала такая большая разница – в репродукции это живое дыхание отсутствует. Именно оно и есть «аура» произведения.

Г.Б. Похоже, что Вальтер Биньямин с его идеями сегодня действительно выглядит несколько устаревшим, несмотря на то, что его в обязательном порядке до сих пор цитируют все искусствоведы. С появлением цифрового искусства проблема оригинала и его копии уходит сама собой: каждый файл является одновременно и оригиналом, и собственной копией, подобно клонам овечки Долли, потому что между ними нет никакой разницы. Мы наблюдали своими глазами, насколько ауратичными выглядят на выставках работы многих цифровых художников. Я бы сказала, что понятия «тиражируемость» или «уникальность» не связаны напрямую с ауратичностью, – они могут как обладать ею, так и не обладать. Все зависит от того, на что мы смотрим. Еще я бы сравнила ауру в искусстве с шехиной, то есть Божественным присутствием. И еще мне кажется, что ауратичность может нарастать у «насмотренных» произведений. Скажем, миллионы просмотров в соцсетях, по-моему, «накачивают» изображению плотную ауру.
Однако с появлением NFT идея оригинала приобретает новый смысл. Возвращается приоритет уникальности и неповторимости, единичности. Токен невозможно тиражировать – это как индивидуальное ДНК человека. Те, кто не имеет доступа к оригиналу, могут довольствоваться только созерцанием его репродукции, впрочем, ничем не отличающейся от оригинального произведения, кроме отсутствия токена – фрагмента индивидуального кода. Именно этот код и делает его неповторимым и единственным.

Е.С. В цифровом искусстве возможно присутствие и ауры, и одушевление. И это, конечно, поражает воображение. Я почувствовала это на нашей выставке, увидев в цифровой работе ту самую живую субстанцию и ауру, которые в моем сознании раньше принадлежали только оригинальному произведению доцифрового искусства.

Л.Г. Главное здесь, по-видимому, желание обладать.

Е.С. Если Робинзон Крузо окажется обладателем токена на необитаемом острове, вряд ли его это порадует. Следовательно, обладание – это способ социализации, способ стать видимым. Факт приобретения NFT тут же становится известным в публичном пространстве, ибо в криптомире все операции прозрачны. Приобретая NFT, мы налаживаем контакт с новой виртуальной реальностью. Таким образом, через практику коллекционирования мы начинаем осваивать более сложный многомерный мир, учимся чувствовать «вкус» виртуальных денег и приобретаем футуристический опыт, чтобы легко, как нож в масло, войти в будущее. Все это  расширяет диапазон возможностей, которыми, несомненно, стоит обладать.

Г.Б. Кроме того, коллекционеру NFT не нужно вбивать в стену гвоздь, чтобы повесить картину, не нужно время от времени вытирать с нее пыль или каждый раз, опасаясь воров, включать сигнализацию, уходя из дома.

Л.Г. Каждая крипто-картина подлинна и уникальна. Не кажется ли вам, что покупатель приобретает скорее уникальность, нежели само произведение? Ведь оно нематериально. Или все-таки материально? Есть ли у него физическое тело? И вообще, есть ли таковое у цифрового искусства?

Г.Б. Тут хотелось бы вспомнить нашу с Леной серию работ «В поисках утраченного тела». Она о том, что сознание человека сегодня подолгу путешествует в цифровом мире, а усталое тело из плоти и крови при этом остается дома. Мы задаемся вопросом, не случится ли однажды так, что они больше никогда не встретятся друг с другом... Ведь, по прогнозам посгуманистов, в будущем все мы станем файлами в единой нейросети, и тогда вопрос тела разрешится сам собой – оно станет просто ненужным.
Физическое тело есть у компьютера и монитора, на котором демонстрируется произведение цифрового искусства. У самого же оригинального цифрового произведения тела нет, как и у того участка компьютерного кода, который присваивает произведению уникальный токен. Тем не менее у многих людей есть яркое желание обладать этим «бестелесным» искусством.

   Galina Bleikh & Elena Serebryakova. В поисках утраченного тела

Е.С. Коллекционер бестелесного NFT-арта может стать номадом и с легкостью перемещаться с места на место, не расставаясь со своей любимой коллекцией, размещенной в его телефоне или ноутбуке. Таким образом, коллекционер NFT-арта приобретает возможность создать себе новый, актуальный образ жизни, и поменять саморепрезентацию.

Л.Г. Это, наверное, не те коллекционеры, которые покупают традиционные произведения искусства?

