Обряды в стиле дада. Из геенны огненной

В Тель-Авивском музее искусств состоялась презентация занятного проекта «Поём на площади» (Sharim Bakikar). Собственно, площадью является внутреннее пространство музея, то, что именуется залом Риклиса. А пение являет собой не что иное, как прелестную на слух абракадабру, омузыкаленную, облагороженную и порой даже вполне понятную (привет дадаистам с их саунд-поэзией, леттристам, Анри Шопену с его вокальными микрочастицами и много кому еще). Учинил это прекрасное безобразие Ноам Энбар, хорошо знакомый нам по группе «ха-Билуим» и хулиганскому клезмер-бэнду «Oy Division». Речь, оговоримся сразу, идет о весьма сложном проекте, где андерграундно-концептуально-авангардное должно изливаться на публику в формате развлекательного шоу.

Тут надобно сказать, что Ноам Энбар (Noam Enbar), певец, композитор и перформер, давно уже занят превращением в пан-религиозный ритуал всякого рода национальных мифов. Цель нового проекта, по его словам, состоит не только в том, чтобы оживить музейное пространство, но и в том, чтобы повергнуть всяк сюда входящего в состояние экстаза. Главная роль отводится – ну разумеется – человеческому голосу. А также, в немалой степени, музейной ауре.

Первопроходцами на этом нелегком пути выпало стать перформерам из The Great Gehenna Choir (да-да, геенна, не сомневайтесь). Все участники хора – певцы с классическим бэкграундом, композиторы, художники, актеры, скоморохи. Их выступления – это обставленные по всем правилам публичные церемонии, в которых хористы исполняют песни собственного / энбарова сочинения на тексты известных израильских поэтов, по преимуществу Йонатана Леви и Аарона Шабтая. То есть тех, кто явно начитался-наслушался тавтологически лапидарной русской «зауми» в лице Крученых &Co. Поскольку в репертуаре хора всё начинается с высокого, а в конечном итоге сводится к дыр бул щыл.

На презентации проекта геенновцы волхвовали по всем правилам, показывая, какие у них всевозможные и всемогущие голоса. Особенно выделялись две девы, одна – с утробным тембром диббука, другая – с совсем уж нещадным диапазоном, вполне пригодным и для канторского пения, и для оперных колоратур, и для хардкора, и для девичьих баллад. Не исключено, что голоса своих певунов Ноам готовит по собственному рецепту. Отбирает один из десятков голосов, отмывает добела, охмуряет дочерна, месит, взбалтывает, подвергает идеологической обработке и абсурдистской промывке мозгов.

А началась презентация именно так, как полагается. Перформеры поднялись на второй музейный этаж, откуда им надлежало спуститься по лестнице торжественной поющей процессией – но предварительно бросили в центр «площади» (будем называть ее так) горсть камней. Коим, разумеется, предстояло сыграть свою роль в ритуале. Мы, наблюдатели, стояли чуть поодаль – так что территория была практически пуста. И тут инсталляцию из разновеликих камушков заметил дяденька с метлой и ведерком. И, естественно, коршуном налетел на груду мусора. Он уже замахнулся метлой на святое, когда одна из кураторов устремилась к нему с космической скоростью, прорезая музейную тишину криками «нет! это искусство! это искусство!»

Ну а потом The Great Gehenna Choir снизошел по ступеням, дабы выплеснуть своих демонов – и одарил собравшихся десятком картин-песен, которые вполне могли бы сложиться в концептуальный альбом. Особенно по сердцу пришлась нам ироническая молитва «Бар Рефаэли» – акт поклонения современному золотому тельцу aka знаменитости (с непереводимой игрой букв, увы).

Щеголяют «геенновцы» в библейских одеяниях и фриковских прикидах – поскольку время у них движется в обе стороны. По сути, это и не хор, а театр звучащего абсурда, исполняющий неофольклорные песенки и отправляющий лишь ему ведомые ритуалы. Перформеры то собираются в единое многоголосное тело, то распадаются на солиста-и-хор, солиста-и-молчащих, солистов-по-очереди. Пропевают малые истории, состоящие из морфем, играют в ассоциации, как по нотам, препарируют путеводное слово до утраты оным всякого смысла, расчленяют язык, отделяя имя (вроде той же Бар Рефаэли) от его привычного контекста, в общем, всякими разными способами познают реальность.

Звуковое полотно The Great Gehenna Choir можно кроить вдоль и поперек, сшивать по принципу алеаторики. Упиваться деконструкцией мыслей и эмоций, когда слова еще длятся, перекатываются в воздухе; когда звуки выкручиваются по горизонтали и вертикали, переставляются, смакуются – и вот уже эти звуки располагаются по-другому, и их можно разглядеть и прозреть до чистой сущности. И что эти звуки значат, уже не важно: они просто есть.

Для широкой публики проект стартует 26 января в 19:00. Далее на музейной площади будут петь ежемесячно, вплоть до летнего месяца июля – на тарабарщине, разумеется. В феврале, к примеру, здесь можно будет услышать кантату Ghom! в стиле Джезуальдо, в апреле – The Book of Challenges для тенора соло и т.д. Куратор проекта – Рути Директор.

Фото: Александр Цинкер