home
Что посмотреть

«Паразиты» Пон Чжун Хо

Нечто столь же прекрасное, что и «Магазинные воришки», только с бо́льшим драйвом. Начинаешь совершенно иначе воспринимать философию бытия (не азиаты мы...) и улавливать запах бедности. «Паразиты» – первый южнокорейский фильм, удостоенный «Золотой пальмовой ветви» Каннского фестиваля. Снял шедевр Пон Чжун Хо, в привычном для себя мультижанре, а именно в жанре «пончжунхо». Как всегда, цепляет.

«Синонимы» Надава Лапида

По словам режиссера, почти всё, что происходит в фильме с Йоавом, в том или ином виде случилось с ним самим, когда он после армии приехал в Париж. У Йоава (чей тезка, библейский Йоав был главнокомандующим царя Давида, взявшим Иерусалим) – посттравма и иллюзии, замешанные на мифе о герое Гекторе, защитнике Трои. Видно, таковым он себя и воображает, когда устраивается работать охранником в израильское посольство и когда учит французский в OFII. Но ведь научиться говорить на языке великих философов еще не значит расстаться с собственной идентичностью и стать французом. Сначала надо взять другую крепость – самого себя.

«Frantz» Франсуа Озона

В этой картине сходятся черное и белое (хотя невзначай, того и гляди, вдруг проглянет цветное исподнее), витальное и мортальное, французское и немецкое. Персонажи переходят с одного языка на другой и обратно, зрят природу в цвете от избытка чувств, мерещат невесть откуда воскресших юношей, играющих на скрипке, и вообще чувствуют себя неуютно на этом черно-белом свете. Французы ненавидят немцев, а немцы французов, ибо действие происходит аккурат после Первой мировой. Разрушенный войной комфортный мир сместил систему тоник и доминант, и Франсуа Озон поочередно запускает в наши (д)уши распеваемую народным хором «Марсельезу» и исполняемую оркестром Парижской оперы «Шехерезаду» Римского-Корсакова. На территории мучительного диссонанса, сдобренного не находящим разрешения тристан-аккордом, и обретаются герои фильма. Оттого распутать немецко-французскую головоломку зрителю удается далеко не сразу. 

«Патерсон» Джима Джармуша

В этом фильме всё двоится: стихотворец Патерсон и городишко Патерсон, bus driver и Адам Драйвер, волоокая иранка Лаура и одноименная муза Петрарки, японец Ясудзиро Одзу и японец Масатоси Нагасэ, черно-белые интерьеры и черно-белые капкейки, близнецы и поэты. Да, здесь все немножко поэты, и в этом как раз нет ничего странного. Потому что Джармуш и сам поэт, и фильмы свои он складывает как стихи. Звуковые картины, настоянные на медитации, на многочисленных повторах, на вроде бы рутине, а в действительности – на нарочитой простоте мироздания. Ибо любой поэт, даже если он не поэт, может начать всё с чистого листа.

«Ужасных родителей» Жана Кокто

Необычный для нашего пейзажа режиссер Гади Ролл поставил в Беэр-Шевском театре спектакль о французах, которые говорят быстро, а живут смутно. Проблемы – вечные, старые, как мир: муж охладел к жене, давно и безвозвратно, а она не намерена делить сына с какой-то женщиной, и оттого кончает с собой. Жан Кокто, драматург, поэт, эстет, экспериментатор, был знаком с похожей ситуацией: мать его возлюбленного Жана Маре была столь же эгоистичной.
Сценограф Кинерет Киш нашла правильный и стильный образ спектакля – что-то среднее между офисом, складом, гостиницей, вокзалом; место нигде. Амир Криеф и Шири Голан, уникальный актерский дуэт, уже много раз создававший настроение причастности и глубины в разном материале, достойно отыгрывает смятенный трагифарс. Жан Кокто – в Беэр-Шеве.

