home
Что посмотреть

«Паразиты» Пон Чжун Хо

Нечто столь же прекрасное, что и «Магазинные воришки», только с бо́льшим драйвом. Начинаешь совершенно иначе воспринимать философию бытия (не азиаты мы...) и улавливать запах бедности. «Паразиты» – первый южнокорейский фильм, удостоенный «Золотой пальмовой ветви» Каннского фестиваля. Снял шедевр Пон Чжун Хо, в привычном для себя мультижанре, а именно в жанре «пончжунхо». Как всегда, цепляет.

«Синонимы» Надава Лапида

По словам режиссера, почти всё, что происходит в фильме с Йоавом, в том или ином виде случилось с ним самим, когда он после армии приехал в Париж. У Йоава (чей тезка, библейский Йоав был главнокомандующим царя Давида, взявшим Иерусалим) – посттравма и иллюзии, замешанные на мифе о герое Гекторе, защитнике Трои. Видно, таковым он себя и воображает, когда устраивается работать охранником в израильское посольство и когда учит французский в OFII. Но ведь научиться говорить на языке великих философов еще не значит расстаться с собственной идентичностью и стать французом. Сначала надо взять другую крепость – самого себя.

«Frantz» Франсуа Озона

В этой картине сходятся черное и белое (хотя невзначай, того и гляди, вдруг проглянет цветное исподнее), витальное и мортальное, французское и немецкое. Персонажи переходят с одного языка на другой и обратно, зрят природу в цвете от избытка чувств, мерещат невесть откуда воскресших юношей, играющих на скрипке, и вообще чувствуют себя неуютно на этом черно-белом свете. Французы ненавидят немцев, а немцы французов, ибо действие происходит аккурат после Первой мировой. Разрушенный войной комфортный мир сместил систему тоник и доминант, и Франсуа Озон поочередно запускает в наши (д)уши распеваемую народным хором «Марсельезу» и исполняемую оркестром Парижской оперы «Шехерезаду» Римского-Корсакова. На территории мучительного диссонанса, сдобренного не находящим разрешения тристан-аккордом, и обретаются герои фильма. Оттого распутать немецко-французскую головоломку зрителю удается далеко не сразу. 

«Патерсон» Джима Джармуша

В этом фильме всё двоится: стихотворец Патерсон и городишко Патерсон, bus driver и Адам Драйвер, волоокая иранка Лаура и одноименная муза Петрарки, японец Ясудзиро Одзу и японец Масатоси Нагасэ, черно-белые интерьеры и черно-белые капкейки, близнецы и поэты. Да, здесь все немножко поэты, и в этом как раз нет ничего странного. Потому что Джармуш и сам поэт, и фильмы свои он складывает как стихи. Звуковые картины, настоянные на медитации, на многочисленных повторах, на вроде бы рутине, а в действительности – на нарочитой простоте мироздания. Ибо любой поэт, даже если он не поэт, может начать всё с чистого листа.

«Ужасных родителей» Жана Кокто

Необычный для нашего пейзажа режиссер Гади Ролл поставил в Беэр-Шевском театре спектакль о французах, которые говорят быстро, а живут смутно. Проблемы – вечные, старые, как мир: муж охладел к жене, давно и безвозвратно, а она не намерена делить сына с какой-то женщиной, и оттого кончает с собой. Жан Кокто, драматург, поэт, эстет, экспериментатор, был знаком с похожей ситуацией: мать его возлюбленного Жана Маре была столь же эгоистичной.
Сценограф Кинерет Киш нашла правильный и стильный образ спектакля – что-то среднее между офисом, складом, гостиницей, вокзалом; место нигде. Амир Криеф и Шири Голан, уникальный актерский дуэт, уже много раз создававший настроение причастности и глубины в разном материале, достойно отыгрывает смятенный трагифарс. Жан Кокто – в Беэр-Шеве.

