home
Что посмотреть

«Паразиты» Пон Чжун Хо

Нечто столь же прекрасное, что и «Магазинные воришки», только с бо́льшим драйвом. Начинаешь совершенно иначе воспринимать философию бытия (не азиаты мы...) и улавливать запах бедности. «Паразиты» – первый южнокорейский фильм, удостоенный «Золотой пальмовой ветви» Каннского фестиваля. Снял шедевр Пон Чжун Хо, в привычном для себя мультижанре, а именно в жанре «пончжунхо». Как всегда, цепляет.

«Синонимы» Надава Лапида

По словам режиссера, почти всё, что происходит в фильме с Йоавом, в том или ином виде случилось с ним самим, когда он после армии приехал в Париж. У Йоава (чей тезка, библейский Йоав был главнокомандующим царя Давида, взявшим Иерусалим) – посттравма и иллюзии, замешанные на мифе о герое Гекторе, защитнике Трои. Видно, таковым он себя и воображает, когда устраивается работать охранником в израильское посольство и когда учит французский в OFII. Но ведь научиться говорить на языке великих философов еще не значит расстаться с собственной идентичностью и стать французом. Сначала надо взять другую крепость – самого себя.

«Frantz» Франсуа Озона

В этой картине сходятся черное и белое (хотя невзначай, того и гляди, вдруг проглянет цветное исподнее), витальное и мортальное, французское и немецкое. Персонажи переходят с одного языка на другой и обратно, зрят природу в цвете от избытка чувств, мерещат невесть откуда воскресших юношей, играющих на скрипке, и вообще чувствуют себя неуютно на этом черно-белом свете. Французы ненавидят немцев, а немцы французов, ибо действие происходит аккурат после Первой мировой. Разрушенный войной комфортный мир сместил систему тоник и доминант, и Франсуа Озон поочередно запускает в наши (д)уши распеваемую народным хором «Марсельезу» и исполняемую оркестром Парижской оперы «Шехерезаду» Римского-Корсакова. На территории мучительного диссонанса, сдобренного не находящим разрешения тристан-аккордом, и обретаются герои фильма. Оттого распутать немецко-французскую головоломку зрителю удается далеко не сразу. 

«Патерсон» Джима Джармуша

В этом фильме всё двоится: стихотворец Патерсон и городишко Патерсон, bus driver и Адам Драйвер, волоокая иранка Лаура и одноименная муза Петрарки, японец Ясудзиро Одзу и японец Масатоси Нагасэ, черно-белые интерьеры и черно-белые капкейки, близнецы и поэты. Да, здесь все немножко поэты, и в этом как раз нет ничего странного. Потому что Джармуш и сам поэт, и фильмы свои он складывает как стихи. Звуковые картины, настоянные на медитации, на многочисленных повторах, на вроде бы рутине, а в действительности – на нарочитой простоте мироздания. Ибо любой поэт, даже если он не поэт, может начать всё с чистого листа.

«Ужасных родителей» Жана Кокто

Необычный для нашего пейзажа режиссер Гади Ролл поставил в Беэр-Шевском театре спектакль о французах, которые говорят быстро, а живут смутно. Проблемы – вечные, старые, как мир: муж охладел к жене, давно и безвозвратно, а она не намерена делить сына с какой-то женщиной, и оттого кончает с собой. Жан Кокто, драматург, поэт, эстет, экспериментатор, был знаком с похожей ситуацией: мать его возлюбленного Жана Маре была столь же эгоистичной.
Сценограф Кинерет Киш нашла правильный и стильный образ спектакля – что-то среднее между офисом, складом, гостиницей, вокзалом; место нигде. Амир Криеф и Шири Голан, уникальный актерский дуэт, уже много раз создававший настроение причастности и глубины в разном материале, достойно отыгрывает смятенный трагифарс. Жан Кокто – в Беэр-Шеве.

