home
Что посмотреть

«Паразиты» Пон Чжун Хо

Нечто столь же прекрасное, что и «Магазинные воришки», только с бо́льшим драйвом. Начинаешь совершенно иначе воспринимать философию бытия (не азиаты мы...) и улавливать запах бедности. «Паразиты» – первый южнокорейский фильм, удостоенный «Золотой пальмовой ветви» Каннского фестиваля. Снял шедевр Пон Чжун Хо, в привычном для себя мультижанре, а именно в жанре «пончжунхо». Как всегда, цепляет.

«Синонимы» Надава Лапида

По словам режиссера, почти всё, что происходит в фильме с Йоавом, в том или ином виде случилось с ним самим, когда он после армии приехал в Париж. У Йоава (чей тезка, библейский Йоав был главнокомандующим царя Давида, взявшим Иерусалим) – посттравма и иллюзии, замешанные на мифе о герое Гекторе, защитнике Трои. Видно, таковым он себя и воображает, когда устраивается работать охранником в израильское посольство и когда учит французский в OFII. Но ведь научиться говорить на языке великих философов еще не значит расстаться с собственной идентичностью и стать французом. Сначала надо взять другую крепость – самого себя.

«Frantz» Франсуа Озона

В этой картине сходятся черное и белое (хотя невзначай, того и гляди, вдруг проглянет цветное исподнее), витальное и мортальное, французское и немецкое. Персонажи переходят с одного языка на другой и обратно, зрят природу в цвете от избытка чувств, мерещат невесть откуда воскресших юношей, играющих на скрипке, и вообще чувствуют себя неуютно на этом черно-белом свете. Французы ненавидят немцев, а немцы французов, ибо действие происходит аккурат после Первой мировой. Разрушенный войной комфортный мир сместил систему тоник и доминант, и Франсуа Озон поочередно запускает в наши (д)уши распеваемую народным хором «Марсельезу» и исполняемую оркестром Парижской оперы «Шехерезаду» Римского-Корсакова. На территории мучительного диссонанса, сдобренного не находящим разрешения тристан-аккордом, и обретаются герои фильма. Оттого распутать немецко-французскую головоломку зрителю удается далеко не сразу. 

«Патерсон» Джима Джармуша

В этом фильме всё двоится: стихотворец Патерсон и городишко Патерсон, bus driver и Адам Драйвер, волоокая иранка Лаура и одноименная муза Петрарки, японец Ясудзиро Одзу и японец Масатоси Нагасэ, черно-белые интерьеры и черно-белые капкейки, близнецы и поэты. Да, здесь все немножко поэты, и в этом как раз нет ничего странного. Потому что Джармуш и сам поэт, и фильмы свои он складывает как стихи. Звуковые картины, настоянные на медитации, на многочисленных повторах, на вроде бы рутине, а в действительности – на нарочитой простоте мироздания. Ибо любой поэт, даже если он не поэт, может начать всё с чистого листа.

«Ужасных родителей» Жана Кокто

Необычный для нашего пейзажа режиссер Гади Ролл поставил в Беэр-Шевском театре спектакль о французах, которые говорят быстро, а живут смутно. Проблемы – вечные, старые, как мир: муж охладел к жене, давно и безвозвратно, а она не намерена делить сына с какой-то женщиной, и оттого кончает с собой. Жан Кокто, драматург, поэт, эстет, экспериментатор, был знаком с похожей ситуацией: мать его возлюбленного Жана Маре была столь же эгоистичной.
Сценограф Кинерет Киш нашла правильный и стильный образ спектакля – что-то среднее между офисом, складом, гостиницей, вокзалом; место нигде. Амир Криеф и Шири Голан, уникальный актерский дуэт, уже много раз создававший настроение причастности и глубины в разном материале, достойно отыгрывает смятенный трагифарс. Жан Кокто – в Беэр-Шеве.

