Идит Цви: «Мы учредили приз для жюри будущего»

В преддверии XIV Международного конкурса имени Артура Рубинштейна Маша Хинич побеседовала с его художественным руководителем, пианисткой Идит Цви

- Что такое конкурс? Вы сами, как пианистка, участвовали в конкурсах, уже 10 лет руководите одним из самых престижных фортепианных соревнований, не раз были членом жюри…

- У такого события, как конкурс Артура Рубинштейна, множество аспектов. Прежде всего, конкурс – это огромное напряжение и огромное количество работы. Причем со всех сторон – и организаторов, и конкурсантов, и добровольных помощников... Но, конечно, ничто не сравнится с тем давлением, которое испытывают пианисты, приезжающие на это музыкальное соревнование – для них это неимоверное душевное испытание, проверка физических сил, умения не поддаваться обстоятельствам и, одновременно, вести себя соответственно обстоятельствам.

- Известно, что сам Артур Рубинштейн недолюбливал конкурсы. Возможно, это было связано с его личным неудачным опытом: в 1910 году, будучи 23 лет от роду, он принял участие в конкурсе имени своего однофамильца Антона Рубинштейна в Петербурге – и удостоился… специального почетного отзыва. Опередил его немецкий пианист Альфред Хён, запасшийся рекомендательным письмом от великого герцога Гессенского, своего покровителя, к сестре последнего, российской императрице Александре Федоровне. И если бы не Яков Быстрицкий, вряд ли Артур Рубинштейн согласился бы на проведение конкурса его имени в Тель-Авиве.

- Я его понимаю – я сама недолюбливала конкурсы. Видимо, потому, что первый и последний раз участвовала в подобном соревновании в возрасте 15 лет, в Италии. Я прошла несколько туров, но неимоверное моральное давление, с которым я столкнулась, наложило на меня отпечаток: больше я никогда не принимала участия в конкурсах, хотя не раз была членом жюри. Я не знаю, повезло ли мне, возможно, отказ от конкурсов повредил моей карьере. Моя мама, тоже пианистка, бросила концертную карьеру, когда в Германии к власти пришли нацисты: ее выгнали из музыкального училища, и она уехала в Палестину. И тем самым спаслась – единственная из всей семьи. Меня учили игре на фортепиано с двух лет, мама, поначалу работавшая на табачной фабрике, но позже начавшая давать уроки музыки, внушала мне, что я должна стать вторым Рубинштейном. И мне посчастливилось познакомиться с ним.

- Вы 35 лет возглавляли редакцию радиостанции «Коль ха-Музика», десять лет руководили одноименным фестивалем в Кфар-Блюм, преподаете в академии, концертируете…

- И при этом неизвестно, как сложилась бы моя карьера, если бы я продолжила конкурсный марафон. Есть ведь лауреаты конкурсов, которые отказываются от сольной карьеры, уходят в преподавание, просто исчезают со сцены, иными словами, сходят с дистанции. Профессия пианиста крайне сложна – в отличие от других музыкантов, пианист всегда один. Пианисты – это музыканты-одиночки, чтобы преуспеть, нужно обладать особым характером, любить сцену. Мир фортепиано жесток, дух соперничества в нем силен, а критика в газете может иногда просто убить исполнителя. Так что еще раз повторю – очень и очень многое зависит от характера.

- Сегодня в мире существует несравненно большее количество музыкальных конкурсов, чем сорок лет назад, когда был проведен первый конкурс Артура Рубинштейна. Количество умножается на интернет, радио и телевидение. Как во всем этом ориентироваться конкурсантам?

- Надо, прежде всего, уметь выстроить систему подготовки. Чтобы добраться до финала, стать лауреатом, необходимо иметь подходящий характер. Мы не ездим по другим конкурсам, не всегда можем заранее услышать игру конкурсантов непосредственно – но у нас есть ряд достаточно жестких требований.

Талантливый музыкант должен еще уметь бороться, уметь ловить удачу, чувствовать, что сцена – это и есть жизнь. Такие пианисты могут средне звучать на репетициях и блестяще выступать. Очень важно подготовить участников к тому, что они могут не выиграть, не дойти до финала, не получить главный приз. Многое зависит от жеребьевки, обстоятельств, жюри. Важно не сломать молодых музыкантов – они обязаны продолжать играть и наслаждаться тем, что играют перед публикой, а в Израиле публика очень теплая, внимательная и доброжелательная.

