home
Что посмотреть

«Паразиты» Пон Чжун Хо

Нечто столь же прекрасное, что и «Магазинные воришки», только с бо́льшим драйвом. Начинаешь совершенно иначе воспринимать философию бытия (не азиаты мы...) и улавливать запах бедности. «Паразиты» – первый южнокорейский фильм, удостоенный «Золотой пальмовой ветви» Каннского фестиваля. Снял шедевр Пон Чжун Хо, в привычном для себя мультижанре, а именно в жанре «пончжунхо». Как всегда, цепляет.

«Синонимы» Надава Лапида

По словам режиссера, почти всё, что происходит в фильме с Йоавом, в том или ином виде случилось с ним самим, когда он после армии приехал в Париж. У Йоава (чей тезка, библейский Йоав был главнокомандующим царя Давида, взявшим Иерусалим) – посттравма и иллюзии, замешанные на мифе о герое Гекторе, защитнике Трои. Видно, таковым он себя и воображает, когда устраивается работать охранником в израильское посольство и когда учит французский в OFII. Но ведь научиться говорить на языке великих философов еще не значит расстаться с собственной идентичностью и стать французом. Сначала надо взять другую крепость – самого себя.

«Frantz» Франсуа Озона

В этой картине сходятся черное и белое (хотя невзначай, того и гляди, вдруг проглянет цветное исподнее), витальное и мортальное, французское и немецкое. Персонажи переходят с одного языка на другой и обратно, зрят природу в цвете от избытка чувств, мерещат невесть откуда воскресших юношей, играющих на скрипке, и вообще чувствуют себя неуютно на этом черно-белом свете. Французы ненавидят немцев, а немцы французов, ибо действие происходит аккурат после Первой мировой. Разрушенный войной комфортный мир сместил систему тоник и доминант, и Франсуа Озон поочередно запускает в наши (д)уши распеваемую народным хором «Марсельезу» и исполняемую оркестром Парижской оперы «Шехерезаду» Римского-Корсакова. На территории мучительного диссонанса, сдобренного не находящим разрешения тристан-аккордом, и обретаются герои фильма. Оттого распутать немецко-французскую головоломку зрителю удается далеко не сразу. 

«Патерсон» Джима Джармуша

В этом фильме всё двоится: стихотворец Патерсон и городишко Патерсон, bus driver и Адам Драйвер, волоокая иранка Лаура и одноименная муза Петрарки, японец Ясудзиро Одзу и японец Масатоси Нагасэ, черно-белые интерьеры и черно-белые капкейки, близнецы и поэты. Да, здесь все немножко поэты, и в этом как раз нет ничего странного. Потому что Джармуш и сам поэт, и фильмы свои он складывает как стихи. Звуковые картины, настоянные на медитации, на многочисленных повторах, на вроде бы рутине, а в действительности – на нарочитой простоте мироздания. Ибо любой поэт, даже если он не поэт, может начать всё с чистого листа.

«Ужасных родителей» Жана Кокто

Необычный для нашего пейзажа режиссер Гади Ролл поставил в Беэр-Шевском театре спектакль о французах, которые говорят быстро, а живут смутно. Проблемы – вечные, старые, как мир: муж охладел к жене, давно и безвозвратно, а она не намерена делить сына с какой-то женщиной, и оттого кончает с собой. Жан Кокто, драматург, поэт, эстет, экспериментатор, был знаком с похожей ситуацией: мать его возлюбленного Жана Маре была столь же эгоистичной.
Сценограф Кинерет Киш нашла правильный и стильный образ спектакля – что-то среднее между офисом, складом, гостиницей, вокзалом; место нигде. Амир Криеф и Шири Голан, уникальный актерский дуэт, уже много раз создававший настроение причастности и глубины в разном материале, достойно отыгрывает смятенный трагифарс. Жан Кокто – в Беэр-Шеве.

