home
Что посмотреть

«Паразиты» Пон Чжун Хо

Нечто столь же прекрасное, что и «Магазинные воришки», только с бо́льшим драйвом. Начинаешь совершенно иначе воспринимать философию бытия (не азиаты мы...) и улавливать запах бедности. «Паразиты» – первый южнокорейский фильм, удостоенный «Золотой пальмовой ветви» Каннского фестиваля. Снял шедевр Пон Чжун Хо, в привычном для себя мультижанре, а именно в жанре «пончжунхо». Как всегда, цепляет.

«Синонимы» Надава Лапида

По словам режиссера, почти всё, что происходит в фильме с Йоавом, в том или ином виде случилось с ним самим, когда он после армии приехал в Париж. У Йоава (чей тезка, библейский Йоав был главнокомандующим царя Давида, взявшим Иерусалим) – посттравма и иллюзии, замешанные на мифе о герое Гекторе, защитнике Трои. Видно, таковым он себя и воображает, когда устраивается работать охранником в израильское посольство и когда учит французский в OFII. Но ведь научиться говорить на языке великих философов еще не значит расстаться с собственной идентичностью и стать французом. Сначала надо взять другую крепость – самого себя.

«Frantz» Франсуа Озона

В этой картине сходятся черное и белое (хотя невзначай, того и гляди, вдруг проглянет цветное исподнее), витальное и мортальное, французское и немецкое. Персонажи переходят с одного языка на другой и обратно, зрят природу в цвете от избытка чувств, мерещат невесть откуда воскресших юношей, играющих на скрипке, и вообще чувствуют себя неуютно на этом черно-белом свете. Французы ненавидят немцев, а немцы французов, ибо действие происходит аккурат после Первой мировой. Разрушенный войной комфортный мир сместил систему тоник и доминант, и Франсуа Озон поочередно запускает в наши (д)уши распеваемую народным хором «Марсельезу» и исполняемую оркестром Парижской оперы «Шехерезаду» Римского-Корсакова. На территории мучительного диссонанса, сдобренного не находящим разрешения тристан-аккордом, и обретаются герои фильма. Оттого распутать немецко-французскую головоломку зрителю удается далеко не сразу. 

«Патерсон» Джима Джармуша

В этом фильме всё двоится: стихотворец Патерсон и городишко Патерсон, bus driver и Адам Драйвер, волоокая иранка Лаура и одноименная муза Петрарки, японец Ясудзиро Одзу и японец Масатоси Нагасэ, черно-белые интерьеры и черно-белые капкейки, близнецы и поэты. Да, здесь все немножко поэты, и в этом как раз нет ничего странного. Потому что Джармуш и сам поэт, и фильмы свои он складывает как стихи. Звуковые картины, настоянные на медитации, на многочисленных повторах, на вроде бы рутине, а в действительности – на нарочитой простоте мироздания. Ибо любой поэт, даже если он не поэт, может начать всё с чистого листа.

«Ужасных родителей» Жана Кокто

Необычный для нашего пейзажа режиссер Гади Ролл поставил в Беэр-Шевском театре спектакль о французах, которые говорят быстро, а живут смутно. Проблемы – вечные, старые, как мир: муж охладел к жене, давно и безвозвратно, а она не намерена делить сына с какой-то женщиной, и оттого кончает с собой. Жан Кокто, драматург, поэт, эстет, экспериментатор, был знаком с похожей ситуацией: мать его возлюбленного Жана Маре была столь же эгоистичной.
Сценограф Кинерет Киш нашла правильный и стильный образ спектакля – что-то среднее между офисом, складом, гостиницей, вокзалом; место нигде. Амир Криеф и Шири Голан, уникальный актерский дуэт, уже много раз создававший настроение причастности и глубины в разном материале, достойно отыгрывает смятенный трагифарс. Жан Кокто – в Беэр-Шеве.