Новые сказки для взрослых

Хоть и пичкали нас в детстве недетскими и отнюдь не невинными сказками Шарля Перро и братьев Гримм, знать не знали и ведать не ведали мы, кто все это сотворил. А началось все со «Сказки сказок» - пентамерона неаполитанского поэта, писателя, солдата и госчиновника Джамбаттисты Базиле. Именно в этом сборнике впервые появились прототипы будущих хрестоматийных сказочных героев, и именно по этим сюжетам-самородкам снял свои «Страшные сказки» итальянский режиссер Маттео Гарроне. Правда, под сюжетной подкладкой ощутимо просматриваются Юнг с Грофом и Фрезером, зато цепляет. Из актеров, коих Гарроне удалось подбить на эту авантюру, отметим Сальму Хайек в роли бездетной королевы и Венсана Касселя в роли короля, влюбившегося в голос старушки-затворницы. Из страннейших типов, чьи портреты украсили бы любую галерею гротеска, - короля-самодура (Тоби Джонс), который вырастил блоху до размеров кабана под кроватью в собственной спальне. Отметим также невероятно красивые с пластической точки зрения кадры: оператором выступил поляк Питер Сушицки, явно черпавший вдохновение в иллюстрациях старинных сказок Эдмунда Дюлака и Гюстава Доре.
Что послушать

Kutiman Mix the City

Kutiman Mix the City – обалденный интерактивный проект, выросший из звуков города-без-перерыва. Основан он на понимании того, что у каждого города есть свой собственный звук. Израильский музыкант планетарного масштаба Офир Кутель, выступающий под псевдонимом Kutiman, король ютьюбовой толпы, предоставляет всем шанс создать собственный ремикс из звуков Тель-Авива – на вашей собственной клавиатуре. Смикшировать вибрации города-без-перерыва на интерактивной видеоплатформе можно простым нажатием пальца (главное, конечно, попасть в такт). Приступайте.

Видеоархив событий конкурса Рубинштейна

Все события XIV Международного конкурса пианистов имени Артура Рубинштейна - в нашем видеоархиве! Запись выступлений участников в реситалях, запись выступлений финалистов с камерными составами и с двумя оркестрами - здесь.

Альбом песен Ханоха Левина

Люди на редкость талантливые и среди коллег по шоу-бизнесу явно выделяющиеся - Шломи Шабан и Каролина - объединились в тандем. И записали альбом песен на стихи Ханоха Левина «На побегушках у жизни». Любопытно, что язвительные левиновские тексты вдруг зазвучали нежно и трогательно. Грустинка с прищуром, впрочем, сохранилась.
Что почитать

«Год, прожитый по‑библейски» Эя Джея Джейкобса

...где автор на один год изменил свою жизнь: прожил его согласно всем законам Книги книг.

«Подозрительные пассажиры твоих ночных поездов» Ёко Тавада

Жизнь – это долгое путешествие в вагоне на нижней полке.

Скрюченному человеку трудно держать равновесие. Но это тебя уже не беспокоит. Нельзя сказать, что тебе не нравится застывать в какой-нибудь позе. Но то, что происходит потом… Вот Кузнец выковал твою позу. Теперь ты должна сохранять равновесие в этом неустойчивом положении, а он всматривается в тебя, словно посетитель музея в греческую скульптуру. Потом он начинает исправлять положение твоих ног. Это похоже на внезапный пинок. Он пристает со своими замечаниями, а твое тело уже привыкло к своему прежнему положению. Есть такие части тела, которые вскипают от возмущения, если к ним грубо прикоснуться.

«Комедию д'искусства» Кристофера Мура

На сей раз муза-матерщинница Кристофера Мура подсела на импрессионистскую тему. В июле 1890 года Винсент Ван Гог отправился в кукурузное поле и выстрелил себе в сердце. Вот тебе и joie de vivre. А все потому, что незадолго до этого стал до жути бояться одного из оттенков синего. Дабы установить причины сказанного, пекарь-художник Люсьен Леззард и бонвиван Тулуз-Лотрек совершают одиссею по богемному миру Парижа на излете XIX столетия.
В романе «Sacré Bleu. Комедия д'искусства» привычное шутовство автора вкупе с псевдодокументальностью изящно растворяется в Священной Сини, подгоняемое собственным муровским напутствием: «Я знаю, что вы сейчас думаете: «Ну, спасибо тебе огромное, Крис, теперь ты всем испортил еще и живопись».

«Пфитц» Эндрю Крами

Шотландец Эндрю Крами начертал на бумаге план столицы воображариума, величайшего града просвещения, лихо доказав, что написанное существует даже при отсутствии реального автора. Ибо «язык есть изощреннейшая из иллюзий, разговор - самая обманчивая форма поведения… а сами мы - измышления, мимолетная мысль в некоем мозгу, жест, вряд ли достойный толкования». Получилась сюрреалистическая притча-лабиринт о несуществующих городах - точнее, существующих лишь на бумаге; об их несуществующих жителях с несуществующими мыслями; о несуществующем безумном писателе с псевдобиографией и его существующих романах; о несуществующих графах, слугах и видимости общения; о великом князе, всё это придумавшем (его, естественно, тоже не существует). Рекомендуется любителям медитативного погружения в небыть.