Новые сказки для взрослых

Хоть и пичкали нас в детстве недетскими и отнюдь не невинными сказками Шарля Перро и братьев Гримм, знать не знали и ведать не ведали мы, кто все это сотворил. А началось все со «Сказки сказок» - пентамерона неаполитанского поэта, писателя, солдата и госчиновника Джамбаттисты Базиле. Именно в этом сборнике впервые появились прототипы будущих хрестоматийных сказочных героев, и именно по этим сюжетам-самородкам снял свои «Страшные сказки» итальянский режиссер Маттео Гарроне. Правда, под сюжетной подкладкой ощутимо просматриваются Юнг с Грофом и Фрезером, зато цепляет. Из актеров, коих Гарроне удалось подбить на эту авантюру, отметим Сальму Хайек в роли бездетной королевы и Венсана Касселя в роли короля, влюбившегося в голос старушки-затворницы. Из страннейших типов, чьи портреты украсили бы любую галерею гротеска, - короля-самодура (Тоби Джонс), который вырастил блоху до размеров кабана под кроватью в собственной спальне. Отметим также невероятно красивые с пластической точки зрения кадры: оператором выступил поляк Питер Сушицки, явно черпавший вдохновение в иллюстрациях старинных сказок Эдмунда Дюлака и Гюстава Доре.
Что послушать

Kutiman Mix the City

Kutiman Mix the City – обалденный интерактивный проект, выросший из звуков города-без-перерыва. Основан он на понимании того, что у каждого города есть свой собственный звук. Израильский музыкант планетарного масштаба Офир Кутель, выступающий под псевдонимом Kutiman, король ютьюбовой толпы, предоставляет всем шанс создать собственный ремикс из звуков Тель-Авива – на вашей собственной клавиатуре. Смикшировать вибрации города-без-перерыва на интерактивной видеоплатформе можно простым нажатием пальца (главное, конечно, попасть в такт). Приступайте.

Видеоархив событий конкурса Рубинштейна

Все события XIV Международного конкурса пианистов имени Артура Рубинштейна - в нашем видеоархиве! Запись выступлений участников в реситалях, запись выступлений финалистов с камерными составами и с двумя оркестрами - здесь.

Альбом песен Ханоха Левина

Люди на редкость талантливые и среди коллег по шоу-бизнесу явно выделяющиеся - Шломи Шабан и Каролина - объединились в тандем. И записали альбом песен на стихи Ханоха Левина «На побегушках у жизни». Любопытно, что язвительные левиновские тексты вдруг зазвучали нежно и трогательно. Грустинка с прищуром, впрочем, сохранилась.
Что почитать

«Год, прожитый по‑библейски» Эя Джея Джейкобса

...где автор на один год изменил свою жизнь: прожил его согласно всем законам Книги книг.

«Подозрительные пассажиры твоих ночных поездов» Ёко Тавада

Жизнь – это долгое путешествие в вагоне на нижней полке.

Скрюченному человеку трудно держать равновесие. Но это тебя уже не беспокоит. Нельзя сказать, что тебе не нравится застывать в какой-нибудь позе. Но то, что происходит потом… Вот Кузнец выковал твою позу. Теперь ты должна сохранять равновесие в этом неустойчивом положении, а он всматривается в тебя, словно посетитель музея в греческую скульптуру. Потом он начинает исправлять положение твоих ног. Это похоже на внезапный пинок. Он пристает со своими замечаниями, а твое тело уже привыкло к своему прежнему положению. Есть такие части тела, которые вскипают от возмущения, если к ним грубо прикоснуться.

«Комедию д'искусства» Кристофера Мура

На сей раз муза-матерщинница Кристофера Мура подсела на импрессионистскую тему. В июле 1890 года Винсент Ван Гог отправился в кукурузное поле и выстрелил себе в сердце. Вот тебе и joie de vivre. А все потому, что незадолго до этого стал до жути бояться одного из оттенков синего. Дабы установить причины сказанного, пекарь-художник Люсьен Леззард и бонвиван Тулуз-Лотрек совершают одиссею по богемному миру Парижа на излете XIX столетия.
В романе «Sacré Bleu. Комедия д'искусства» привычное шутовство автора вкупе с псевдодокументальностью изящно растворяется в Священной Сини, подгоняемое собственным муровским напутствием: «Я знаю, что вы сейчас думаете: «Ну, спасибо тебе огромное, Крис, теперь ты всем испортил еще и живопись».