Е.С. Думаю, традиционный коллекционер ничем не отличается от коллекционера NFT-арта. Он так же азартен. Обоим присуще желание обладать произведением искусства, преумножать свою коллекцию, выгодно перепродавать. Оба – такие же игроки на аукционных торгах, они готовы и зарабатывать, и тратить большие деньги на приобретение искусства.

Г.Б. Наверное, это даже не вопрос возраста: ведь коллекционер, готовый приобрести произведение NFT-арта и не очень уверенно чувствующий себя в компьютерных премудростях, всегда может пригласить консультанта. Главное здесь – открытость восприятия и хорошая интуиция.

Л.Г. Теперь поговорим про ваши невзаимозаменяемые токены (NFT). Про ваше художественное произведение под названием 1 px #4be5ff: Symbol of the Digital Civilization. То есть о крипто-квадрате в формате png размером 1 x 1 пиксель, окрашенном в цвет #4be5ff, а именно в небесно-голубой. Напомню, что в цифровом мире пиксель – это единица изобразительности. Так вот, в описании вы указываете: «Размер 1 пиксель и цвет #4be5ff – это уникальное произведение искусства, определяющее код нового золота. Мы провозглашаем # 4be5ff символом новой крипто-эры. В предыдущую эпоху золото служило проекцией эманации света в материальный мир. В эпоху сетевой культуры луч этой эманации проникает в нее в форме компьютерных кодов. Мы считаем наш пиксель новым «Черным квадратом» Малевича цифровой цивилизации».

Г.Б. Да, я всегда считала «Черный квадрат» пророческим портретом пикселя, то есть репрезентацией единицы изобразительности. Если бы Малевич творил в наше время, уверена, что вместо того, чтобы рисовать квадрат, он использовал бы готовый пиксель. Что мы, собственно говоря, и сделали, продолжив традицию русского авангарда. А что касается золота, с которым мы решили разобраться, то оно – важнейший эстетический, сакральный и экономический элемент почти всех культур. Посмотрите, Зевс оплодотворил Данаю золотым дождем, древние евреи норовили молиться Золотому тельцу вместо Всевышнего, из золота отливали тела египетских, греческих, финикийских, индусских, скифских, ацтекских богов. Золото всегда воплощало величие власти и могущество денег.

Galina Bleikh & Elena Serebryakova. 1px #4be5ff: Symbol of the Digital Civilization

Е.С. Зеленовато-голубой, как правило, мы видим в проекциях и отражениях. Когда мы смотрим на море, мы видим его то серым, то синим, то серебристым... Когда же оно становится зеленовато-голубым, это вызывает восторг, воспринимается как чудо и поднимает сознание на более высокий уровень через эту пронзительную ноту. Открывается параметр другой реальности. И когда мы начинаем видеть то, что раньше было невидимым, это и воспринимается  как чудо. Наш цвет – об этом. Это светоносный цвет. Расширение сознания происходит через освоение новых поверхностей отражения света. Так завоевывались новые земли, новые пространства, новые миры, и так открывались людям тайны творения.

Г.Б. И вот на сцену выходит криптовалюта. Совершенно эфемерный эфириум. Конечно, золотой цвет при этом останется в прошлом. Какого цвета может быть компьютерный код? Люди, обладающие способностью синестезии, то есть видящие любую графему в цвете, говорят, что цвет кода – зеленовато-голубой. Мы, опираясь на свой художественный опыт и интуицию, определили этот цвет как #4be5ff. Это и есть цвет «нового золота».

Е.С. Кстати, еще в 2017 году наша выставка в Петербурге называлась «999: Прощай, золото!» и была посвящена этой идее. 999 – это проба червонного, наиболее чистого золота. Выставка проходила под запись Шаляпина «Люди гибнут за металл...»

Л.Г. Вы продаете свой пиксель по стартовой цене 500 эфириумов, что эквивалентно миллиону долларов. Цена уже возросла?

Г.Б. Когда мы выставили наше произведение искусства на продажу, его стартовая цена – 500 эфириумов – соответствовала всего лишь одному миллиону долларов. Но эфириум растет в цене с каждым днем. Сегодня один пиксель, окрашенный нами в цвет #4be5ff, стоит уже более двух миллионов долларов. Мы уверены, что наше произведение искусства найдет своего коллекционера. Это может быть как физическое лицо, так и крупная компания, занимающаяся, например, современными технологиями. Сегодня коллекционерами являются банки, инвестиционные и строительные компании, всевозможные клубы, а также разнообразные сообщества.