«Тинтина и тайну литературы» Тома Маккарти

Что такое литературный вымысел и как функционирует сегодня искусство, окруженное прочной медийной сетью? Сей непростой предмет исследует эссе британского писателя-интеллектуала о неунывающем репортере с хохолком. Появился он, если помните, аж в 1929-м - стараниями бельгийского художника Эрже. Неповторимый флёр достоверности вокруг вымысла сделал цикл комиксов «Приключения Тинтина» культовым, а его герой получил прописку в новейшей истории. Так, значит, это литература? Вроде бы да, но ничего нельзя знать доподлинно.

«Неполную, но окончательную историю...» Стивена Фрая

«Неполная, но окончательная история классической музыки» записного британского комика - чтиво, побуждающее мгновенно испустить ноту: совершенную или несовершенную, голосом или на клавишах/струнах - не суть. А затем удариться в запой - книжный запой, вестимо, и испить эту чашу до дна. Перейти вместе с автором от нотного стана к женскому, познать, отчего «Мрачный Соломон сиротливо растит флоксы», а правая рука Рахманинова напоминает динозавра, и прочая. Всё это крайне занятно, так что... почему бы и нет?
Что попробовать

Тайские роти

Истинно райское лакомство - тайские блинчики из слоеного теста с начинкой из банана. Обжаривается блинчик с обеих сторон до золотистости и помещается в теплые кокосовые сливки или в заварной крем (можно использовать крем из сгущенного молока). Подается с пылу, с жару, украшенный сверху ледяным кокосовым сорбе - да подается не абы где, а в сиамском ресторане «Тигровая лилия» (Tiger Lilly) в тель-авивской Сароне.

Шомлойскую галушку

Легендарная шомлойская галушка (somlói galuska) - винтажный ромовый десерт, придуманный, по легенде, простым официантом. Отведать ее можно практически в любом ресторане Будапешта - если повезет. Вопреки обманчиво простому названию, сей кондитерский изыск являет собой нечто крайне сложносочиненное: бисквит темный, бисквит светлый, сливки взбитые, цедра лимонная, цедра апельсиновая, крем заварной (патисьер с ванилью, ммм), шоколад, ягоды, орехи, ром... Что ни слой - то скрытый смысл. Прощай, талия.

Бисквитную пасту Lotus с карамелью

Классическое бельгийское лакомство из невероятного печенья - эталона всех печений в мире. Деликатес со вкусом карамели нужно есть медленно, миниатюрной ложечкой - ибо паста так и тает во рту. Остановиться попросту невозможно. Невзирая на калории.

Шоколад с васаби

Изысканный тандем - горький шоколад и зеленая японская приправа - кому-то может показаться сочетанием несочетаемого. Однако распробовавшие это лакомство считают иначе. Вердикт: правильный десерт для тех, кто любит погорячее. А также для тех, кто недавно перечитывал книгу Джоанн Харрис и пересматривал фильм Жерара Кравчика.

Торт «Саркози»

Как и Париж, десерт имени французского экс-президента явно стоит мессы. Оттого и подают его в ресторане Messa на богемной тель-авивской улице ха-Арбаа. Горько-шоколадное безумие (шоколад, заметим, нескольких сортов - и все отменные) заставляет поверить в то, что Саркози вернется. Не иначе.

Лондон – это Лондон

19.03.2016Галина Блейх

Культура, по определению М. К. Мамардашвили, «есть умение обходиться со множественным и разнообразным». Лондон в высшей степени таким умением обладает. Его визуальная фактура сложна, многослойна, динамична и драматична. Очевидно, что все это является результатом определенного типа сознания, присущего его жителям. Для меня это школа глубоко эстетического в основе своей мировоззрения, наиболее адекватно соответствующего сегодняшнему дню.

Итак, я снова побывала в Лондоне.

На сей раз моим лондонским гидом стала Лариса Итина. И вот о чем мы с ней беседовали по вечерам.

ГБ: Лариса, ты живешь в Лондоне чуть больше трех лет, и за это сравнительно короткое время уже сумела организовать два активно действующих клуба – литературный и кино, привлечь в него не только русских, но и англичан. Как тебе это удалось?