«Пфитц» Эндрю Крами

Шотландец Эндрю Крами начертал на бумаге план столицы воображариума, величайшего града просвещения, лихо доказав, что написанное существует даже при отсутствии реального автора. Ибо «язык есть изощреннейшая из иллюзий, разговор - самая обманчивая форма поведения… а сами мы - измышления, мимолетная мысль в некоем мозгу, жест, вряд ли достойный толкования». Получилась сюрреалистическая притча-лабиринт о несуществующих городах - точнее, существующих лишь на бумаге; об их несуществующих жителях с несуществующими мыслями; о несуществующем безумном писателе с псевдобиографией и его существующих романах; о несуществующих графах, слугах и видимости общения; о великом князе, всё это придумавшем (его, естественно, тоже не существует). Рекомендуется любителям медитативного погружения в небыть.

«Тинтина и тайну литературы» Тома Маккарти

Что такое литературный вымысел и как функционирует сегодня искусство, окруженное прочной медийной сетью? Сей непростой предмет исследует эссе британского писателя-интеллектуала о неунывающем репортере с хохолком. Появился он, если помните, аж в 1929-м - стараниями бельгийского художника Эрже. Неповторимый флёр достоверности вокруг вымысла сделал цикл комиксов «Приключения Тинтина» культовым, а его герой получил прописку в новейшей истории. Так, значит, это литература? Вроде бы да, но ничего нельзя знать доподлинно.

«Неполную, но окончательную историю...» Стивена Фрая

«Неполная, но окончательная история классической музыки» записного британского комика - чтиво, побуждающее мгновенно испустить ноту: совершенную или несовершенную, голосом или на клавишах/струнах - не суть. А затем удариться в запой - книжный запой, вестимо, и испить эту чашу до дна. Перейти вместе с автором от нотного стана к женскому, познать, отчего «Мрачный Соломон сиротливо растит флоксы», а правая рука Рахманинова напоминает динозавра, и прочая. Всё это крайне занятно, так что... почему бы и нет?
Что попробовать

Тайские роти

Истинно райское лакомство - тайские блинчики из слоеного теста с начинкой из банана. Обжаривается блинчик с обеих сторон до золотистости и помещается в теплые кокосовые сливки или в заварной крем (можно использовать крем из сгущенного молока). Подается с пылу, с жару, украшенный сверху ледяным кокосовым сорбе - да подается не абы где, а в сиамском ресторане «Тигровая лилия» (Tiger Lilly) в тель-авивской Сароне.

Шомлойскую галушку

Легендарная шомлойская галушка (somlói galuska) - винтажный ромовый десерт, придуманный, по легенде, простым официантом. Отведать ее можно практически в любом ресторане Будапешта - если повезет. Вопреки обманчиво простому названию, сей кондитерский изыск являет собой нечто крайне сложносочиненное: бисквит темный, бисквит светлый, сливки взбитые, цедра лимонная, цедра апельсиновая, крем заварной (патисьер с ванилью, ммм), шоколад, ягоды, орехи, ром... Что ни слой - то скрытый смысл. Прощай, талия.

Бисквитную пасту Lotus с карамелью

Классическое бельгийское лакомство из невероятного печенья - эталона всех печений в мире. Деликатес со вкусом карамели нужно есть медленно, миниатюрной ложечкой - ибо паста так и тает во рту. Остановиться попросту невозможно. Невзирая на калории.

Шоколад с васаби

Изысканный тандем - горький шоколад и зеленая японская приправа - кому-то может показаться сочетанием несочетаемого. Однако распробовавшие это лакомство считают иначе. Вердикт: правильный десерт для тех, кто любит погорячее. А также для тех, кто недавно перечитывал книгу Джоанн Харрис и пересматривал фильм Жерара Кравчика.

Торт «Саркози»

Как и Париж, десерт имени французского экс-президента явно стоит мессы. Оттого и подают его в ресторане Messa на богемной тель-авивской улице ха-Арбаа. Горько-шоколадное безумие (шоколад, заметим, нескольких сортов - и все отменные) заставляет поверить в то, что Саркози вернется. Не иначе.