Новые сказки для взрослых

Хоть и пичкали нас в детстве недетскими и отнюдь не невинными сказками Шарля Перро и братьев Гримм, знать не знали и ведать не ведали мы, кто все это сотворил. А началось все со «Сказки сказок» - пентамерона неаполитанского поэта, писателя, солдата и госчиновника Джамбаттисты Базиле. Именно в этом сборнике впервые появились прототипы будущих хрестоматийных сказочных героев, и именно по этим сюжетам-самородкам снял свои «Страшные сказки» итальянский режиссер Маттео Гарроне. Правда, под сюжетной подкладкой ощутимо просматриваются Юнг с Грофом и Фрезером, зато цепляет. Из актеров, коих Гарроне удалось подбить на эту авантюру, отметим Сальму Хайек в роли бездетной королевы и Венсана Касселя в роли короля, влюбившегося в голос старушки-затворницы. Из страннейших типов, чьи портреты украсили бы любую галерею гротеска, - короля-самодура (Тоби Джонс), который вырастил блоху до размеров кабана под кроватью в собственной спальне. Отметим также невероятно красивые с пластической точки зрения кадры: оператором выступил поляк Питер Сушицки, явно черпавший вдохновение в иллюстрациях старинных сказок Эдмунда Дюлака и Гюстава Доре.
Что послушать

Kutiman Mix the City

Kutiman Mix the City – обалденный интерактивный проект, выросший из звуков города-без-перерыва. Основан он на понимании того, что у каждого города есть свой собственный звук. Израильский музыкант планетарного масштаба Офир Кутель, выступающий под псевдонимом Kutiman, король ютьюбовой толпы, предоставляет всем шанс создать собственный ремикс из звуков Тель-Авива – на вашей собственной клавиатуре. Смикшировать вибрации города-без-перерыва на интерактивной видеоплатформе можно простым нажатием пальца (главное, конечно, попасть в такт). Приступайте.

Видеоархив событий конкурса Рубинштейна

Все события XIV Международного конкурса пианистов имени Артура Рубинштейна - в нашем видеоархиве! Запись выступлений участников в реситалях, запись выступлений финалистов с камерными составами и с двумя оркестрами - здесь.

Альбом песен Ханоха Левина

Люди на редкость талантливые и среди коллег по шоу-бизнесу явно выделяющиеся - Шломи Шабан и Каролина - объединились в тандем. И записали альбом песен на стихи Ханоха Левина «На побегушках у жизни». Любопытно, что язвительные левиновские тексты вдруг зазвучали нежно и трогательно. Грустинка с прищуром, впрочем, сохранилась.
Что почитать

«Год, прожитый по‑библейски» Эя Джея Джейкобса

...где автор на один год изменил свою жизнь: прожил его согласно всем законам Книги книг.

«Подозрительные пассажиры твоих ночных поездов» Ёко Тавада

Жизнь – это долгое путешествие в вагоне на нижней полке.

Скрюченному человеку трудно держать равновесие. Но это тебя уже не беспокоит. Нельзя сказать, что тебе не нравится застывать в какой-нибудь позе. Но то, что происходит потом… Вот Кузнец выковал твою позу. Теперь ты должна сохранять равновесие в этом неустойчивом положении, а он всматривается в тебя, словно посетитель музея в греческую скульптуру. Потом он начинает исправлять положение твоих ног. Это похоже на внезапный пинок. Он пристает со своими замечаниями, а твое тело уже привыкло к своему прежнему положению. Есть такие части тела, которые вскипают от возмущения, если к ним грубо прикоснуться.

«Комедию д'искусства» Кристофера Мура

На сей раз муза-матерщинница Кристофера Мура подсела на импрессионистскую тему. В июле 1890 года Винсент Ван Гог отправился в кукурузное поле и выстрелил себе в сердце. Вот тебе и joie de vivre. А все потому, что незадолго до этого стал до жути бояться одного из оттенков синего. Дабы установить причины сказанного, пекарь-художник Люсьен Леззард и бонвиван Тулуз-Лотрек совершают одиссею по богемному миру Парижа на излете XIX столетия.
В романе «Sacré Bleu. Комедия д'искусства» привычное шутовство автора вкупе с псевдодокументальностью изящно растворяется в Священной Сини, подгоняемое собственным муровским напутствием: «Я знаю, что вы сейчас думаете: «Ну, спасибо тебе огромное, Крис, теперь ты всем испортил еще и живопись».