- Можно ли сегодня выстроить карьеру, не участвуя в конкурсах?

- Это непросто. Нет сомнения, что победа на престижном конкурсе – важнейшая ступень в карьере музыкантов. Финалисты нашего конкурса играют с Израильским филармоническим оркестром. Уже одно такое выступление – выигрышная строчка в резюме. Но я не думаю, что конкурсы обязательны. Не всем по плечу такой трамплин. Многие большие музыканты – например, Мюррей Перайя – считают, что конкурсы не нужны и даже отказываются заседать в жюри. На деле, конкурс дает куда больше, чем лауреатство или приз: наши конкурсанты обязаны выучить огромный репертуар, они играют с разными оркестрами – это бесценные знания и опыт.

 - В конкурсе Рубинштейна участвуют пианисты в возрасте от 18 до 32 лет. Не слишком ли они молоды и не слишком ли они зрелы?

- Александру Корсантии было 32 года, когда он участвовал в нашем конкурсе и победил. Израиль представляет на нынешнем конкурсе Ран Данк – ему также 32 года. Даниил Трифонов получил золотую медаль на прошлогоднем конкурсе, ему всего 20 лет, и он уже делает потрясающую международную карьеру. Хотя еще не ясно, как он будет играть в будущем. А вот на конкурсе Рихтера, проходившем когда-то в Москве, вообще не было возрастных ограничений. Вновь повторю – дело в характере, а не в возрасте. Для тех, кто участвует в конкурсах, важно желание быть другим, особенным.

- Существует ли конкурс среди конкурсов?

- Конечно, и одна из наших целей заключается в том, чтобы доказать, что конкурс Рубинштейна – один из лучших. Для нас это огромная ответственность: и за наш престиж, и за конкурсантов, за логистику и организацию. Подготовка к каждому конкурсу идет три года, наш офис совсем небольшой, но нам помогает множество добровольцев – от тех, кто ведет страницу в Фэйсбуке, до так называемых «приемных семей» – тех, кто заботится о конкурсантах с момента приземления самолета и до финала.

В бытность мою редактором «Коль ха-Музика» я вела прямые трансляции с конкурсов, позже работала вместе с Яковом Быстрицким, линии которого мы следуем по сей день, бывала в жюри других международных конкурсов – так что я знаю, что такое конкурс со всех сторон. Но, прежде всего, мы хотим добиться удачи, вернуть музыке ее достоинство, и – пусть это прозвучит неожиданно – мы способствуем укреплению позиции Израиля на международной арене. Нам бывает непросто убедить членов жюри, что в Тель-Авиве по улицам не водят верблюдов, но, приехав сюда один раз, они вновь и вновь возвращаются. Конкурс Рубинштейна входит в международную ассоциацию музыкальных конкурсов. Вот один из примеров: наш будущий лауреат – еще неизвестно кто – уже приглашен на фестиваль в Варшаву.

- Кто помогает конкурсу?

- Все, кто любит музыку. Есть семьи, которые поддерживают нас десятилетиями – и в Израиле, и из-за рубежа. В этом году, к сорокалетию конкурса, мы увеличили размер призов, благодаря помощи фонда семьи Пратт – еврейских филантропов из Австралии. Стоит напомнить, что призовой фонд делится не только между шестью финалистами – есть, к примеру, приз за лучшее исполнение сочинения израильского композитора.

- Что нового будет на 14-м конкурсе?

– Прежде всего, количество членов жюри выросло до 14 человек. В этом году в жюри вошел композитор и музыкант Йони Рехтер – прекрасный пианист и знаток классической музыки, хотя и не занимающийся ее преподаванием. Кроме того, к членам жюри присоединятся семь молодых израильских пианистов – мы даже учредили приз для «жюри будущего». Нам интересно, какой вердикт вынесут молодые – ведь от них зависит завтрашний день фортепианной музыки.

Фото: Эяль Фишер