Новые сказки для взрослых

Хоть и пичкали нас в детстве недетскими и отнюдь не невинными сказками Шарля Перро и братьев Гримм, знать не знали и ведать не ведали мы, кто все это сотворил. А началось все со «Сказки сказок» - пентамерона неаполитанского поэта, писателя, солдата и госчиновника Джамбаттисты Базиле. Именно в этом сборнике впервые появились прототипы будущих хрестоматийных сказочных героев, и именно по этим сюжетам-самородкам снял свои «Страшные сказки» итальянский режиссер Маттео Гарроне. Правда, под сюжетной подкладкой ощутимо просматриваются Юнг с Грофом и Фрезером, зато цепляет. Из актеров, коих Гарроне удалось подбить на эту авантюру, отметим Сальму Хайек в роли бездетной королевы и Венсана Касселя в роли короля, влюбившегося в голос старушки-затворницы. Из страннейших типов, чьи портреты украсили бы любую галерею гротеска, - короля-самодура (Тоби Джонс), который вырастил блоху до размеров кабана под кроватью в собственной спальне. Отметим также невероятно красивые с пластической точки зрения кадры: оператором выступил поляк Питер Сушицки, явно черпавший вдохновение в иллюстрациях старинных сказок Эдмунда Дюлака и Гюстава Доре.
Что послушать

Kutiman Mix the City

Kutiman Mix the City – обалденный интерактивный проект, выросший из звуков города-без-перерыва. Основан он на понимании того, что у каждого города есть свой собственный звук. Израильский музыкант планетарного масштаба Офир Кутель, выступающий под псевдонимом Kutiman, король ютьюбовой толпы, предоставляет всем шанс создать собственный ремикс из звуков Тель-Авива – на вашей собственной клавиатуре. Смикшировать вибрации города-без-перерыва на интерактивной видеоплатформе можно простым нажатием пальца (главное, конечно, попасть в такт). Приступайте.

Видеоархив событий конкурса Рубинштейна

Все события XIV Международного конкурса пианистов имени Артура Рубинштейна - в нашем видеоархиве! Запись выступлений участников в реситалях, запись выступлений финалистов с камерными составами и с двумя оркестрами - здесь.

Альбом песен Ханоха Левина

Люди на редкость талантливые и среди коллег по шоу-бизнесу явно выделяющиеся - Шломи Шабан и Каролина - объединились в тандем. И записали альбом песен на стихи Ханоха Левина «На побегушках у жизни». Любопытно, что язвительные левиновские тексты вдруг зазвучали нежно и трогательно. Грустинка с прищуром, впрочем, сохранилась.
Что почитать

«Год, прожитый по‑библейски» Эя Джея Джейкобса

...где автор на один год изменил свою жизнь: прожил его согласно всем законам Книги книг.

«Подозрительные пассажиры твоих ночных поездов» Ёко Тавада

Жизнь – это долгое путешествие в вагоне на нижней полке.

Скрюченному человеку трудно держать равновесие. Но это тебя уже не беспокоит. Нельзя сказать, что тебе не нравится застывать в какой-нибудь позе. Но то, что происходит потом… Вот Кузнец выковал твою позу. Теперь ты должна сохранять равновесие в этом неустойчивом положении, а он всматривается в тебя, словно посетитель музея в греческую скульптуру. Потом он начинает исправлять положение твоих ног. Это похоже на внезапный пинок. Он пристает со своими замечаниями, а твое тело уже привыкло к своему прежнему положению. Есть такие части тела, которые вскипают от возмущения, если к ним грубо прикоснуться.

«Комедию д'искусства» Кристофера Мура

На сей раз муза-матерщинница Кристофера Мура подсела на импрессионистскую тему. В июле 1890 года Винсент Ван Гог отправился в кукурузное поле и выстрелил себе в сердце. Вот тебе и joie de vivre. А все потому, что незадолго до этого стал до жути бояться одного из оттенков синего. Дабы установить причины сказанного, пекарь-художник Люсьен Леззард и бонвиван Тулуз-Лотрек совершают одиссею по богемному миру Парижа на излете XIX столетия.
В романе «Sacré Bleu. Комедия д'искусства» привычное шутовство автора вкупе с псевдодокументальностью изящно растворяется в Священной Сини, подгоняемое собственным муровским напутствием: «Я знаю, что вы сейчас думаете: «Ну, спасибо тебе огромное, Крис, теперь ты всем испортил еще и живопись».

«Пфитц» Эндрю Крами

Шотландец Эндрю Крами начертал на бумаге план столицы воображариума, величайшего града просвещения, лихо доказав, что написанное существует даже при отсутствии реального автора. Ибо «язык есть изощреннейшая из иллюзий, разговор - самая обманчивая форма поведения… а сами мы - измышления, мимолетная мысль в некоем мозгу, жест, вряд ли достойный толкования». Получилась сюрреалистическая притча-лабиринт о несуществующих городах - точнее, существующих лишь на бумаге; об их несуществующих жителях с несуществующими мыслями; о несуществующем безумном писателе с псевдобиографией и его существующих романах; о несуществующих графах, слугах и видимости общения; о великом князе, всё это придумавшем (его, естественно, тоже не существует). Рекомендуется любителям медитативного погружения в небыть.