Безумие в лицах

16.01.2017Лина Гончарская

Обнаружив фотографию девушки-двойника в психиатрической лечебнице викторианской Англии, Михаль Хейман решила провести сеанс психоанализа со зрителем

Теоретик искусства, его практик и куратор Михаль Хейман называет себя визуальным художником, создающим live art (сиречь видео & перформансы), неформатные скульптуры, авторские фотографии – и при этом не гнушается вполне мейнстримной живописью на холсте. Её работы отмечены страстным желанием понять: как влияют на жизнь отношения между объектом и субъектом искусства. На протяжении двух десятилетий Хейман исследует сопричастие между предметом и словом, между практикой искусства и психоанализом. В своих штудиях она опирается на теории излюбленного Фрейда, а также на труды британского психиатра и психоаналитика Уилфреда Биона, о котором неустанно читает лекции с университетских кафедр и посвящает ему работы в жанре видеоарт.

                  Michal Heiman. Photographer Unknown, 1990

Всякое появление Хейман на арт-сцене вызывает бурный (варианты: гневный, восторженный) общественный резонанс. Кто-то упрекает её в явной пропалестинской направленности, кто-то сосредоточен на самой сути, но лыко так и просится в строку. Скажем, в 1997 году Михаль представляла Израиль на «Документе X» в германском Касселе, где предлагала зрителям пройти Thematic Apperception Test, или Тест тематической апперцепции. Посетителям выставки был выдан комплект фотографий с изображением различных сюжетов с участием людей. Трактовать их можно было по-разному, оттого каждому тестируемому надлежало подробно описать сюжеты, как он их видит. По мнению психологов, на интерпретацию картинок обследуемый бессознательно проецирует собственную психическую сущность. Так что по результатам тестов Хейман оценивала особенности личности каждого участника эксперимента. Подобным способом она намеревалась рассказать обо всех болях и несчастьях, происходящих от воцарившегося в мире неолиберального порядка.

В 2004 году Хейман отправилась на выставку в Гаагу (поездка, заметим, была субсидирована израильским МИДом), где по решению Международного суда ООН строительство защитной стены между Израилем и Палестиной было признано незаконным. Наша пресса тогда писала, что фотохудожества Михаль Хейман использовались палестинцами в качестве пропаганды против Израиля в Гаагском суде. Сама же Хейман сказала: «Тема экспозиции не имеет отношения к заграждению, и, по-моему, как раз в эти дни уместна совместная выставка израильтянки и палестинца, протестующего против оккупации. Я считаю, что нужно дать искусству делать свое дело и не чинить преград художникам».

В 2007 году Хейман выставила в Еврейском музее Берлина работу «Blood Test» – «Анализ крови» (серебряная цифровая печать) – таки резко антиизраильскую, мотивировав свой поступок желанием «громко заявить о природе насилия в израильском обществе». Михаль собрала фотографии с окровавленными частями тел, обнаруженные ею в национальных газетных архивах. Безымянные данные, представленные на диаграмме в верхней части коллажа, подчеркивали случайность и анонимность частей тела, которые могли бы принадлежать израильтянам, палестинцам, иностранным туристам, посетившим Израиль. Таким образом Хейман стремилась обозначить произвольный характер жертв террора, когда все они превращаются в безликие статистические данные.

В том же году, на выставке «Хлеб и розы» в тель-авивской галерее «Миншар», Хейман представила серию фотографий под общим заголовком «О чём ты думаешь?». По её словам, снимки были сделаны в период с 1983 по 1985 годы и обнаружены автором при сортировке её собственного архива в 2003 году. С вопросом «О чём ты думаешь?» Михаль мысленно обращалась к женщинам, героиням сценок на тель-авивской улице Лилиенблюм. «Я фотографировала людей, не спрашивая на то их разрешения, – вспоминает Михаль Хейман. – Вот, к примеру, эта сценка: мужчина зачитывает что-то другому мужчине, держа в руках лист бумаги с отпечатанным текстом. Между ними безмолвной статуей сидит женщина. Совершенно индифферентно, ни на что не реагируя. Сейчас мне хочется вернуться туда, в прошлое, подойти к ней и спросить: «О чем ты думаешь»? Кстати, этот вопрос взят из практики психоанализа».

На Второй Московской биеннале современного искусства, в проекте Katoptron (Направление взгляда зеркала) Михаль представила работу «Зеркало Фрейда». Поясним, что слово Katoptron в древнегреческом лексиконе являлось одним из нескольких названий зеркала, а также обозначало направление взгляда или отражения. Проект же был основан на том, что история европейского самосознания напоминает игру зеркальных отражений, в которых мелькает, проступает, но всем до конца не открывается высшая истина индивидуальной экзистенции. Правдивые или кривые, зеркала порой бьются, и из осколков зеркальной мозаики картину мира можно выстраивать снова. Зеркало считается непременным атрибутом женщины, ему задают вопросы и получают ответы. В работе «Зеркало Фрейда» Хейман исследовала женские мифы и их отражение в теории психоанализа.