Новые сказки для взрослых

Хоть и пичкали нас в детстве недетскими и отнюдь не невинными сказками Шарля Перро и братьев Гримм, знать не знали и ведать не ведали мы, кто все это сотворил. А началось все со «Сказки сказок» - пентамерона неаполитанского поэта, писателя, солдата и госчиновника Джамбаттисты Базиле. Именно в этом сборнике впервые появились прототипы будущих хрестоматийных сказочных героев, и именно по этим сюжетам-самородкам снял свои «Страшные сказки» итальянский режиссер Маттео Гарроне. Правда, под сюжетной подкладкой ощутимо просматриваются Юнг с Грофом и Фрезером, зато цепляет. Из актеров, коих Гарроне удалось подбить на эту авантюру, отметим Сальму Хайек в роли бездетной королевы и Венсана Касселя в роли короля, влюбившегося в голос старушки-затворницы. Из страннейших типов, чьи портреты украсили бы любую галерею гротеска, - короля-самодура (Тоби Джонс), который вырастил блоху до размеров кабана под кроватью в собственной спальне. Отметим также невероятно красивые с пластической точки зрения кадры: оператором выступил поляк Питер Сушицки, явно черпавший вдохновение в иллюстрациях старинных сказок Эдмунда Дюлака и Гюстава Доре.
Что послушать

Kutiman Mix the City

Kutiman Mix the City – обалденный интерактивный проект, выросший из звуков города-без-перерыва. Основан он на понимании того, что у каждого города есть свой собственный звук. Израильский музыкант планетарного масштаба Офир Кутель, выступающий под псевдонимом Kutiman, король ютьюбовой толпы, предоставляет всем шанс создать собственный ремикс из звуков Тель-Авива – на вашей собственной клавиатуре. Смикшировать вибрации города-без-перерыва на интерактивной видеоплатформе можно простым нажатием пальца (главное, конечно, попасть в такт). Приступайте.

Видеоархив событий конкурса Рубинштейна

Все события XIV Международного конкурса пианистов имени Артура Рубинштейна - в нашем видеоархиве! Запись выступлений участников в реситалях, запись выступлений финалистов с камерными составами и с двумя оркестрами - здесь.

Альбом песен Ханоха Левина

Люди на редкость талантливые и среди коллег по шоу-бизнесу явно выделяющиеся - Шломи Шабан и Каролина - объединились в тандем. И записали альбом песен на стихи Ханоха Левина «На побегушках у жизни». Любопытно, что язвительные левиновские тексты вдруг зазвучали нежно и трогательно. Грустинка с прищуром, впрочем, сохранилась.
Что почитать

«Год, прожитый по‑библейски» Эя Джея Джейкобса

...где автор на один год изменил свою жизнь: прожил его согласно всем законам Книги книг.

«Подозрительные пассажиры твоих ночных поездов» Ёко Тавада

Жизнь – это долгое путешествие в вагоне на нижней полке.

Скрюченному человеку трудно держать равновесие. Но это тебя уже не беспокоит. Нельзя сказать, что тебе не нравится застывать в какой-нибудь позе. Но то, что происходит потом… Вот Кузнец выковал твою позу. Теперь ты должна сохранять равновесие в этом неустойчивом положении, а он всматривается в тебя, словно посетитель музея в греческую скульптуру. Потом он начинает исправлять положение твоих ног. Это похоже на внезапный пинок. Он пристает со своими замечаниями, а твое тело уже привыкло к своему прежнему положению. Есть такие части тела, которые вскипают от возмущения, если к ним грубо прикоснуться.

«Комедию д'искусства» Кристофера Мура

На сей раз муза-матерщинница Кристофера Мура подсела на импрессионистскую тему. В июле 1890 года Винсент Ван Гог отправился в кукурузное поле и выстрелил себе в сердце. Вот тебе и joie de vivre. А все потому, что незадолго до этого стал до жути бояться одного из оттенков синего. Дабы установить причины сказанного, пекарь-художник Люсьен Леззард и бонвиван Тулуз-Лотрек совершают одиссею по богемному миру Парижа на излете XIX столетия.
В романе «Sacré Bleu. Комедия д'искусства» привычное шутовство автора вкупе с псевдодокументальностью изящно растворяется в Священной Сини, подгоняемое собственным муровским напутствием: «Я знаю, что вы сейчас думаете: «Ну, спасибо тебе огромное, Крис, теперь ты всем испортил еще и живопись».