Новые сказки для взрослых

Хоть и пичкали нас в детстве недетскими и отнюдь не невинными сказками Шарля Перро и братьев Гримм, знать не знали и ведать не ведали мы, кто все это сотворил. А началось все со «Сказки сказок» - пентамерона неаполитанского поэта, писателя, солдата и госчиновника Джамбаттисты Базиле. Именно в этом сборнике впервые появились прототипы будущих хрестоматийных сказочных героев, и именно по этим сюжетам-самородкам снял свои «Страшные сказки» итальянский режиссер Маттео Гарроне. Правда, под сюжетной подкладкой ощутимо просматриваются Юнг с Грофом и Фрезером, зато цепляет. Из актеров, коих Гарроне удалось подбить на эту авантюру, отметим Сальму Хайек в роли бездетной королевы и Венсана Касселя в роли короля, влюбившегося в голос старушки-затворницы. Из страннейших типов, чьи портреты украсили бы любую галерею гротеска, - короля-самодура (Тоби Джонс), который вырастил блоху до размеров кабана под кроватью в собственной спальне. Отметим также невероятно красивые с пластической точки зрения кадры: оператором выступил поляк Питер Сушицки, явно черпавший вдохновение в иллюстрациях старинных сказок Эдмунда Дюлака и Гюстава Доре.
Что послушать

Kutiman Mix the City

Kutiman Mix the City – обалденный интерактивный проект, выросший из звуков города-без-перерыва. Основан он на понимании того, что у каждого города есть свой собственный звук. Израильский музыкант планетарного масштаба Офир Кутель, выступающий под псевдонимом Kutiman, король ютьюбовой толпы, предоставляет всем шанс создать собственный ремикс из звуков Тель-Авива – на вашей собственной клавиатуре. Смикшировать вибрации города-без-перерыва на интерактивной видеоплатформе можно простым нажатием пальца (главное, конечно, попасть в такт). Приступайте.

Видеоархив событий конкурса Рубинштейна

Все события XIV Международного конкурса пианистов имени Артура Рубинштейна - в нашем видеоархиве! Запись выступлений участников в реситалях, запись выступлений финалистов с камерными составами и с двумя оркестрами - здесь.

Альбом песен Ханоха Левина

Люди на редкость талантливые и среди коллег по шоу-бизнесу явно выделяющиеся - Шломи Шабан и Каролина - объединились в тандем. И записали альбом песен на стихи Ханоха Левина «На побегушках у жизни». Любопытно, что язвительные левиновские тексты вдруг зазвучали нежно и трогательно. Грустинка с прищуром, впрочем, сохранилась.
Что почитать

«Год, прожитый по‑библейски» Эя Джея Джейкобса

...где автор на один год изменил свою жизнь: прожил его согласно всем законам Книги книг.

«Подозрительные пассажиры твоих ночных поездов» Ёко Тавада

Жизнь – это долгое путешествие в вагоне на нижней полке.

Скрюченному человеку трудно держать равновесие. Но это тебя уже не беспокоит. Нельзя сказать, что тебе не нравится застывать в какой-нибудь позе. Но то, что происходит потом… Вот Кузнец выковал твою позу. Теперь ты должна сохранять равновесие в этом неустойчивом положении, а он всматривается в тебя, словно посетитель музея в греческую скульптуру. Потом он начинает исправлять положение твоих ног. Это похоже на внезапный пинок. Он пристает со своими замечаниями, а твое тело уже привыкло к своему прежнему положению. Есть такие части тела, которые вскипают от возмущения, если к ним грубо прикоснуться.

«Комедию д'искусства» Кристофера Мура

На сей раз муза-матерщинница Кристофера Мура подсела на импрессионистскую тему. В июле 1890 года Винсент Ван Гог отправился в кукурузное поле и выстрелил себе в сердце. Вот тебе и joie de vivre. А все потому, что незадолго до этого стал до жути бояться одного из оттенков синего. Дабы установить причины сказанного, пекарь-художник Люсьен Леззард и бонвиван Тулуз-Лотрек совершают одиссею по богемному миру Парижа на излете XIX столетия.
В романе «Sacré Bleu. Комедия д'искусства» привычное шутовство автора вкупе с псевдодокументальностью изящно растворяется в Священной Сини, подгоняемое собственным муровским напутствием: «Я знаю, что вы сейчас думаете: «Ну, спасибо тебе огромное, Крис, теперь ты всем испортил еще и живопись».