ЛИ: Ну, я думаю, потому, что это – Лондон. Тут дело во многом в самом городе. Мне кажется, Лондон – это такое место, где многие начинания, которые поначалу кажутся безумными, почему-то оказываются возможными, а то, что кажется вполне реальным, зачастую очень трудно осуществить. Например, здесь трудно починить кран или дверь, найти нормального зубного врача – но легко повстречать какого-нибудь китайца, пишущего стихи на санскрите и обучающего говорящего попугая их читать. Здесь ты легко найдешь 30-40 единомышленников для осуществления любого, самого странного некоммерческого проекта, но вот превратить его в коммерческий достаточно трудно.

                     Лариса Итина у дверей Pushkin House

ГБ: Раскажи, как сложилась мозаика твоего клуба: современная русская поэзия в лице Веры Павловой, Дмитрия Воденникова, Марии Галиной, Аркадия Штыпеля, Дмитрия Кузьмина, Татьяны Щербины, Дмитрия Веденяпина – и исторический особняк композитора Клементи, знаменитая Сандc Филмс Студия, Пушкин-хаус, клуб «Открытая Россия».

ЛИ: Наш клуб называется «Арка». Вернее, он называется ARCC, Anglo-Russian Сulture Сlub. Но я так для себя перевожу название на русский язык. Арка как крепкое соединение, как мост, но и как ворота куда-то еще, туда, где все соединяется со всем. Арка как открытость. Пустота, держащая на себе и скрепляющая тяжелые стены. Ну вот, так и получился наш клуб «Арка». С литературной, музыкальной и кинопрограммой. С актерами, учеными, писателями, поэтами, музыкантами, художниками, но и математиками, и физиками, и финансистами в качестве соустроителей. Большинство интересных русских поэтов попали ко мне «по знакомству». Кто-то из них – друзья моей юности, кто-то – друзья старых и новых друзей. Многие приезжают по приглашению Фонда русской поэзии Валентины Полухиной – друга Бродского и исследовательницы его творчества.

            В гостях у Валентины Полухиной в ее уникальном
                                   доме-музее Бродского

ГБ: Особое внимание следует, пожалуй, уделить дому, где находится «Арка».

ЛИ: Дом Клементи – замечательное место, в которое привела меня подруга. Это на самом деле дом XVIII века, один из домов того самого Муцио Клементи, «отца фортепианной музыки», сонатины которого многие из нас играли (без особого удовольствия) в 4-м классе музыкалки. Там стоят старинные музыкальные клавесины, которые делала фирма Клементи, козетки, ширмы с аппликациями XVIII века, скульптуры нынешней хозяйки дома, книги ее мужа, известного английского писателя и издателя, члена совета Королевского Литературного Общества Тома Стеси. Он и наш добрый друг – приходит иногда на наши вечера в собственную гостиную и разжигает для нас камин. Получается интересный контраст: публика сидит в английских креслах «из дворца», на старинных козетках и слушает молодых российских поэтов, которые иногда тако-о-ое загнут…

           Вечер Дмитрия Кузьмина в гостиной дома Клементи

  

                                 Интерьеры дома Клементи

ГБ: Я получила сильное впечатление от посещения Sands Films Studio – это просто потрясающее место в Лондоне! Как случилось, что ты стала с ними сотрудничать?

ЛИ: Сначала я попала в их киноклуб в большом старинном особняке, который находится прямо в моей деревне «Ротерхайт» (исторически Лондон – это конгломерат деревень). Sands Films Studio – действительно волшебное место, в старинном, XVIII века доме. Это действующая небольшая студия, основанная в начале 70-х двумя энтузиастами: Ричардом Гудвином и Кристиной Этзард. В студии есть мастерские исторических костюмов, где, в частности, сшили костюмы к «Молодой Виктории», «Отверженным», «Мистеру Тёрнеру», мастерские декораций, звукомонтажа. Они гордятся фильмом «Крошка Доррит», который полностью спланирован и сделан у них на студии. Сердце студии – по-прежнему Ричард, Кристина и Оливье Стокмэн. Как я сказала, у них при студии существует свой клуб любителей кино. А нас, демонстрирующих русские и советские фильмы (с введениями и жаркими дискуссиями после просмотров), они пригласили в качестве «дочернего» клуба. Там будут проходить и наши многоязычные театрализованные чтения, которые до сих пор были в «Пушкин-хаузе».