«Пфитц» Эндрю Крами

Шотландец Эндрю Крами начертал на бумаге план столицы воображариума, величайшего града просвещения, лихо доказав, что написанное существует даже при отсутствии реального автора. Ибо «язык есть изощреннейшая из иллюзий, разговор - самая обманчивая форма поведения… а сами мы - измышления, мимолетная мысль в некоем мозгу, жест, вряд ли достойный толкования». Получилась сюрреалистическая притча-лабиринт о несуществующих городах - точнее, существующих лишь на бумаге; об их несуществующих жителях с несуществующими мыслями; о несуществующем безумном писателе с псевдобиографией и его существующих романах; о несуществующих графах, слугах и видимости общения; о великом князе, всё это придумавшем (его, естественно, тоже не существует). Рекомендуется любителям медитативного погружения в небыть.

«Тинтина и тайну литературы» Тома Маккарти

Что такое литературный вымысел и как функционирует сегодня искусство, окруженное прочной медийной сетью? Сей непростой предмет исследует эссе британского писателя-интеллектуала о неунывающем репортере с хохолком. Появился он, если помните, аж в 1929-м - стараниями бельгийского художника Эрже. Неповторимый флёр достоверности вокруг вымысла сделал цикл комиксов «Приключения Тинтина» культовым, а его герой получил прописку в новейшей истории. Так, значит, это литература? Вроде бы да, но ничего нельзя знать доподлинно.

«Неполную, но окончательную историю...» Стивена Фрая

«Неполная, но окончательная история классической музыки» записного британского комика - чтиво, побуждающее мгновенно испустить ноту: совершенную или несовершенную, голосом или на клавишах/струнах - не суть. А затем удариться в запой - книжный запой, вестимо, и испить эту чашу до дна. Перейти вместе с автором от нотного стана к женскому, познать, отчего «Мрачный Соломон сиротливо растит флоксы», а правая рука Рахманинова напоминает динозавра, и прочая. Всё это крайне занятно, так что... почему бы и нет?
Что попробовать

Тайские роти

Истинно райское лакомство - тайские блинчики из слоеного теста с начинкой из банана. Обжаривается блинчик с обеих сторон до золотистости и помещается в теплые кокосовые сливки или в заварной крем (можно использовать крем из сгущенного молока). Подается с пылу, с жару, украшенный сверху ледяным кокосовым сорбе - да подается не абы где, а в сиамском ресторане «Тигровая лилия» (Tiger Lilly) в тель-авивской Сароне.

Шомлойскую галушку

Легендарная шомлойская галушка (somlói galuska) - винтажный ромовый десерт, придуманный, по легенде, простым официантом. Отведать ее можно практически в любом ресторане Будапешта - если повезет. Вопреки обманчиво простому названию, сей кондитерский изыск являет собой нечто крайне сложносочиненное: бисквит темный, бисквит светлый, сливки взбитые, цедра лимонная, цедра апельсиновая, крем заварной (патисьер с ванилью, ммм), шоколад, ягоды, орехи, ром... Что ни слой - то скрытый смысл. Прощай, талия.

Бисквитную пасту Lotus с карамелью

Классическое бельгийское лакомство из невероятного печенья - эталона всех печений в мире. Деликатес со вкусом карамели нужно есть медленно, миниатюрной ложечкой - ибо паста так и тает во рту. Остановиться попросту невозможно. Невзирая на калории.

Шоколад с васаби

Изысканный тандем - горький шоколад и зеленая японская приправа - кому-то может показаться сочетанием несочетаемого. Однако распробовавшие это лакомство считают иначе. Вердикт: правильный десерт для тех, кто любит погорячее. А также для тех, кто недавно перечитывал книгу Джоанн Харрис и пересматривал фильм Жерара Кравчика.

Торт «Саркози»

Как и Париж, десерт имени французского экс-президента явно стоит мессы. Оттого и подают его в ресторане Messa на богемной тель-авивской улице ха-Арбаа. Горько-шоколадное безумие (шоколад, заметим, нескольких сортов - и все отменные) заставляет поверить в то, что Саркози вернется. Не иначе.