«Пфитц» Эндрю Крами

Шотландец Эндрю Крами начертал на бумаге план столицы воображариума, величайшего града просвещения, лихо доказав, что написанное существует даже при отсутствии реального автора. Ибо «язык есть изощреннейшая из иллюзий, разговор - самая обманчивая форма поведения… а сами мы - измышления, мимолетная мысль в некоем мозгу, жест, вряд ли достойный толкования». Получилась сюрреалистическая притча-лабиринт о несуществующих городах - точнее, существующих лишь на бумаге; об их несуществующих жителях с несуществующими мыслями; о несуществующем безумном писателе с псевдобиографией и его существующих романах; о несуществующих графах, слугах и видимости общения; о великом князе, всё это придумавшем (его, естественно, тоже не существует). Рекомендуется любителям медитативного погружения в небыть.

«Тинтина и тайну литературы» Тома Маккарти

Что такое литературный вымысел и как функционирует сегодня искусство, окруженное прочной медийной сетью? Сей непростой предмет исследует эссе британского писателя-интеллектуала о неунывающем репортере с хохолком. Появился он, если помните, аж в 1929-м - стараниями бельгийского художника Эрже. Неповторимый флёр достоверности вокруг вымысла сделал цикл комиксов «Приключения Тинтина» культовым, а его герой получил прописку в новейшей истории. Так, значит, это литература? Вроде бы да, но ничего нельзя знать доподлинно.

«Неполную, но окончательную историю...» Стивена Фрая

«Неполная, но окончательная история классической музыки» записного британского комика - чтиво, побуждающее мгновенно испустить ноту: совершенную или несовершенную, голосом или на клавишах/струнах - не суть. А затем удариться в запой - книжный запой, вестимо, и испить эту чашу до дна. Перейти вместе с автором от нотного стана к женскому, познать, отчего «Мрачный Соломон сиротливо растит флоксы», а правая рука Рахманинова напоминает динозавра, и прочая. Всё это крайне занятно, так что... почему бы и нет?
Что попробовать

Тайские роти

Истинно райское лакомство - тайские блинчики из слоеного теста с начинкой из банана. Обжаривается блинчик с обеих сторон до золотистости и помещается в теплые кокосовые сливки или в заварной крем (можно использовать крем из сгущенного молока). Подается с пылу, с жару, украшенный сверху ледяным кокосовым сорбе - да подается не абы где, а в сиамском ресторане «Тигровая лилия» (Tiger Lilly) в тель-авивской Сароне.

Шомлойскую галушку

Легендарная шомлойская галушка (somlói galuska) - винтажный ромовый десерт, придуманный, по легенде, простым официантом. Отведать ее можно практически в любом ресторане Будапешта - если повезет. Вопреки обманчиво простому названию, сей кондитерский изыск являет собой нечто крайне сложносочиненное: бисквит темный, бисквит светлый, сливки взбитые, цедра лимонная, цедра апельсиновая, крем заварной (патисьер с ванилью, ммм), шоколад, ягоды, орехи, ром... Что ни слой - то скрытый смысл. Прощай, талия.

Бисквитную пасту Lotus с карамелью

Классическое бельгийское лакомство из невероятного печенья - эталона всех печений в мире. Деликатес со вкусом карамели нужно есть медленно, миниатюрной ложечкой - ибо паста так и тает во рту. Остановиться попросту невозможно. Невзирая на калории.

Шоколад с васаби

Изысканный тандем - горький шоколад и зеленая японская приправа - кому-то может показаться сочетанием несочетаемого. Однако распробовавшие это лакомство считают иначе. Вердикт: правильный десерт для тех, кто любит погорячее. А также для тех, кто недавно перечитывал книгу Джоанн Харрис и пересматривал фильм Жерара Кравчика.

Торт «Саркози»

Как и Париж, десерт имени французского экс-президента явно стоит мессы. Оттого и подают его в ресторане Messa на богемной тель-авивской улице ха-Арбаа. Горько-шоколадное безумие (шоколад, заметим, нескольких сортов - и все отменные) заставляет поверить в то, что Саркози вернется. Не иначе.