ГБ: Мне очень понравилось, что киноклуб заседает в удивительном зале, который уставлен разнообразными старинными диванчиками, являющимися «сидячими местами» для зрителей, – ни одного повторяющегося! Экскурсию по Студии нам устроил Ньюи – колоритный джентельмен, помощник Кристины. Огромная библиотека старинных эстампов, на которых изображены люди в костюмах своего времени, огромное собрание бальных платьев, расшитых теми же узорами, что на гравюрах и картинах, шляпные, столярные, макетные мастерские, залы со сценами и балконами в старинном стиле, афиши, целые лондонские улицы в уменьшенном масштабе для съемок, когда в кадре надо создать эффект перспективы, уютное домашнее кафе при входе – всего увиденного не перечислишь. Каждый раз, спрашивая Ньюи, кто все это сделал, получаем один и тот же ответ: Кристина. Это все Кристина. Кристина Этзард улыбается и не очень хочет фотографироваться. Рассказывает о себе. Она француженка. Училась у старшего сына Мстислава Добужинского – Ростислава – в Париже. Он был замечательным художником и дизайнером, основал в Париже собственную мастерскую театральных декораций. Работал для театров Гранд-Опера, Опера-Комик, Комеди-Франсез, Ковент-Гарден, оперных театров Амстердама и Стокгольма, Русского балета Монте-Карло… Кристина называет его «Додоне». Эту Студию организовали они с мужем, и с тех пор так много сделано.

                  Интерьеры и мастерские Sands Films Studio

           Кристина Этзард (слева) и Лариса Итина (справа)

      Зрительный зал, в котором проходят заседания киноклуба

ГБ: Меня приятно удивило, что на твои вечера приходят не только те люди, чей родной язык – русский, но и коренные англичане. Как тебе удается привлечь столь разнообразную публику на литературные встречи, интерес к которым так зависит от языка и заложенных в языке культурных кодов? У нас в Израиле это проблема: ивритоязычные израильтяне и русскоязычные израильтяне, как правило, разделены в культурном отношении.

ЛИ: Собственно, для этого я, в основном, все и затеяла. Полтора года назад я открыла у себя дома клуб с русскими и английскими членами, нас было человек десять, половина на половину. Именно культурные коды друг друга мы и собрались узнать и понять. Для меня это было (и есть) очень важно. Полжизни своей я провела в России, полжизни – в Германии, теперь вот начала новую в Англии: я думаю, судьба из меня хочет сделать «гражданку мира». Нас таких много. И я думаю, сейчас приходит наше время. Национальные государства в классической своей форме постепенно отмирают. Что вовсе не значит, что отмирают культуры. Hу, а технически – здешние русскоязычные люди, как правило, знают английский, так что мы стараемся устраивать вечера на английском, а если выступающий не знает английского – у нас есть замечательные переводчики.

Как я сказала, клуб открылся полтора года назад у меня дома. А дом мой находится в Докланде, в месте, которое называется «Русский док». Сюда и правда некогда приходили корабли с товарами из России.

ГБ: Твой дом – это волшебная пристань в прямом и переносном смысле. В прямом – потому что он действительно стоит на воде. Его «палуба» на деревянных столбах уходит в воду. Утром я вышла полюбоваться озером, и ко мне навстречу между кувшинками заскользили  белоснежные лебеди и какие-то необычайно раскрашенные утки с выводками утят. Похоже на сон! И это – в самом центре Лондона.  

Но вернемся к твоему клубу.

ЛИ: Мы открылись в день рождения Пушкина – замечательный и самый сейчас известный переводчик его творчества Энтони Вуд читал у нас свой новый перевод «Медного всадника». А познакомились мы с ним за неделю до этого просто по телефону – и это тоже очень лондонская история, как и, например, другая крайность – джентльменские клубы, в которые и попасть-то поразительно трудно (мне, правда, удалось разок), а уж подружиться с кем-то из их членов практически невозможно. Так вот, эта домашняя обстановка сохранилась у нас и сейчас. Ядро клуба – члены семьи и хорошие друзья. Многие выступающие останавливаются и живут у нас в доме. Вера Павлова останавливалась, например. Мы ночи напролет говорили о жизни и поэзии.

ГБ: Неужели ты одна поднимаешь такую большую работу? Есть ли у тебя спонсоры, помощники?