«Словосфера»: картино-тексты Геннадия Кацова

06.02.2014

Не мы смотрим на образы, а образы смотрят нами. Презентация проекта «Словосфера» в Центральной нью-йоркской библиотеке обозначила новый формат взаимоотношений поэзии с живописью

В историческом здании на пересечении Пятой авеню и 42-й улицы, охраняемом каменными львами, русскоязычные литераторы и музыканты представили литературно-художественный проект нью-йоркского поэта и журналиста Геннадия Кацова «Словосфера». Проект включает 180 поэтических текстов, инспирированных 180 шедеврами мирового изобразительного искусства от Треченто до наших дней. А именно, от «Поцелуя Иуды» Джотто ди Бондоне (ок. 1305) до «Вивальди» московского художника Александра Джикия (2012).

                    Геннадий Кацов. Фото: Людмила Кудинова

Сам автор, однако, подчеркивает, что он сознательно отказался от расположения картин в хронологической последовательности: всё, что выстраивает полотна на их пути от первой страницы к последней, – это календарные даты написания к ним текстов. «Фридрих Шиллер как-то заметил, что для любого вида творчества главное – претворить аффект в характер. Поводом же для аффектации может служить что угодно: внешние эффекты, рефлексия на мысль и поступок, впечатление от поездки по городам и весям, от сонной осенней мухи либо от дерзкого укуса комара. В результате миру являются отец Гаргантюа, сын Пантагрюэль и почти дух Чичиков; Муха из одноименной поэмы Иосифа Бродского и Комар из «Заклинания комара» Юрия Арабова. Так же миру явились шедевры изобразительного искусства. По известному методу цитирования в постмодернизме, их интересно приводить в качестве иллюстрации (и наоборот) к прожитому дню и часу, к любому настроению, к связной мысли или неосознанному рефлексу. Прошлое бесконечно и всегда под рукой; таким образом, даты под приведенными в «Словосфере» текстами и картинами – это «своевременная» фиксация проживаемых идей и эмоций, растерянности и сомнений, открытости и счастливой уверенности в том, что всем этим необходимо делиться не только с самим собой. Собственно, «Словосфера» и есть своего рода индивидуальный дневник за почти пятьсот дней, прошедших с того часа, когда был написан первый текст к вермееровской «Молочнице».

                          Ян Вермеер. Молочница (1658)

          Когда ветер вырезает в песках миражи-города,
          а вода точит камень, возвращая его барханам –
          Это значит, столетья ушли, как песок и вода,
          Сохранив себя конусом, влагой сухой в стаканах.

          По надгробиям и некрологам рискуешь не сразу понять
          То, что Клио сентиментальней серийного живодера;
          Оттого ль, что игрива, коварна (либо попросту блядь) –
          Эта склонность к аффектам да сплошь повторам.

 Несть числа подходящим к холсту – с интересом, с трудом, легко,
 В одиночку, группой, в контакных линзах, в костюмах, в сари;
 Соглядатаев мига, в коем тонким дрожащим сверлом молоко
 Не коснется керамики. Не наполнит сосуд. И веками не прокисает.

Возрождая древнюю традицию экфрасиса (в данном случае – модель соединения живописи и литературы, способствующая приращению новых смыслов), Геннадий Кацов создает изослова или словокартины, которые становятся экспонатами его личного музея. Проторенессанс, Северный Ренессанс, прерафаэлиты, Сецессион, Гудзонская школа, американский модерн, русское искусство XIX-XX веков, импрессионизм, экспрессионизм и далее, далее. Моне и Уорхол, Гварди и Модильяни, Руссо и Абильдгор, Кало и Судейкин, Кранах старший и Жерико, Кандинский и Комар с Меламидом… Начавшись с «Молочницы» Яна Вермеера Дельфтского, путешествие по музею завершается «Манекенами магазина D'Or» француза Жана Хелиона, в 1930-е слывшего одним из лидеров абстракционизма, но затем «вернувшегося» в лоно фигуративной живописи.

             Жан Хелион. Манекены магазина D'Or (1951) 

                 И тот – не я, и этот, и другой –
                 опять не я, живет на этом свете.
                 Сейчас листок каракулями метит
                 Незнамо кто. Какой-нибудь «гуд бой».