Тэнно Пент Соостер & Сергей Буньков. «Тропы»

03.09.2015

Архиинтересные израильские художники Сергей Буньков и Тэнно Пент Соостер затеяли дуэтную выставку «Тропы». Ощущаешь себя на ней, словно в саду расходящихся тропок Борхеса, где ветвятся и переплетаются реальности. Велик соблазн войти в дремучий лес и, поминутно оглядываясь, увидеть в нем новую аллегорию живописи, грандиозную шараду, метафору пропасти смысла и прочее из разряда l'art au sommet. Лес, вестимо, населяет всякая живность – птицы, звери, насекомые, гибриды, хасиды. Да что там – и Моцарт в птичьем гаме, и Гете, свищущий на вьющейся тропе… Направо ль пойдешь, налево ль – того и гляди, заблудишься.

Лина Гончарская: Знаете, когда вы впервые сказали, что выставка будет называться «Тропы», отчего-то подумалось о речевых оборотах. Тех самых tropos, где слово меняет прямое значение на переносное. Что, собственно, в ваших картинах обычно и происходит.

Тэнно Соостер: И все-таки мы имели в виду тропинки, которые пересекаются и на которых можно встретить другого человека, в данном случае – другого художника. И понять, что в этом большом лесу у тебя есть сообщник и соратник.

Сергей Буньков: Да, в этом большом дремучем лесу мы пробивали каждый свою тропу – и вот в какой-то момент они сошлись.

                              Сергей Буньков. Без названия

                      Тэнно Пент Соостер. Capitano Cocodrillo

Л. Г.: Сошлись ли? Уж очень трудно заподозрить вас в том, что вы можете сложиться как арт-дуэт.

Т. С.: Совершенно верно, но при этом мы все-таки отмечаем друг у друга одинаковые темы, которые крайне нас увлекают – всякие там ящерицы, богомолы, насекомые, рыбы... Просто Сергей одно значение в это вкладывает, а я – совершенно другое. Но при этом мы пользуемся одним праязыком. Скажем, у меня рыба возникла оттого, что я к Эстонии близок. На острове, на котором я рос у дедушки, мы с рыбаками выходили в море и занимались ловом, и мне уже тогда было страшно интересно смотреть на этих рыб: я часами мог сидеть, зарисовывая их головы и плавники... У нас даже была камбала – удивительная, фантастическая животная с лицом на одной стороне. Я ко всему подхожу с научной точки зрения, поэтому углубился в тему и вычитал, что у камбалы постепенно один глаз переполз на другую сторону. Потому что она решила жить таким вот плоским образом. Просто взяла – и сама так себя переделала.

                       Тэнно Пент Соостер. Без названия

Еще мне очень нравятся старинные сподвижники науки – те самые, что ездили в научные экспедиции в 1700-1800 годы и всё там зарисовывали. Нельзя даже сказать, что это художники, скорее, это люди, которые имели некий талант к рисованию. И вот они разрезали листочек, или лягушку, и, как Леонардо да Винчи, скрупулезно это дело исследовали. Так и я, когда рисую своих животных и насекомых, пытаюсь как можно глубже войти в объект и выяснить о нем как можно больше. Некоторых я даже систематизирую – то есть каждый мой рисунок в то же время является научным изысканием.

С. Б.: А у меня образы всегда растекаемые, обобщенные, затуманенные. Я называю их образами белого шума. Вот, скажем, богомол для меня – это китайская музыка с колокольчиками и драконами на красном фоне. Для меня ведь всего важнее музыкальная составляющая картины – колокольчики, шум ветра... Поэтому конкретно ответить, что такое богомол, я не могу, но могу подыскать какую-то музыку. 

                               Сергей Буньков. Без названия

Т. С.: Богомол – странное существо: как он складывает ручки, как вертит головой, которая вращается на 360 градусов, как искусно прячется, становясь частью куста, дерева, листа… Водится он, кстати, в наших краях в большом количестве, у нас дома живет несколько штук. Я под лупой их рассматриваю – поскольку ребята они медлительные, они чаще замирают, чем убегают. Диво наблюдать. С другой стороны, для меня богомол – это как бы такой отсчет жестокости. Вот он ловит другое насекомое и начинает его поедать, всё равно, с какого конца. Так что с одной стороны богомол меня привлекает, с другой – ужасает. Складывает свои передние лапки, словно для молитвы – и ими-то как раз и хватает несчастное насекомое, и из этих лапок уже никуда не деться.

