Что посмотреть

«Паразиты» Пон Чжун Хо

Нечто столь же прекрасное, что и «Магазинные воришки», только с бо́льшим драйвом. Начинаешь совершенно иначе воспринимать философию бытия (не азиаты мы...) и улавливать запах бедности. «Паразиты» – первый южнокорейский фильм, удостоенный «Золотой пальмовой ветви» Каннского фестиваля. Снял шедевр Пон Чжун Хо, в привычном для себя мультижанре, а именно в жанре «пончжунхо». Как всегда, цепляет.

«Синонимы» Надава Лапида

По словам режиссера, почти всё, что происходит в фильме с Йоавом, в том или ином виде случилось с ним самим, когда он после армии приехал в Париж. У Йоава (чей тезка, библейский Йоав был главнокомандующим царя Давида, взявшим Иерусалим) – посттравма и иллюзии, замешанные на мифе о герое Гекторе, защитнике Трои. Видно, таковым он себя и воображает, когда устраивается работать охранником в израильское посольство и когда учит французский в OFII. Но ведь научиться говорить на языке великих философов еще не значит расстаться с собственной идентичностью и стать французом. Сначала надо взять другую крепость – самого себя.

«Frantz» Франсуа Озона

В этой картине сходятся черное и белое (хотя невзначай, того и гляди, вдруг проглянет цветное исподнее), витальное и мортальное, французское и немецкое. Персонажи переходят с одного языка на другой и обратно, зрят природу в цвете от избытка чувств, мерещат невесть откуда воскресших юношей, играющих на скрипке, и вообще чувствуют себя неуютно на этом черно-белом свете. Французы ненавидят немцев, а немцы французов, ибо действие происходит аккурат после Первой мировой. Разрушенный войной комфортный мир сместил систему тоник и доминант, и Франсуа Озон поочередно запускает в наши (д)уши распеваемую народным хором «Марсельезу» и исполняемую оркестром Парижской оперы «Шехерезаду» Римского-Корсакова. На территории мучительного диссонанса, сдобренного не находящим разрешения тристан-аккордом, и обретаются герои фильма. Оттого распутать немецко-французскую головоломку зрителю удается далеко не сразу.

«Патерсон» Джима Джармуша

В этом фильме всё двоится: стихотворец Патерсон и городишко Патерсон, bus driver и Адам Драйвер, волоокая иранка Лаура и одноименная муза Петрарки, японец Ясудзиро Одзу и японец Масатоси Нагасэ, черно-белые интерьеры и черно-белые капкейки, близнецы и поэты. Да, здесь все немножко поэты, и в этом как раз нет ничего странного. Потому что Джармуш и сам поэт, и фильмы свои он складывает как стихи. Звуковые картины, настоянные на медитации, на многочисленных повторах, на вроде бы рутине, а в действительности – на нарочитой простоте мироздания. Ибо любой поэт, даже если он не поэт, может начать всё с чистого листа.

«Ужасных родителей» Жана Кокто

Необычный для нашего пейзажа режиссер Гади Ролл поставил в Беэр-Шевском театре спектакль о французах, которые говорят быстро, а живут смутно. Проблемы – вечные, старые, как мир: муж охладел к жене, давно и безвозвратно, а она не намерена делить сына с какой-то женщиной, и оттого кончает с собой. Жан Кокто, драматург, поэт, эстет, экспериментатор, был знаком с похожей ситуацией: мать его возлюбленного Жана Маре была столь же эгоистичной.
Сценограф Кинерет Киш нашла правильный и стильный образ спектакля – что-то среднее между офисом, складом, гостиницей, вокзалом; место нигде. Амир Криеф и Шири Голан, уникальный актерский дуэт, уже много раз создававший настроение причастности и глубины в разном материале, достойно отыгрывает смятенный трагифарс. Жан Кокто – в Беэр-Шеве.

Новые сказки для взрослых

Хоть и пичкали нас в детстве недетскими и отнюдь не невинными сказками Шарля Перро и братьев Гримм, знать не знали и ведать не ведали мы, кто все это сотворил. А началось все со «Сказки сказок» - пентамерона неаполитанского поэта, писателя, солдата и госчиновника Джамбаттисты Базиле. Именно в этом сборнике впервые появились прототипы будущих хрестоматийных сказочных героев, и именно по этим сюжетам-самородкам снял свои «Страшные сказки» итальянский режиссер Маттео Гарроне. Правда, под сюжетной подкладкой ощутимо просматриваются Юнг с Грофом и Фрезером, зато цепляет. Из актеров, коих Гарроне удалось подбить на эту авантюру, отметим Сальму Хайек в роли бездетной королевы и Венсана Касселя в роли короля, влюбившегося в голос старушки-затворницы. Из страннейших типов, чьи портреты украсили бы любую галерею гротеска, - короля-самодура (Тоби Джонс), который вырастил блоху до размеров кабана под кроватью в собственной спальне. Отметим также невероятно красивые с пластической точки зрения кадры: оператором выступил поляк Питер Сушицки, явно черпавший вдохновение в иллюстрациях старинных сказок Эдмунда Дюлака и Гюстава Доре.