«Пфитц» Эндрю Крами

Шотландец Эндрю Крами начертал на бумаге план столицы воображариума, величайшего града просвещения, лихо доказав, что написанное существует даже при отсутствии реального автора. Ибо «язык есть изощреннейшая из иллюзий, разговор - самая обманчивая форма поведения… а сами мы - измышления, мимолетная мысль в некоем мозгу, жест, вряд ли достойный толкования». Получилась сюрреалистическая притча-лабиринт о несуществующих городах - точнее, существующих лишь на бумаге; об их несуществующих жителях с несуществующими мыслями; о несуществующем безумном писателе с псевдобиографией и его существующих романах; о несуществующих графах, слугах и видимости общения; о великом князе, всё это придумавшем (его, естественно, тоже не существует). Рекомендуется любителям медитативного погружения в небыть.

«Тинтина и тайну литературы» Тома Маккарти

Что такое литературный вымысел и как функционирует сегодня искусство, окруженное прочной медийной сетью? Сей непростой предмет исследует эссе британского писателя-интеллектуала о неунывающем репортере с хохолком. Появился он, если помните, аж в 1929-м - стараниями бельгийского художника Эрже. Неповторимый флёр достоверности вокруг вымысла сделал цикл комиксов «Приключения Тинтина» культовым, а его герой получил прописку в новейшей истории. Так, значит, это литература? Вроде бы да, но ничего нельзя знать доподлинно.

«Неполную, но окончательную историю...» Стивена Фрая

«Неполная, но окончательная история классической музыки» записного британского комика - чтиво, побуждающее мгновенно испустить ноту: совершенную или несовершенную, голосом или на клавишах/струнах - не суть. А затем удариться в запой - книжный запой, вестимо, и испить эту чашу до дна. Перейти вместе с автором от нотного стана к женскому, познать, отчего «Мрачный Соломон сиротливо растит флоксы», а правая рука Рахманинова напоминает динозавра, и прочая. Всё это крайне занятно, так что... почему бы и нет?
Что попробовать

Тайские роти

Истинно райское лакомство - тайские блинчики из слоеного теста с начинкой из банана. Обжаривается блинчик с обеих сторон до золотистости и помещается в теплые кокосовые сливки или в заварной крем (можно использовать крем из сгущенного молока). Подается с пылу, с жару, украшенный сверху ледяным кокосовым сорбе - да подается не абы где, а в сиамском ресторане «Тигровая лилия» (Tiger Lilly) в тель-авивской Сароне.

Шомлойскую галушку

Легендарная шомлойская галушка (somlói galuska) - винтажный ромовый десерт, придуманный, по легенде, простым официантом. Отведать ее можно практически в любом ресторане Будапешта - если повезет. Вопреки обманчиво простому названию, сей кондитерский изыск являет собой нечто крайне сложносочиненное: бисквит темный, бисквит светлый, сливки взбитые, цедра лимонная, цедра апельсиновая, крем заварной (патисьер с ванилью, ммм), шоколад, ягоды, орехи, ром... Что ни слой - то скрытый смысл. Прощай, талия.

Бисквитную пасту Lotus с карамелью

Классическое бельгийское лакомство из невероятного печенья - эталона всех печений в мире. Деликатес со вкусом карамели нужно есть медленно, миниатюрной ложечкой - ибо паста так и тает во рту. Остановиться попросту невозможно. Невзирая на калории.

Шоколад с васаби

Изысканный тандем - горький шоколад и зеленая японская приправа - кому-то может показаться сочетанием несочетаемого. Однако распробовавшие это лакомство считают иначе. Вердикт: правильный десерт для тех, кто любит погорячее. А также для тех, кто недавно перечитывал книгу Джоанн Харрис и пересматривал фильм Жерара Кравчика.