                 С ним по утрам здороваются дети,
                 Он ежедневно спит с моей женой,
                 И отразится в зеркале не мной,
                 По ходу отраженья не заметив.

                 И это хорошо, ведь, боже мой,
                 Так все известно, и за все в ответе,
                 А тут: и некролог не мой в газете,
                 И чьи-то шмотки доедает моль.

Все стихи в «Словосфере» – 12-строчные («я как бы вел дневник в 12-ти строчках», замечает автор), однако единство формы вовсе не означает единства содержания: стихи такие же разные, как и произведения искусства, к которым написаны эти 12-строчные комментарии. «Силлабо-тоника неисчерпаема, как 12-тоновая гамма, – считает Геннадий Кацов. – Когда-то я экспериментировал с формой, но затем понял, что самая естественная для меня форма – классический двенадцатистрочник, состоящий из трех строф. Это тезис, антитезис и синтез в последнем катрене». Что же касается названия, то, по словам Кацова, связано оно не столько с напрашивающейся ассоциацией – «Семиосферой» Юрия Лотмана – сколько с тем, что слово для него первично, а сфера – вторична. «Мне, безусловно, дороги «Подписи к виденным в детстве картинкам» Льва Лосева, но я создавал не подписи, а некий тандем из слов и изобразительного смысла. Не в духе стихотворений в форме яйца, секиры и крыльев Симмия Родосского, не в духе каллиграмм Аполлинера или изопоэз Вознесенского. Приведу в пример «Египетских шахматистов» Альма-Тадемы, где текст создает далекий от сюжета картины ассоциативный ряд». 

        Лоуренс Альма-Тадема. Египетские шахматисты (1865)

                  Быть может не было реальных войн –
                  
Был некий фатум, ферзевый гамбит
                  
За черно-белой шахматной доской.
                  
Был офицер, что пешкой был убит,

                  И павших в дикой сече два коня,
                  
Да в тишине, за шахматной доской,
                  
Вдовы и королевы невменя-
                  
емый и никому не слышный вой.

                  И, как в игре, никто не виноват,
                  Коль шахматистам не решать вопрос:
                  А стоят ли в финале шах и мат
                  Страданий тех и выплаканных слез?

Презентация проекта являла собой мультимедийный медитативный перформанс на русском и английском языках. Геннадий Кацов читал отдельные тексты из «Словосферы» по-русски, а русско-американский поэт, редактор и переводчик Алекс Сигал – собственные переводы этих текстов по-английски. Озвучивали действо пианист и композитор Вадим Неселовский, профессор колледжа Беркли и победитель джазового конкурса имени Телониуса Монка, и кларнетист Юлиан Милкис, единственный ученик легендарного Бенни Гудмена.

Свободное, лишенное хронологических и прочих рамок построение «Словосферы» позволяет перемещаться по этому музейному пространству в любой последовательности – как вам будет угодно. К тому же, как заметил профессор литературы и еврейских исследований в колледже Бостона Максим Д. Шраер, «это еврейская книга. Автор «Словосферы» по-русски пишет «Б-г» – и делает это естественно».

                     Леонора Каррингтон. Лабиринт (1991)

                       Кольца сжимаются в виде воронок
                       С центрами там, где проходит идущий:
                       Если попутчик – Коза иль Ворона,
                       Значит, кесонное глючит удушье.

                       Сеть коридоров на сотни гектаров:
                       У перехода из плотного дерна
                       Лучше бы сразу узнать Минотавра,
                       Просто чтоб дать заурядного деру.

                       Вверх по дорожкам, минуя пороги,
                       Не поддающиеся алгоритму –
                       Там передать эти краткие строки
                       Тем, кто у входа стоит к лабиринту.


  КОЛЛЕГИ  РЕКОМЕНДУЮТ
  КОЛЛЕКЦИОНЕРАМ
Элишева Несис.
«Стервозное танго»
ГЛАВНАЯ   О ПРОЕКТЕ   УСТАВ   ПРАВОВАЯ ИНФОРМАЦИЯ   РЕКЛАМА   СВЯЗАТЬСЯ С НАМИ  
® Culbyt.com
© L.G. Art Video 2013-2024
Все права защищены.
Любое использование материалов допускается только с письменного разрешения редакции.
programming by Robertson