Что послушать

Kutiman Mix the City

Kutiman Mix the City – обалденный интерактивный проект, выросший из звуков города-без-перерыва. Основан он на понимании того, что у каждого города есть свой собственный звук. Израильский музыкант планетарного масштаба Офир Кутель, выступающий под псевдонимом Kutiman, король ютьюбовой толпы, предоставляет всем шанс создать собственный ремикс из звуков Тель-Авива – на вашей собственной клавиатуре. Смикшировать вибрации города-без-перерыва на интерактивной видеоплатформе можно простым нажатием пальца (главное, конечно, попасть в такт). Приступайте.

Видеоархив событий конкурса Рубинштейна

Все события XIV Международного конкурса пианистов имени Артура Рубинштейна - в нашем видеоархиве! Запись выступлений участников в реситалях, запись выступлений финалистов с камерными составами и с двумя оркестрами - здесь.

Альбом песен Ханоха Левина

Люди на редкость талантливые и среди коллег по шоу-бизнесу явно выделяющиеся - Шломи Шабан и Каролина - объединились в тандем. И записали альбом песен на стихи Ханоха Левина «На побегушках у жизни». Любопытно, что язвительные левиновские тексты вдруг зазвучали нежно и трогательно. Грустинка с прищуром, впрочем, сохранилась.

Что почитать

«Год, прожитый по‑библейски» Эя Джея Джейкобса

...где автор на один год изменил свою жизнь: прожил его согласно всем законам Книги книг.

«Подозрительные пассажиры твоих ночных поездов» Ёко Тавада

Жизнь – это долгое путешествие в вагоне на нижней полке.

Скрюченному человеку трудно держать равновесие. Но это тебя уже не беспокоит. Нельзя сказать, что тебе не нравится застывать в какой-нибудь позе. Но то, что происходит потом… Вот Кузнец выковал твою позу. Теперь ты должна сохранять равновесие в этом неустойчивом положении, а он всматривается в тебя, словно посетитель музея в греческую скульптуру. Потом он начинает исправлять положение твоих ног. Это похоже на внезапный пинок. Он пристает со своими замечаниями, а твое тело уже привыкло к своему прежнему положению. Есть такие части тела, которые вскипают от возмущения, если к ним грубо прикоснуться.

«Комедию д'искусства» Кристофера Мура

На сей раз муза-матерщинница Кристофера Мура подсела на импрессионистскую тему. В июле 1890 года Винсент Ван Гог отправился в кукурузное поле и выстрелил себе в сердце. Вот тебе и joie de vivre. А все потому, что незадолго до этого стал до жути бояться одного из оттенков синего. Дабы установить причины сказанного, пекарь-художник Люсьен Леззард и бонвиван Тулуз-Лотрек совершают одиссею по богемному миру Парижа на излете XIX столетия.
В романе «Sacré Bleu. Комедия д'искусства» привычное шутовство автора вкупе с псевдодокументальностью изящно растворяется в Священной Сини, подгоняемое собственным муровским напутствием: «Я знаю, что вы сейчас думаете: «Ну, спасибо тебе огромное, Крис, теперь ты всем испортил еще и живопись».

«Пфитц» Эндрю Крами

Шотландец Эндрю Крами начертал на бумаге план столицы воображариума, величайшего града просвещения, лихо доказав, что написанное существует даже при отсутствии реального автора. Ибо «язык есть изощреннейшая из иллюзий, разговор - самая обманчивая форма поведения… а сами мы - измышления, мимолетная мысль в некоем мозгу, жест, вряд ли достойный толкования». Получилась сюрреалистическая притча-лабиринт о несуществующих городах - точнее, существующих лишь на бумаге; об их несуществующих жителях с несуществующими мыслями; о несуществующем безумном писателе с псевдобиографией и его существующих романах; о несуществующих графах, слугах и видимости общения; о великом князе, всё это придумавшем (его, естественно, тоже не существует). Рекомендуется любителям медитативного погружения в небыть.