С. Б.: Что касается рыб, то опять же: у меня нет конкретных символов. Хотя каждое изображение может читаться как конкретный символ – с точки зрения потребителя образов. Вот, скажем, приходит иудей – и читает рыбу как свой символ. Приходит христианин – и читает рыбу как свой символ. Приходит рыбак – и читает рыбу как свой символ. Приходит женщина – и читает рыбу как свой символ. Каждый зритель читает по-своему. Именно поэтому я никогда не даю названия своим работам: чтобы не пробивать колею перед его, зрительским, потоком мысли.

                            Сергей Буньков. Без названия

            Тэнно Пент Соостер. Predesigned - Human Clone III

Л. Г.: На смену графическим опытам «из жизни насекомых» – не столько по Чапеку с Пелевиным, сколько по энтомологу Фабру – пришли рептилии. И вы, Тэнно, принялись препарировать мыслью все живое и помещать в чрево животного человеческое существо.

Т. С.: Тогда были в чести опыты по клонированию, и я придумал такую псевдонаучную историю: если клон посадить в рыбу или в хамелеона, то клон получит некоторые свойства того, кто его вынашивает. Например, человек, рожденный хамелеоном, сможет менять свою окраску и т.д. Как выяснилось потом, ничего подобного не происходит, но мечта у меня была – наделить человечество фантастическими свойствами, которыми обделила нас природа. Сейчас я немного подостыл к этой теме, но по-прежнему читаю разные передовые статьи. И вдруг складывается картинка перед глазами – такого, знаете ли, полунаучного свойства.

                         Тэнно Пент Соостер. Coca-Cola

Л. Г.: Тэнно читает научные статьи, а вы, Сергей, все больше доверяете интуиции.

С. Б.: Совершенно верно. Я ведь уже говорил, что в процессе работы пытаюсь создать белый шум, туман, сквозь который проглядывают очертания логики. Или, если угодно, очертания понимания. Ты видишь объект – но понимание этого объекта не должно быть лобовым. Когда я сам начинаю понимать, в чем суть, мне сразу же становится  неинтересно. И если я успеваю закончить работу к этому моменту, хорошо, а если нет, а просто откладываю эту работу, потому что утрачиваю к ней интерес. Поэтому вот этот белый шум, это желание идти не от логики, а от интуиции, от ощущения – очень важное для меня состояние.

                             Сергей Буньков. Без названия

Л. Г.: Из этого белого тумана выплывают некие персонажи – бесполые существа с характерным овалом лица, без ушей, у большинства из них всего по три пальца или нестандартное количество ног. Один типчик, к примеру, и вовсе обоняет человечество крохотными физиономиями вместо носа. Так что пока Тэнно исследует «Модульную структуру конструкции каркаса улитки», Сергей занимается сочленениями плоских человечьих голов-пальцев-языков.

С. Б.: Ну, мы ведь все-таки шли разными путями – пардон, тропами. Тэнно – через мультипликацию, поскольку он культовый художник-аниматор; я – через педагогику, поскольку 17 лет проработал в детской художественной школе. Для меня образ человека (сиречь ученика / учителя) важен как отче наш. Но я не рисую человека как такового, я рисую лишь части тела. И могу объяснить, почему. Вот мы идем по улице, и мимо нас идет куча прохожих. И в то же время мы видим только фрагмент человека. Его лицо, к примеру – вот он обернулся, или руку с чемоданом. Это можно описать в литературе, в кинематографе, но как это передать в живописи? Портрет человека, который случайно попался на глаза? Мы видим глаза, нос, рот, выхваченные нашим взглядом, но не можем создать личностный портрет прохожего, не можем даже сказать, кто это – то ли мужчина, то ли женщина. Поэтому мои персонажи – бесполые, поэтому у них порой три ноги и по три пальца на руках. Кстати, я еще в начале девяностых выдвинул теорию, что человечество вскоре мутирует – ибо для работы на компьютере ему будет достаточно трех пальцев.