«Тинтина и тайну литературы» Тома Маккарти

Что такое литературный вымысел и как функционирует сегодня искусство, окруженное прочной медийной сетью? Сей непростой предмет исследует эссе британского писателя-интеллектуала о неунывающем репортере с хохолком. Появился он, если помните, аж в 1929-м - стараниями бельгийского художника Эрже. Неповторимый флёр достоверности вокруг вымысла сделал цикл комиксов «Приключения Тинтина» культовым, а его герой получил прописку в новейшей истории. Так, значит, это литература? Вроде бы да, но ничего нельзя знать доподлинно.

«Неполную, но окончательную историю...» Стивена Фрая

«Неполная, но окончательная история классической музыки» записного британского комика - чтиво, побуждающее мгновенно испустить ноту: совершенную или несовершенную, голосом или на клавишах/струнах - не суть. А затем удариться в запой - книжный запой, вестимо, и испить эту чашу до дна. Перейти вместе с автором от нотного стана к женскому, познать, отчего «Мрачный Соломон сиротливо растит флоксы», а правая рука Рахманинова напоминает динозавра, и прочая. Всё это крайне занятно, так что... почему бы и нет?
Что попробовать

Тайские роти

Истинно райское лакомство - тайские блинчики из слоеного теста с начинкой из банана. Обжаривается блинчик с обеих сторон до золотистости и помещается в теплые кокосовые сливки или в заварной крем (можно использовать крем из сгущенного молока). Подается с пылу, с жару, украшенный сверху ледяным кокосовым сорбе - да подается не абы где, а в сиамском ресторане «Тигровая лилия» (Tiger Lilly) в тель-авивской Сароне.

Шомлойскую галушку

Легендарная шомлойская галушка (somlói galuska) - винтажный ромовый десерт, придуманный, по легенде, простым официантом. Отведать ее можно практически в любом ресторане Будапешта - если повезет. Вопреки обманчиво простому названию, сей кондитерский изыск являет собой нечто крайне сложносочиненное: бисквит темный, бисквит светлый, сливки взбитые, цедра лимонная, цедра апельсиновая, крем заварной (патисьер с ванилью, ммм), шоколад, ягоды, орехи, ром... Что ни слой - то скрытый смысл. Прощай, талия.

Бисквитную пасту Lotus с карамелью

Классическое бельгийское лакомство из невероятного печенья - эталона всех печений в мире. Деликатес со вкусом карамели нужно есть медленно, миниатюрной ложечкой - ибо паста так и тает во рту. Остановиться попросту невозможно. Невзирая на калории.

Шоколад с васаби

Изысканный тандем - горький шоколад и зеленая японская приправа - кому-то может показаться сочетанием несочетаемого. Однако распробовавшие это лакомство считают иначе. Вердикт: правильный десерт для тех, кто любит погорячее. А также для тех, кто недавно перечитывал книгу Джоанн Харрис и пересматривал фильм Жерара Кравчика.

Торт «Саркози»

Как и Париж, десерт имени французского экс-президента явно стоит мессы. Оттого и подают его в ресторане Messa на богемной тель-авивской улице ха-Арбаа. Горько-шоколадное безумие (шоколад, заметим, нескольких сортов - и все отменные) заставляет поверить в то, что Саркози вернется. Не иначе.

Ташкент с видом на будущее

12.12.2016Лина Гончарская

Не взвешенные декабрьские впечатления об узбекской столице

Ташкент – это сто видов плова, которые разнятся не по составу, а по технологии приготовления; это трогательные зимние чинары, смирившиеся с жизнью в ожидании мартобря; это десятки университетов с юными профессорами, первыми да ранними плодами просвещения; это лучший молодежный театр «Ильхом», атмосферный до невероятности; это куранты-близнецы – одни напротив других.

Попав в этот город, вам нужно настроить зрение – иначе неминуемо придется раствориться в чувстве. В моем случае – чувстве эйфории. Случайно схваченные переживания сложатся в некий рисунок, в некие хроники исключительной жизни. Но осмысливать их вам не захочется, ибо любое додумывание Ташкенту претит; здесь важны сами чувства, а не их логическая последовательность. Посему перейдем in medias res, то бишь к главному.