«Тинтина и тайну литературы» Тома Маккарти

Что такое литературный вымысел и как функционирует сегодня искусство, окруженное прочной медийной сетью? Сей непростой предмет исследует эссе британского писателя-интеллектуала о неунывающем репортере с хохолком. Появился он, если помните, аж в 1929-м - стараниями бельгийского художника Эрже. Неповторимый флёр достоверности вокруг вымысла сделал цикл комиксов «Приключения Тинтина» культовым, а его герой получил прописку в новейшей истории. Так, значит, это литература? Вроде бы да, но ничего нельзя знать доподлинно.

«Неполную, но окончательную историю...» Стивена Фрая

«Неполная, но окончательная история классической музыки» записного британского комика - чтиво, побуждающее мгновенно испустить ноту: совершенную или несовершенную, голосом или на клавишах/струнах - не суть. А затем удариться в запой - книжный запой, вестимо, и испить эту чашу до дна. Перейти вместе с автором от нотного стана к женскому, познать, отчего «Мрачный Соломон сиротливо растит флоксы», а правая рука Рахманинова напоминает динозавра, и прочая. Всё это крайне занятно, так что... почему бы и нет?

Что попробовать

Тайские роти

Истинно райское лакомство - тайские блинчики из слоеного теста с начинкой из банана. Обжаривается блинчик с обеих сторон до золотистости и помещается в теплые кокосовые сливки или в заварной крем (можно использовать крем из сгущенного молока). Подается с пылу, с жару, украшенный сверху ледяным кокосовым сорбе - да подается не абы где, а в сиамском ресторане «Тигровая лилия» (Tiger Lilly) в тель-авивской Сароне.

Шомлойскую галушку

Легендарная шомлойская галушка (somlói galuska) - винтажный ромовый десерт, придуманный, по легенде, простым официантом. Отведать ее можно практически в любом ресторане Будапешта - если повезет. Вопреки обманчиво простому названию, сей кондитерский изыск являет собой нечто крайне сложносочиненное: бисквит темный, бисквит светлый, сливки взбитые, цедра лимонная, цедра апельсиновая, крем заварной (патисьер с ванилью, ммм), шоколад, ягоды, орехи, ром... Что ни слой - то скрытый смысл. Прощай, талия.

Бисквитную пасту Lotus с карамелью

Классическое бельгийское лакомство из невероятного печенья - эталона всех печений в мире. Деликатес со вкусом карамели нужно есть медленно, миниатюрной ложечкой - ибо паста так и тает во рту. Остановиться попросту невозможно. Невзирая на калории.

Шоколад с васаби

Изысканный тандем - горький шоколад и зеленая японская приправа - кому-то может показаться сочетанием несочетаемого. Однако распробовавшие это лакомство считают иначе. Вердикт: правильный десерт для тех, кто любит погорячее. А также для тех, кто недавно перечитывал книгу Джоанн Харрис и пересматривал фильм Жерара Кравчика.

Торт «Саркози»

Как и Париж, десерт имени французского экс-президента явно стоит мессы. Оттого и подают его в ресторане Messa на богемной тель-авивской улице ха-Арбаа. Горько-шоколадное безумие (шоколад, заметим, нескольких сортов - и все отменные) заставляет поверить в то, что Саркози вернется. Не иначе.

МОСАД

23.12.2021

50 взглядов современных художников на современное искусство

Сегодня, 23 декабря 2021 года, после четырех лет ремонта, обновления и реконструкции открывается Рамат-Ганский музей израильского искусства – премьерной выставкой «Мосад» при участии 50 художников.

Музей Рамат-Гана – единственный музей в Израиле, который определен его первым главным куратором Меиром Аронсоном как музей израильского искусства с момента его создания в 1987 году.

Проект реконструкции и расширения, разработанный бюро Efrat-Kowalski Architects, привел к тому, что музей стал похож на корабль. Хотя когда-то (в 1936 году) в здании в стиле баухауза размещалась фабрика по производству плиток для пола; позже в нем поселились ремесленные мастерские. А напротив музея, через дорогу (в сторону парка Яркон) располагались студии-мастерские художников, переданные им городом, но после их кончины отошедшие обратно к муниципалитету, в планах которого превратить всю эту территорию в «культурный парк», сделав «Бейт-Констанс», «Бейт Натан Раппопорт», «Бейт Аарон Каханэ» и «Студию Косо Элуля» частью Рамат-Ганского музея израильского искусства и открыть в этих помещениях дополнительные выставочные пространства, программы residence, кружки, кафе и т.д.