Годом позже, в 2008-м, выставка Михаль Хейман в Тель-Авивском музее искусств вобрала в себя фотографии и видеофильмы, запечатлевшие события повседневности вкупе с детскими воспоминаниями автора – и с вкраплениями картин других художников, с коими взаимодействовали работы Михаль. Кроме того, она представила дневники клинических исследований и психоаналитические тексты. Всё это было переплавлено в горниле диалектических взаимодействий и противоречий, соединено и разъединено, освящено и растоптано, выхвачено из одной реальности и перенесено в другую. То, что существовало когда-то, вдруг обрело бытие здесь и теперь.

Тогда, восемь лет назад, Михаль задалась иным вопросом из области психоанализа: «Что ты видел/а?». Немудрено, что портрет «отца» сей науки Зигмунда Фрейда тоже присутствовал на выставке – точнее, в руках Хейман-лектора в видеофильме «Отец, а не дядя (Фрейд-Катарина)». Как известно, во время очередного летнего отдыха в Земмеринге в 1893 году с Фрейдом произошло некое событие на горе Ракс: яркое, немного странное, без свидетелей. К нему подошла дочь хозяина таверны, мрачный подросток, и попросила квалифицированного совета – у нее часто случались приступы тревоги. Фрейд быстро разобрался, в чем проблема девушки: у нее был «дядя» (на самом деле отец), который сексуально ее домогался. Симптомы девушки, решил Фрейд, невротичны; они воспроизводят ту тревогу, которую она чувствовала, когда получала удары от отца-дяди. Фрейд использовал эту историю в одной из своих книг, и «Катарина» стала известной фигурой в психологической литературе. Занятно, что Катарина действительно существовала – звали ее Аурелия Кроних; сохранилась даже ее фотография вместе со злым отцом Юлиусом, чьи усики вызывают ассоциацию с бесноватым Адольфом. Вспомнив историю о фрейдовской Катарине, Михаль Хейман вслед за отцом психоанализа попыталась доказать, что «истерики в основном страдают от воспоминаний».

             

   Michal Heiman. Asylum (The Dress) 1855-2017. 0RA COHEN, 2013

На сей раз Михаль задумала мега-проект «AP – Artist Proof, Asylum (The Dress) 1855-2017» в рамках экспозиции Музея современного искусства Герцлии «По ее следам» – причем вокруг нее сразу образовалась кучка единомышленниц. Идею навеяла книга английского психиатра и фотографа 19 века Хью Уэлча Даймонда «Лицо безумия» («The Face of Madness») – точнее, одна из его моделей под номером 34, похожая на юную Михаль Хейман как две капли воды. Девушка была одной из безымянных пациенток английского приюта для умалишенных Surrey County Asylum, более известного как «убежище». Вокруг этого персонажа Михаль выстроила целую видеосторию, включая фотографии, видеофильмы, инсталляции; более того, посетители выставки могут присесть напротив художницы – как это делала Марина Абрамович, и поговорить с ней – как этого не делала Марина Абрамович. «Таким образом им представится возможность пройти курс лечения, – поясняет Михаль. – Они будут лечить меня, а я – их». Лечение, заметим, альтернативное тому, коему подвергались пациенты с «лицом безумия»: оно может сводиться к простому совету или утешению, а может – к совместному сну. Ибо, по мнению Михаль Хейман, фотография, как и сон, помогает восстановить душевное равновесие.