Е.С. Наш коллекционер, прежде всего, понимает, что такое смыслоопределяющая арт-работа. Он мыслит перспективами, хорошо разбирается в дискурсе и контекстах современного искусства. Он видит то место, которое наша работа займет на тайм-лайн. Мы думаем, что он может оказаться индийским принцем, графом Монте-Кристо или Змеем Горынычем...

Galina Bleikh & Elena Serebryakova. 1px #4be5ff: Symbol of the Digital Civilization. Визуализация выставки

Л.Г. На каких платформах торгуют новыми произведениями криптоискусства?

Г.Б. Площадки, на которых можно разместить и приобрести NFT-арт, растут в интернете, как грибы после дождя, параллельно с ускоренным ростом курса эфириума, за который он продается. Площадки эти, как правило, платные. Многие из платформ работают по принципу интернет-сообществ: для новых участников требуется рекомендация уже вступивших. Наше произведение стоит на платформе Foundation. Еще из наиболее известных – ArtBlocks, Async, Cargo, Ghost Market, MakersPlace, OpenSea, Rarible, Super Rare, Zora... Список можно продолжить. Выглядят они по-разному, иногда – как просто сувенирная лавка.

Л.Г. Недавно цифровой коллаж американского художника под псевдонимом Beeple был продан на аукционе за 69 миллионов долларов.

Е.С. Я думаю, что такая высокая цена за произведение NFT-арта является отражением замысла по поводу цифрового искусства вообще.

Г.Б. А я в восторге от того, что в наше время человечество позволяет себе так высоко оценивать явления культуры – по сути, избыточные для обычного существования. Это говорит о приоритетах современного общества – получается, что искусство занимает в иерархии общественных ценностей одну из верхних позиций.
Тем не менее, множество людей агрессивно воспринимает современное искусство, считая его – и NFT-арт в частности – мыльным пузырем. Да, не секрет, что часто аукционные продажи являются средством отмывания денег. Но это не столь важно, если взглянуть на наше время через исторический телескоп. Кому сейчас интересно, кто финансировал изготовление Венеры Милосской? И обратите внимание: мы все дружно обсуждаем произведение Beeple – я, вы, мои знакомые – и весь интернет. То есть яркая продажа, кажущаяся нам парадоксальной, формирует культурный дискурс и выстраивает новые отношения человека с искусством.

                  Galina Bleikh & Elena Serebryakova. Крик

Л.Г. Если сравнивать криптоискусство с картинами, скажем, Пикассо, можно заметить, что есть у них нечто общее: возможность подтвердить право собственности на произведение. Что еще?

Г.Б. За исключением возможности потрогать (кстати, картину Пикассо вам все равно потрогать в музее не разрешат), взвесить или повредить произведение механически (как это, увы, случилось с рембрандтовской «Данаей» в Эрмитаже), я не вижу большой разницы. Ну разве что для созерцания NFT-арта необходим экран (это может быть экран как смарфона, так и домашнего кинотеатра), а также электрическое питание. А еще, в отличие от картины Пикассо, криптоискусство может быть подвижным и звучащим – я имею в виду анимацию, видео- и аудиоарт.
 

Л.Г. В чем главная ценность криптоискусства?

Г.Б. Появление криптоискусства – это, несомненно, культурная революция! Вообще искусство и технология неразрывны: древний человек выцарапывал рисунки камнем на стене пещеры, потом появились различные технологии изготовления красок, способа обработки камня и так далее. Сегодня происходит быстрый качественный скачок. На протяжении жизни одного поколения человек одной ногой уже оказался в виртуальной реальности и, похоже, скоро поставит туда вторую. Моя мама родилась еще до войны, во времена, когда из технических средств массовой информации существовало только радио в виде «тарелок», а сейчас она активно пользуется Гуглом и разговаривает с искусственным интеллектом. Конечно, искусство как практика по осмыслению реальности и созданию соответствующих ей культурных моделей устремляется в эту новую область.
Цифровое искусство – это уже наше настоящее и, несомненно, будущее. А появление криптоискусства приводит в соответствие способы функционирования цифрового и традиционного искусства, возвращая ему понятие уникальности. Кстати, именно об этих вопросах мы с Леной размышляем посредством интерактивных инсталляций на нашей персональной выставке, которая через месяц откроется в в CICA – Музее современного искусства в Сеуле. Мы называем нашу работу “1 px #4be5ff” символом цифровой цивилизации, потому что в ней универсальное понятие – окрашенный определенным образом пиксель – встречается с понятием индивидуального, неповторимого, что и является сутью блокчейн-технологий будущего.

  Galina Bleikh & Elena Serebryakova. Девушка с жемчужной сережкой

Л.Г. Судя по всему, пиксель в наши дни становится выгодным капиталовложением...