Белль Шафир. Time Zone

Визит в обновленный музей дает зрителям удивительную возможность заглянуть в музейное «закулисье». Но при этом, вопреки распространенной традиции, архитектурный проект Рамат-Ганского музея «закулисья» не предусматривает: большинство мест, доступ к которым ограничен в других музеях, например, офисы или хранилища коллекций (в постоянном собрании музея – 800 работ), открыты взглядам посетителей. Это «открытие скрытого» углубляет впечатление от визита в музей и поднимает вопросы, касающиеся взаимоотношения музея с посетителями.

Открытие музея после реновации – в эпоху пандемии, политического и социального кризисов – важнейшее событие, но вот что интересно: это шаг в развитии города и в изменении отношения к культуре, или попытка властей усилить свою власть через музей? Укрепит ли музей свой статус башни из слоновой кости или утвердится как составная часть местных механизмов власти, разделяющих жестокую реальность, в которой мы очутились? А может, он станет неким центром, призывающим нарушать границы, и тем самым внесет свои правила игры и обозначит свои цели?

«Мосад» – премьерная выставка Светланы Рейнгольд в качестве главного куратора, стремящегося критически отнестись к музею как к учреждению и показать его статус и роль в культурном пространстве Израиля. На выставке, расположенной во всех помещениях музея, представлены работы 50 израильских и зарубежных художников в различных медиа: живопись, фотография, видео, инсталляции, скульптура и перформанс. Часть работ создана специально для этой выставки.

Как музей сможет сам определить свою сущность в свете тенденций современной визуальной культуры и ускоренного технологического развития? Как работать на арене мульти-блокбастерных выставок и эффектных арт-ярмарок и как ориентироваться между растущей потребностью в аттракциях, в «парке художественных развлечений», чтобы превратиться во влиятельного игрока на поле культуры? Выставка «Мосад» отражает противостояние между искусством и политикой и показывает внутренние противоречия, присущие современному музейному учреждению – интеллектуальной цитадели, движущейся по оси от тихого существования едва ли не в сторону подрывной деятельности.

В общеизраильском контексте «Мосад» прослеживает те методы, благодаря которым музей как учреждение может отражать историю и этос израильского общества, а также пути их воплощения. В связи с этим выставка ставит фундаментальный вопрос: способны ли художественные музеи в Израиле привести к социально-политическим изменениям, или они неразрывно связаны с истеблишментом?

Эфрат Галь-Нур. Рамат-Ганский музей

Кураторская концепция Светланы Рейнгольд приглашает зрителей войти в контакт с пространствами обновленного музея, с эмоциональными и интеллектуальными измерениями выставки – между повседневным и утопическим, между частным и коллективным, между политическим и поэтическим. На выставочных пространствах разворачивается многослойная картина, раскрывающая сложные отношения между художественным произведением и музейным учреждением, начиная с искусства 1970-х годов и вплоть до наших дней.

Что касается местного контекста, то можно процитировать слова куратора и теоретика Ариэлы Азулай, которая проводит различие между «видимыми институциями», такими как университет, музей и библиотека, и «невидимыми институциями», воплощенными в культурных канонах и принятых нормах. По ее словам, очень важно вмешательство художников в репрезентации, которые институты власти распространяют в публичном пространстве в Израиле.

Первая часть экспозиции на первом этаже музея увлекает с некой иронией зрителей в мир брутальных образов, резко контрастирующий с восприятием музея как институции эскапистской и буржуазной, с работами, представляющими агрессивную мощь, жестокость, но замаскированную в музейных пространствах. Зрители столкнутся с хаотичной, а иногда и с кровавой реальностью в произведениях Давида Риба, Зои Черкасской, Арнона Бен-Давида и Авнера Пинчовера. Эта часть выставка отражает напряжение между работами, которые становятся частью протестной борьбы и теми картинами, на которых изображен протест, но они уже «подогнаны» под выставочные залы и престижные галереи.

Давид Риб. Bad Modern Art

Экспозиция второго этажа посвящена механизмам игнорирования художественными музеями определенных общин и представляет «картины» различных культур: западных и восточных, израильско-еврейских и арабо-палестинских, женских и мужских. Работы таких художников, как Эфрат Галь-Нур, Наама Цабар, Марк Ишаев, Махмуд Кайс, Керем Натур и Нардин Саруджи, разрушают стереотипы и выявляют провал политики идентичности и мультикультурного подхода и показывают то, как местная музейная практика отражает привычную «опеку» в принятом «покровительственном» западном формате.