Драматургия Ташкента изменчива, как дуновение ветра: 2200 лет назад это был совершенно иной город – в отличие, скажем, от «узбекского золотого треугольника» Бухара-Самарканд-Хива, где архитектурный облик и ритм жизни не меняются веками. Но и у столицы есть своя константа. Это строгие отношения с пространством – рифмующиеся с шириной проспектов бежевые или белые здания дивной красоты, crème de la crème архитектурных собратьев из любого другого современного мегаполиса. Даже не верится, что такая красота была омрачена трагедией руин, случившихся вослед землетрясению 1966 года; что эти роскошные площади и улицы съеживались под въедливой лопатой или – того печальней – уходили под землю, как Атлантида.

Дома смотрят широко раскрытыми глазами, словно призывая поступить так же и оценить изящество по-ташкентски европейской архитектуры: со всеми полагающимися дорическими ордерами, с искусным вкраплением восточных ноток – в прихотливых изгибах окон, в отделке фасадов, в орнаментах.

Я не застала старого Алайского рынка, пестрого, как истинно восточный базар – нынешний его потомок приосанился на том же месте, являя миру новый, высококультурный облик. Экзотика сохранилась на другом рынке, Чорсу – там еще можно окунуться в гущу народной жизни. А напротив рынка и вовсе творятся чудеса: здесь вам и магазинчик народных инструментов, и улочка, где раскинулись лавки со всевозможной затейливой утварью. Особенно восхитила меня люлька для обоеполых младенцев с отверстием в том самом месте, где должна находиться попка: и никаких вам памперсов. Более того, для младенца-мальчика к люльке прилагается приспособление вроде колпачка, а для младенца-девочки – приспособление неописуемой формы, чем-то смахивающее на прищепку. По словам наших ташкентских друзей, такие люльки с приспособлениями используются в Узбекистане испокон веков. Что ж, мудрости древних можно только дивиться.

Впрочем, говорить о древних в контексте Ташкента сложно, ибо в этом современном, с иголочки городе всё излучает новизну. И, разумеется, роскошь. Любая галерея, любой музей – апофеоз имперского стиля, с позолотой, хрустальными люстрами и витыми перилами лестниц. (Девице богемного пошиба, воспитанной на arte povera и галереях Южного Тель-Авива, такое в диковинку – но зависть гложет, гложет, будь она неладна.) В Галерее изобразительного искусства Узбекистана, к примеру, проходит выставка мэтра национальной живописи, народного художника Джавлона Умарбекова. Хотя вам наверняка почудится, что речь идет о групповой экспозиции, ибо Умарбеков – художник 1001 стиля, а то и боле. Особенно любопытны его сюрреалистические работы: на многих присутствуют загадочный Кушанский принц и не уступающая ему по части таинства птица Феникс, а также вечная майолика Самарканда, Бухары, Хивы – краски, которые никогда не выгорают.

Презрев буржуазный шик, можно углубиться в эзотерическую атмосферу театра «Ильхом», молодежно-богемную, незаслеженную, с портретом покойного отца-основателя Марка Вайля на почетной стене и странным фойе, где из динамиков льются фразы, понятные лишь посвященным. Спектакль «Белый белый черный аист», на который мы собирались отправиться, в тот вечер отменили – из-за болезни актрисы. Давали монодейство под гитару «Сергей Есенин. Небесный барабанщик», в заглавной роли – красавчик Владимир Юдин. Действо было хорошо по всем статьям, тем паче если учитывать, что приемы поэтического театра привиты детищу Марка Вайля с пеленок. Узбекская подруга Гуля сообщила, что «Ильхом» в переводе означает «Муза».

Первый и до недавних пор единственный президент Узбекистана Ислам Каримов обладал провидческим даром – оттого и теперь, даже забросив воспоминания о нем в топку сожалений и экстазов, нельзя не восхититься тем, сколько в столице образованных людей. А все потому, что президент в самом начале своего правления провозгласил, что главное богатство республики – нынешние дети. И повелел с первого класса пестовать их, холить и лелеять, выписывая таланты из провинции в столичный Ташкент и обучая у лучших педагогов. Итог поражает воображение: мало того, что 60 (!) процентов населения Узбекистана составляют молодые люди до 30 лет, большинство из них получает или уже получило высшее образование. В том числе в заграничных университетах. А почему так много молодежи – да потому что она оттуда, из-за границ, вернулась на родину. На родине ей хорошо, здесь уважают образованных людей. Честь ей, узбекской земле, и хвала (читайте, завидуйте, соотечественники & не только). В Узбекистане действуют более 70 вузов, причем в трех из них обучают исключительно на английском языке: в Вестминстерском университете, в Сингапурском и в Туринском. Все три находятся в Ташкенте, если вы не догадались.