Т. С.: Относительно моих конструкций: через портреты из жизни насекомых и прочей фауны я показываю свое отношение к современности. Мои последние работы – клетки-птицы, клетки-рыбы, клетки-кошечки – аллегория нашего нынешнего состояния.

                       Тэнно Пент Соостер. Без названия

Л. Г.: Ну да, нам уже хватает двух пальцев, чтобы нажимать на кнопки смартфона; да, мы опутаны сетью и сидим в клетках. А вы полагаете, что раньше было более гуманное общество?

Т. С.: Нет, абсолютно нет. Я считаю, что мы живем в куда более гуманном мире. Потому что мы живем как люди, а раньше люди жили как скоты. Вот у меня есть серия «Шотландский цирк детей-инвалидов» – про то, как народ ходил любоваться уродами. Так что жизнь их была куда страшнее, чем наша.

Л. Г.: Ну, уродами и сегодня многие любуются, им даже легче – ведь у них есть ютьюб. Да и вообще, что касаемо уродства, то порой это просто красота, разложенная на фрагменты.

Т. С.: Кстати, о фрагментах. Я порой беру гравюру – чаще всего, старых мастеров – и из этой гравюры выстраиваю новую композицию. В цикле «Шотландский цирк детей-инвалидов» я именно так и поступил. А потом распечатал на компьютере. Хотя когда работаешь вручную, с пером, тушью и бумагой, это куда ценнее.

                       Тэнно Пент Соостер. Без названия

                          Сергей Буньков. Без названия

С. Б.: Я – сторонник чистого изобразительного знака. Знака-символа. У меня есть математические, геометрические символы, есть рукотворные, и есть биологические – человека или животного-насекомого. Когда они соединяются, возникает ощущение реальной среды, в которой я нахожусь.

Л. Г.: Вашей реальности можно верить?

С. Б.: Нет! Я верю в науку, в человеческий разум, в то, что человек вырвется за пределы Солнечной системы. Я уже мысленно там. Поэтому мне часто открываются провидческие картинки, с самого раннего детства. Что же касается картин, то для себя я решил, что в какой-то одной работе доминирует интеллектуальный символ, в другой – декоративный элемент, в третьей – композиционное пятно, в четвертой – эмоция и так далее.

Л. Г.: Как в саду расходящихся тропок, где все раздваивается, растраивается, раздесятеряется, и зритель в конце концов выбирает эмоцию, близкую ему.

С. Б.: Ну да. Хотя на самом деле зритель попадает в чащу и начинает поиск тропы, по которой можно оттуда выбраться. Ведь зритель в большинстве своем отучился от языка изобразительного искусства, разучился думать образами и визуальными знаками. Следовательно, он должен включиться и начать думать.

                                Сергей Буньков. Без названия

                          Тэнно Пент Соостер. Без названия

Л. Г.: Сейчас крайне модны тексты об искусстве – им даже посвящают отдельные фестивали. Считается отчего-то, что нынешнему потребителю образов глаз уже недостаточно, ему непременно следует всё объяснить и за него отрефлексировать. В этой связи мне вспоминается бельгийский концептуалист Марсель Бротарс, который годах в шестидесятых (1960-х, разумеется) вдруг осознал, что все слова уже сказаны – более того, они никому не нужны. После этого он перестал быть поэтом и стал художником. Сегодня сказали бы – акционистом, ибо начал он с того, что залил гипсом тираж своего последнего сборника стихов, демонстрируя тем самым, что слово застыло, окаменело и превратилось в памятник самому себе. Иные, напротив, превращают жизнь в текст и стремятся войти в историю искусства довольно сомнительными экфрасисами. Как вы полагаете, текст еще больше запутывает смотрящего – или помогает ему воспринимать?

Т. С.: Само искусство сегодня стало очень текстовым, кураторским, я бы сказал. Ни одна популярная выставка не обходится ныне без текста, который что-то объясняет. И становится так концептуальненько, что явно ощущаешь перебор текстовых значений.