В пространстве на верхнем этаже выставлены работы, исследующие место музея в городском пространстве, что также в определенной степени символизирует существующий элитарный строй. Эта проблема явно заметна в работах таких художников, как Меир Галь, Павел Волберг, Ронен Шаарбани и Юваль Яири, которые оспаривают классическую концепцию музея как Парнаса – Горы муз, которая обычно возведена в «сакральном» месте и резко отличается от повседневности городских улиц и их обитателей.

Павел Волберг. Двойная экспозиция

В целом представленные на выставке работы предлагают множество точек зрения и взглядов, варьирующиеся от личного до социально-политического аспекта музея – как учреждения, как выставочного пространства и как влиятельного рычага в формировании сознания. Многие из представленных художников имеют дело с менее освещаемыми для широкой публики аспектами мира искусства, в которых переплетаются критика, ирония и юмор. Некоторые из них представляют критический взгляд на роль музея в создании национального нарратива и культурной памяти в целом, а есть и те, кто занимается конкретной историей музея Рамат-Гана, его архитектурой и его коллекцией. Есть и те, кто четко показывают связь между власть предержащими и миром искусства, а другие, исследующие свою идентичность, принадлежность и место в местной израильском искусстве.

Естественно, что в работах на выставке отражены также и пандемия коронавируса и озабоченность экзистенциальным опытом, и последствия эпидемии – от реакции на закрытие мира культуры до эволюционных аспектов борьбы человечества с подобными поветриями.

Большинство новых работ, созданных специально для выставки «Мосад» такими художниками, как Павел Вольберг, Лимор Црор, Хадар Гад, Илана Сельма Ортар, Офри Кнаани и Лиор Залмансон, посвящены самому музею Рамат-Гана и архитектуре отреставрированного здания; истории и месту музея в публичном пространстве, его статусу и будущему в эпоху алгоритмов, а также тому, что музей по сути – это механизм репрезентации, формирующий сознание общества.

Павел Волберг. Двойная экспозиция

Участники выставки «Мосад»:
Раида Адон, Дов Ор-Нер, Зохар Эльазар, Билу Блих, Одед Балильти, Арнон Бен-Давид, Марсель Бродтхарс, Хадар Гад, Меир (Миро) Галь, Эфрат Галь-Нур, Дориан Готлиб, Ноа Гур, Хамуди Джанам, Ассаф Хинден, Эла Хитам, Павел Волберг, Элиэзер Зонненшайн, Марк Ишаев, Юваль Яири, Одед Йедиа, Инбаль Мари Коэн, Офри Кнаани и Лиор Залмансон, Эйлат Карми и Мейрав Хейман, Луиза Лолер, Керем Натур, Моше Нинио, Сала-Манка в сотрудничестве с Нир Яхалом и Ктура Манор, Илана Сельма Ортар, Нардин Серуджи, Хадас Офрат, Бруно Паиндо, Авнер Пинчовер, Protective Edge: Ревиталь Бен-Ашер Перец и Михаль Шамир, Наама Цабар, Тамир Цадок, Лимор Цур, Зоя Черкасская, Махмуд Кайс (кураторское сопровождение: Идрис / Барак Рубин и Ливия Тлиакуцу), Ольга Кундина, Барак Равиц, Яна Ротнер, Барак Рубин, Давид Рив, Эльдад Рафаэли, Ронен Шаарбани (кураторское сопровождение: Кармит Блюмензон), Белль Шафир, группа «Общественное движение».

На открытии (четверг, 23 декабря, в 20:00) можно будет наблюдать следующие перформансы: «Брифинг» – группа «Общественное движение», агент – Нир Шаулофф; «Браслеты для музея Рамат-Гана» – группа Protective Edge: Ревиталь Бен-Ашер Перец и Михаль Шамир; «Доколе?» – Инбаль Мари Коэн; «В поисках места» – Ронен Шаарбани; RE-SEARCH – балетный номер в хореографии Офира Юделевича в исполнении танцоров группы «Швурот» («Обломки»).

Рамат-Ганский музей израильского искусства, Аба Хилель, 146, Рамат-Ган. Часы работы: понедельник, среда, суббота – с 10:00 до 16:00; вторник – с 12:00 до 20:00, четверг – с10:00 до 18:00; пятница – с 10:00 до 14:00; воскресенье – выходной.

Все иллюстрации предоставлены пресс-службой Рамат-Ганского музея израильского искусства