Alma mater музыкальных гениев – школа имени Успенского, расположенная в бывшем здании консерватории. Из стен этой школы вышли в мир многие выдающиеся музыканты, а выйдут еще более выдающиеся, если учесть, какой ученический квартет нам довелось услышать. Такого вы не услышите более нигде – при том, что участникам квартета 15-16 лет, а играют они, как зрелые состоявшиеся мастера, попутно демонстрируя сногсшибательную технику, феноменальные маневры звукоизвлечения и прочие эскапады современной музыкальной лексики. Не менее впечатлили исполнители на народных инструментах и трогательный унисон юных скрипачей. Немудрено: директор школы (точнее, Республиканского специализированного музыкального академического лицея) Дильдора Джамалова – не просто очаровательная леди, способная обаять кого угодно витальностью манер, но настоящий двигатель прогресса. Благодаря ей на ниве Успенки совершаются десятки международных музыкальных проектов, в том числе благотворительных.

А как здесь поют – это отдельная песня. И ария, и романс. Невероятный бас-кантанте – мне сказали, что в нем всего сорок килограммов весу – потеснил в подсознании Шаляпина, меццо с сопрано были статусно-эталонны, а тéнора захотелось немедля залучить в Израильскую оперу. (Имен-фамилий не знаю, увы, но все они выступали в гала-концерте фестиваля искусств «Золотая осень» – так что, при желании, вы можете запросить программку.) За пультом Национального симфонического оркестра Узбекистана стоял 27-летний маэстро Азиз Шохакимов, недавний победитель конкурса молодых дирижеров в Зальцбурге. Да и его подопечные были ненамного старше – оттого расшевелить самую чопорную публику им удалось без проблем. Программа тоже была забористой, феерически-театральной – взять хотя бы куплеты куклы Олимпии из «Сказок Гофмана», у которой то и дело кончался завод, или пьесу для пишущей машинки с оркестром Лероя Андерсона.

Но как бы нам ни хотелось зациклиться на высоком, придется таки предаться чревоугодию. Потому что в ресторане «Караван» готовят самый вкусный плов в мире. С желтой морковью, нутом, бараниной и перепелиными яйцами. «Праздничный», так он называется – так оно и есть. Или манты с тыквой, с прозрачным, как кружево, тестом – за них вообще можно всё отдать. Мужчины, правда, предпочитают конскую колбасу «казы» – но у них на то свои причины. Какие? Почитайте бестселлер «Казан, мангал и другие мужские удовольствия». В общем, как бы вы ни ухищрялись, обязательно прихвáтите с собой из Ташкента пару лишних килограммов – на талии, увы. Не поможет даже непременный комплимент от шефа – душистый зеленый чай, заваренный по всем правилам.

В Ташкенте есть места очевидные и неочевидные. Есть те, которые стоит осматривать при свете дня – и те, которые невероятно хороши в сумерках. К последним относится цитадель оперы и балета – над вечерним освещением театра имени Навои словно поработал Энди Уорхол.

Подсознание в этом вечно молодом городе отпущено на свободу и гуляет само по себе, а цепь впечатлений непрерывна. И если в Рим, писал Гоголь, влюбляешься постепенно, то в Ташкент влюбляешься с первого взгляда. И, вероятно, навсегда. Ибо иным восторженным натурам прелесть цветения милее прелести увядания.


  КОЛЛЕГИ  РЕКОМЕНДУЮТ
  КОЛЛЕКЦИОНЕРАМ
Элишева Несис.
«Стервозное танго»
ГЛАВНАЯ   О ПРОЕКТЕ   УСТАВ   ПРАВОВАЯ ИНФОРМАЦИЯ   РЕКЛАМА   СВЯЗАТЬСЯ С НАМИ  
® Culbyt.com
© L.G. Art Video 2013-2024
Все права защищены.
Любое использование материалов допускается только с письменного разрешения редакции.
programming by Robertson