Каков отец, таков и сын

Что бы вы сделали, если бы ваш ребенок оказался не вашим? Японская притча о кровных и бескровных узах

Новый фильм японского режиссера Хирокадзу Корээда «Каков отец, таков и сын» (Like Father, Like Son) – рассуждение об узах подлинных и мнимых, о самой сути понятия родства. Подмена в роддоме, в результате которой два младенца попали не в те семьи, на сей раз оборачивается неоднозначной притчей о «своем» и «чужом». Где крошки-сыновья мыслят куда более зрело, чем инфантильные отцы, и именно от них исходит гуманистический посыл. Мелодрамой здесь и не пахнет, хотя скупую слезу при просмотре прольет даже стоик.

Первый из отцов – сотрудник крупной корпорации Риота, архитектор, яппи, карьерист, интеллектуал, в общем, типичный представитель современной гедонистической цивилизации, проживающий с семьей в одном из токийских небоскребов. Ни жене, ни тем более сыну он практически не уделяет внимания. До той самой поры, пока не узнает, что в роддоме, где шесть лет назад родился его сын Кейта, медсестра подменила двух младенцев (это подтверждает и спешно сделанный анализ ДНК). И что их с женой биологический сын растет в чужой во всех смыслах семье. Встретившись с той самой чужой семьей, родители мучительно решают: стоит ли им обменяться сыновьями?

И вот здесь зритель начинает испытывать недоумение. Как можно вообще задаваться подобным вопросом, если «чужой» мальчик давно стал родным, если ты менял ему пеленки и воспитывал по своему образу и подобию? Видимо, умом нам японский менталитет не понять, чувствами – тем более.

…Тем более что семьи все-таки решают обменяться сыновьями.

Сын Риоты, Кейта, – типичный мальчик из идеальной семьи: ему привиты навыки послушания и безупречные манеры. Ему даже приходится терзать пианино, не имея к тому никаких талантов. Небиологическая мать мальчика, любящая его безмерно, противится решению мужа – однако, находясь в плену представлений о примате крови, тот упорно твердит, что хочет сына, который «на него похож». Похож, заметим, не внутренне – но внешне. И вот Кейта оказывается в семье с абсолютно иными поведенческими кодами: здесь отец, владелец небольшой лавчонки электротоваров, играет с детьми, чинит им игрушки, принимает с ними ванну. Не очень стерильно? Зато весело.

Второй мальчик, «из простых», выросший в иной социальной среде, но в атмосфере любви и понимания, не может прижиться в стерильной скуке нового дома. Да и биологические родители понимают, что по повадкам он – чужой. Рюсей не умеет держать палочки для еды, носится по квартире с игрушечным пистолетом, фанатеет от компьютерных игр, то и дело потешно восклицая: «Oh, my God!». И стремится домой, «к папе и маме».

Что же такое кровные узы? Кровное родство? Всего лишь формальность. К финалу Риота все-таки осознает, что настоящая связь – это время, проведенное вместе. Что сын вовсе не обязан быть зеркальным отражением отца, и что в этом зеркале может отражаться что-то совсем иное. И оказывается, что за целлулоидной оболочкой Мистера Совершенство скрывается масса вполне человеческих противоречий. Однако примирится ли с ним Кейта, которому Риота осмелился сказать: «Ты должен жить с ними, они твои родители, они тебя очень любят». «Больше, чем ты, папа?» - спросил тогда Кейта. И услышал в ответ: «Да».

Кстати, в оригинале фильм называется «И я буду ему отцом» (Soshite chichi ni naru), если следовать точному переводу с японского. И именно в нем отражается суть картины.

Тонкий, философичный Хирокадзу Корээда, один из лучших режиссеров современной Японии, построил свой фильм на полутонах, на обрывках фраз и мыслей, на полунамеках, взглядах, визуальных метафорах. Где дети воспринимают родительский отказ от них как предательство. Где отцу приходится пройти многое на пути к своему сыну. Где мучительная логика жизни порой оказывается алогизмом. Сюжет разворачивается линейно и неторопливо – в духе традиционной эстетики японского искусства: режиссер как-то по-особому вдумчиво исследует понятие «родители», саму эволюцию темы отцовства.

Корээда не в первый раз снимает детей в главных ролях (достаточно вспомнить его ленту 2004 года «Никто не узнает»). Но главное достоинство его подхода заключается в том, что дети на экране вовсе не выглядят умильно. Игра маленьких актеров предельно подлинна: и Кейта (Кейта Ниномия), и Рюсей (Шоген Ванг), разом лишившийся не только «привычных» родителей, но и младшего брата с сестрой, не понимают происходящего, ощущая его лишь на эмоциональном уровне. Именно эмоции они и играют – с помощью жестов, движений, взглядов, походки. Да и взрослые актеры – Масахару Фукуяма и Лили Фрэнки – весьма органично изображают контрастных отцов: холодного сноба Риоту и по-детски игривого и душевного Юдаи. Зато прехорошенькие матери – Мачико Оно (Мидори) и Йоко Маки (Юкари) – практически неразличимы.

Более 80 лет прошло с тех пор, как классик японского кино Ясудзиро Одзу впервые обратился к жанру сёмингэки, или «будничному реализму», бытописующему жизнь семьи. С той поры взаимоотношения отцов и сыновей стали одной из вечных тем японского кинематографа. Хирокадзу Корээда вновь изучает тонкости семейной жизни – в его картине она выглядит абсолютно реальной, даже когда в нее прокрадывается вымысел (самое время вспомнить, что первая профессия Корээды – режиссер-документалист). Не акцентируя внимания на переходе от быта к бытию, умело балансируя между легкостью и серьезностью, режиссер как-то незаметно возносится от приземленного к высокому. Сам он говорит, что мы можем многому научиться у своих детей.

P.S. Японский спор о кровных узах до слез растрогал жюри Каннского кинофестиваля-2013, которое вручило ему свой приз. Председатель жюри Стивен Спилберг даже вызвался стать продюсером англоязычного ремейка фильма – права на съемки уже приобрела принадлежащая ему компания DreamWorks.

Фильм будет демонстрироваться на экранах израильских кинотеатров «Орландо Синема», начиная с 19 декабря.