ЛИ: Есть, но хотелось бы больше, особенно спонсоров. Один из спонсоров – мой муж Михаил Соловейчик, другой – добрый друг дома. У меня прекрасная переводчица, доктор Людмила Разумова – девушка, выросшая в Екатеринбурге и защитившая кандидатскую в Нью-Йорке. Графический дизайн приглашений и афиш нам делает мой сын Юра. Он отличный график, хотя столь близкие семейные отношения иногда приводят к резким дискуссиям. Соустроительница большинства наших вечеров, душа киноклуба – легенда ВВС, журналистка Наташа Рубинштейн. Про Валентину Полухину я уже рассказала. Но, конечно, я мечтаю и о волонтерах для организации вечеров, и о журналистах, которые их будут освещать. А еще у меня в клубе – прекрасная английская актриса Кристин Милворд и ее друзья-актеры, с которыми мы вместе читали по-русски и в английском переводе цветаевского «Крысолова», и многое, многое другое. Еще – поэт и издатель Питер Бреннан. Да масса интересных и прекрасных людей!

ГБ: Каждый мой приезд в Лондон – это прекрасные встречи, особенно с искусством. Вчера, наконец, посетила галерею Стива Лазаридеса, о чем мечтала еще в Иерусалиме. Лазаридес – легендарный куратор и арт-дилер, заставивший общество пересмотреть свое негативное отношение к стрит-арту, введший его в контекст современного искусства и умеющий продавать его за баснословные деньги. Куратор, создавший бренд под названием «Бэнкси». Его галерея не похожа на выхолощенные «стерильные» белые пространства, в которых, по большей части, обитает современное искусство. Она как-то легко вписывает достаточно смелое и провокативное искусство в контекст традиционного Лондона. Бэнкси нужен живой слон для росписи? Пожалуйста! Сотня живых крыс для инсталляции? Нет проблем. Полное доверие к художнику. Легкость, азартность, непредсказуемость, с одной стороны, – и основательность, точный расчет, высокий уровень организационных способностей, умение вызывать доверие к себе – с другой. Такие люди меняют парадигму.

Делюсь своими фотовпечатлениями от его галереи:

ГБ: А для тебя – что такое вообще Лондон? Ты его любишь? Чувствуешь себя здесь дома?

ЛИ: Нет, дома не чувствую. И нет, не люблю. Этот город вызывает у меня колоссальный интерес, иногда восхищение, иногда – сильнейшее раздражение. Стоицизм его жителей – почти всегда огромное уважение, и только изредка – досаду. Это тяжелый для ежедневной жизни и не слишком уютный город: высокие цены на жилье, плохая медицина, трудности с работой, вообще, дурная структура занятости. Тут мало надежного: лондонцы довольно мобильны, прыгают с одного рабочего места на другое, из одного проекта в другой, очень многие не только на нескольких работах работают, но и в нескольких разных областях деятельности одновременно. «Проект» здесь вообще самое частое слово, наверное. Но здесь можно встретить интереснейших людей со всего мира, и, если повезет, поучаствовать в интереснейших проектах. Здесь трудно расслабиться, но можно многому научиться.

К сожалению, жители, особенно молодые, ужасно застрессованы, поэтому из города все сильнее выветривается дух солидарности, взаимопомощи, уюта. И все сильнее зазор между богатыми и остальными. Лондон-таки – город контрастов, как нас в школе учили. Зато, какие театры, музеи, галереи! И какие люди!

ГБ: Еврейские мудрецы по всякому поводу задаются традиционным вопросом: что мы из этого учим? Вот и я, проанализировав свои лондонские впечатления, пытаюсь сформулировать свой ответ. Итак, для меня Лондон – это неоценимый опыт незашоренного свободного и пластичного эстетического мышления в сочетании с практической эффективностью и высоким профессионализмом. Хотела бы я владеть всеми этими качествами!


  КОЛЛЕГИ  РЕКОМЕНДУЮТ
  КОЛЛЕКЦИОНЕРАМ
Элишева Несис.
«Стервозное танго»
ГЛАВНАЯ   О ПРОЕКТЕ   УСТАВ   ПРАВОВАЯ ИНФОРМАЦИЯ   РЕКЛАМА   СВЯЗАТЬСЯ С НАМИ  
® Culbyt.com
© L.G. Art Video 2013-2024
Все права защищены.
Любое использование материалов допускается только с письменного разрешения редакции.
programming by Robertson