             

 Michal Heiman. Asylum (The Dress) 1855-2017. EMILY HEIMAN, 2013

Как известно, доктор Даймонд изучал психиатрию в лондонском Бедламе, а затем трудился в женском отделении психиатрической лечебницы Asylum в графстве Суррей и утверждал, что фотография способна выявить связи между различными видами ментальных заболеваний и выражением лиц больных. «Фотография помогает ученому преодолеть границу между видимым и невидимым», – писал он (книга, составленная из фотопортретов его несчастных пациенток, впервые выставленных доктором в 1872 году, увидела свет лишь в 1976-м стараниями профессора Сандера Гилмана). Как и галерея оных фотопортретов, выставка Михаль Хейман вызывающе антимузейна – уложенные в художественном беспорядке документы (сказать разбросаны по полу – значит, ничего не сказать), столы и стулья, расставленные в том же упорядоченном беспорядке, мотки веревки, разделяющие пространство на сознательные зоны; одна из них – белая, но совсем не в до мажоре, нечто вроде офиса, архива и больничной палаты.

И, разумеется, фотографии – более 200. В отличие от персонажей доктора Даймонда, герои/ни Хейман вовсе не анонимны: к каждому снимку прилагается именная табличка. Одна из фотографий запечатлела Леонида Пекаровского – поскольку, говорит Михаль, у входа в приют для умалишенных непременно стоял страж. А Пекаровский, как известно, будучи писателем и искусствоведом, вынужден был трудиться сторожем на стоянке в южном Тель-Авиве (примечательно, что в каталоге выставки Хейман сама названа «привратником у входа в прошлое»). Присутствуют на фотографиях и депутаты Кнессета женского пола, и Михаль Хейман собственной персоной, и ее дочь Эмили. Все они облачены в викторианское платье в мелкую клеточку – точь-в-точь как дамы из «убежища» викторианской Англии. Рядом с автопортретом Михаль размещена фотография малого формата с изображением той самой девушки-двойника из английского приюта для умалишенных; подле установлена больничная койка, опять же в миниатюре.

           

  Michal Heiman. Asylum (The Dress) 1855-2017. ASMAIT YOHANS, 2013

По словам Михаль Хейман, ее проект посвящен бесправным женщинам – то бишь лишенным не ума, а прав и свобод. Аналогия с женщинами 19 века, по ее убеждению, здесь более чем уместна. Используя понятие «архива» (фото девушки под номером 34) и «униформы» (платья в клеточку), она задействует феномен психоаналитической регрессии, а также другие радикальные и рискованные стратегии (иные из которых лучше сохранить в тайне) – в надежде на то, что кто-то из ее моделей или зрителей переместится во времени, откроет дверь убежища и вернет другим «право на возвращение». Сама она уже предприняла нечто вроде путешествия – только не ментального, а физического, навестив в 2012 году ту самую лечебницу, ныне Springfield Hospital – а затем заказав у швеи платье в мелкую клеточку.

Что же до девушки-близнеца, то Михаль полагает, что речь вовсе не идет о переселении душ и что этот образ возник в ее жизни исключительно силой мысли – столь долго и мучительно размышляла она о гендерном неравноправии и угнетении слабого пола. И при этом, заметим, не сошла с ума.

           

   Michal Heiman. Asylum (The Dress) 1855-2017. SELF PORTRAIT, 2013

Выставка Михаль Хейман «AP – Artist Proof, Asylum (The Dress) 1855-2017» в рамках мега-проекта «По ее следам» открыта в Герцлийском музее современного искусства до 22 апреля. Куратор – Ая Лурье.

Биографическая справка:

Михаль Хейман – художник, фотограф, видеоартист, куратор и писатель – родилась в Тель-Авиве в 1954 году, обучалась фотографии в иерусалимском колледже «Адасса», а живописи, скульптуре и видеоарту – в «Бейт Бёрл». Читает лекции в иерусалимской Академии искусств и дизайна «Бецалель», «Бейт Бёрл» и на факультете искусств Тель-Авивского университета. В 2015 году основала при «Бецалеле» организацию гендерного равенства «Женщины в академии», долженствующую уравнять в правах преподавателей обоих полов.


  КОЛЛЕГИ  РЕКОМЕНДУЮТ
  КОЛЛЕКЦИОНЕРАМ
Элишева Несис.
«Стервозное танго»
ГЛАВНАЯ   О ПРОЕКТЕ   УСТАВ   ПРАВОВАЯ ИНФОРМАЦИЯ   РЕКЛАМА   СВЯЗАТЬСЯ С НАМИ  
® Culbyt.com
© L.G. Art Video 2013-2024
Все права защищены.
Любое использование материалов допускается только с письменного разрешения редакции.
programming by Robertson