С. Б.: Дело в том, что буква – это продолжение визуального знака. В начале появились изображения на стенах пещеры, потом они трансформировались, становились более обобщенными, стилизованными и, в конце концов, через Древний Египет и иероглифическое письмо превратились в букву. То есть в часть изобразительного знака. Так что если художник считает, что текст нужен, и применяет его, то я только за. В начале девяностых я сам экспериментировал с текстом, но потом отошел от букв. Все-таки я сторонник чистого изобразительного знака.

                          Тэнно Пент Соостер. Без названия

                             Сергей Буньков. Без названия

Л. Г.: И оттого полагаете себя арт-буддистом? Несмотря на то, что ваши картины густо населены танахическими образами и предметами еврейского религиозного культа?

С. Б.: Ну да. Во всяком случае, арт-буддист мне ближе, чем любая другая религиозная субстанция. А танахические образы – это ощущение среды. Допустим, когда я захожу в дом, я не обращаю внимания на то, есть ли у входа мезуза или нет. Мезуза висит в моем личном пространстве – визуальном, эмоциональном, в пространстве моих ощущений. Там же присутствуют и прочие предметы еврейского культа, равно как и ветхозаветные образы. Как арт-буддист, я созерцаю и ощущаю их природу – но не навязываю никому их трактовку.

Л. Г.: И опять о разбегающихся тропках. У Борхеса единственное недопустимое слово в шараде с ключевым словом «шахматы» – это шахматы; в шараде со словом «время» – время. В лабиринте символов Цюй Пэна слово «время» не встречается ни разу. Так вот, какого слова вы хотели бы избежать применительно к выставке?

С. Б.: Сложный вопрос. В борхесовском смысле – если избегать этого слова, чтобы всячески его подчеркнуть – то, пожалуй, свобода. Свобода восприятия того, что я делаю. Если же говорить о том слове, которое мне никогда не хотелось бы слышать по своему поводу, – это агрессия. Да, пожалуй, именно этого слова я хотел бы избежать. Хотя некоторые наверняка увидят в моих работах проявление агрессии. Но не забывайте, что мои работы скрыты за философией тумана, и когда туман рассеется, вы увидите за ним совсем другой объект.

                         Сергей Буньков. Без названия

           Тэнно Пент Соостер. The Elephant Skeleton Constructor

Л. Г.: С вашей точки зрения – ни в коем случае не зрительской: идете ли вы на этой выставке в одном направлении? Или все-таки тропинка каждого из вас выведет на разные дороги?

Т. С.: Кто знает? Мы ведь все-таки два очень разных художника, хотя принадлежим оба к авангарду. Сергей – из Биробиджана, края, который для меня по сей день остается terra incognita,  а у меня московско-эстонское направление авангарда, концептуализм, я варился в этом соку довольно долго. Так что если мы не поссоримся и не развесим картины в разных концах, значит, выставка будет удачной.

С. Б.: Может быть, и на разные; может, на параллельные; а может, дальше каждый из нас пойдет своей дорогой. Но у нас уже есть мысли по поводу продолжения проекта, так что, скорее всего, наши тропы сойдутся. Опять же – лес дремуч, и неизвестно, куда выведет та или иная тропа и что скрывается за поворотом. Пути протаптывающего тропу неисповедимы.

P.S. Выставка «Тропы» – явление, безусловно, выдающееся. Откроется она 5 сентября и будет проходить до 26 сентября в Доме художника имени Шагала в Хайфе. Спешите видеть.


  КОЛЛЕГИ  РЕКОМЕНДУЮТ
  КОЛЛЕКЦИОНЕРАМ
Элишева Несис.
«Стервозное танго»
ГЛАВНАЯ   О ПРОЕКТЕ   УСТАВ   ПРАВОВАЯ ИНФОРМАЦИЯ   РЕКЛАМА   СВЯЗАТЬСЯ С НАМИ  
® Culbyt.com
© L.G. Art Video 2013-2024
Все права защищены.
Любое использование материалов допускается только с письменного разрешения редакции.
programming by Robertson