Торт «Саркози»

Как и Париж, десерт имени французского экс-президента явно стоит мессы. Оттого и подают его в ресторане Messa на богемной тель-авивской улице ха-Арбаа. Горько-шоколадное безумие (шоколад, заметим, нескольких сортов - и все отменные) заставляет поверить в то, что Саркози вернется. Не иначе.

Этой зимой в Мариенбаде

23.03.2014Алекс Лурье

Мариенбад, как было принято шутить во время оно, – город, построенный чехами на деньги евреев для отдыха немцев. Далеко не самый старый, не самый большой и не самый известный – что в Чехии, что во всем мире – но один из самых компактных и уютных. Парадная улица города, Главный проспект, вызывает ностальгическую боль по канувшей в Лету прелестной эпохе.



В первый раз мы путешествовали по Судетам – или, если угодно, району Рудных гор в западной Богемии – в 2007-м, и изменения очень и очень существенны. Еще несколько лет назад территория приграничья была местами больше похожа на полигон съемок постапокалиптического фильма с элементами Кустурицы: цыганские люди длинной воли, человекоподобные спермосборщицы на обочинах, вьетнамские базары, в селах – крест-накрест забитые окна, разруха и запустение в винтажном стиле «фашист пролетел». 

Сейчас – не очень быстро, но весьма заметно – ситуация выравнивается. Дороги стали великолепными (хотя и платными – автобаны), вызывающая нищета постепенно уступает место пристойной бедности. Но это всё об окрестностях: в Марианских Лазнях, или, по-старому, Мариенбаде наблюдается иная картина. В путеводителе 90-х годов упоминаются чешские отдыхающие – на сегодняшний день они в явном меньшинстве. Чуть больше немцев – здесь все же не так дорого, как в Карловых Варах, ставших – не в последнюю очередь благодаря недавно построенному аэропорту – Меккой российских курортников. В Карловых Варах в сезон что немца, что чеха не сыскать и не услышать – один могучий и великий, зачастую в особо доходчивой версии. Но это, конечно же, от искреннего восхищения. Немцы больше предпочитают значительно меньшие и полностью отреставрированные Франтишкови Лазне, или Франценсбад.

Вся жизнь на водах вращается, естественным образом, вокруг источников: их, как правило, десятки и сотни, но целебными и питьевыми считаются всего несколько. Показания весьма широки – «от ломоты, сухоты и тяжелой работы». В Мариенбаде для удобства курортников несколько источников сведены в единый павильон, расположенный рядом с так называемым Крестовым источником. В связи с межсезоньем поилки, находившиеся на открытом воздухе, были отключены, и потому большая часть страждущих с 6 утра до 6 вечера тусовалась именно в этом павильоне, чинно прогуливаясь со специальным поильничком в лапке. 

Любители экстрима вроде меня посещали также Фердинандов источник, расположенный тремя километрами ниже, в долине. Основное здесь – с видом роденовского мыслителя вкусить водицы, стараясь при этом ее не нюхать, а затем совершить неторопливый променад. Впрочем, лечебные качества источника далеко не всегда настраивали на неторопливость – скорее, на некую лихорадочную поспешность, характерную пожаротушению или такой незаслуженно позабытой забаве, как ловля блох.

К вопросу о пользе водолечения замечу, что как-то один мой знакомый ипохондрик увидел рекламу одной довольно-таки известной минеральной в Западной Европе воды, славной, кроме всего прочего, тем, что благодаря ее человеколюбивым усилиям в Африке не снижается количество несчастных, успешно переживших недостаток воды с тем, чтобы впоследствии умереть от недостатка еды. Компания-производитель гарантировала существенное улучшение состояния здоровья уже после 2 недель употребления не менее 1 литра воды в день. Через 2 недели я поинтересовался результатами, и мой знакомец сообщил, что реклама его не подвела: хуже не стало. Так что традиционное водолечение в немалой степени зависит от настроя курортника: у истинно верующих и шрамы рассасываются, и девственность восстанавливается, а скептику даже лечебная смесь с 94% раствором спирта не поможет.

Понятное дело, что в эпоху постмодернизма на одной воде и вдохновленных ею прогулках много не заработаешь, и тут на помощь приходит незабвенный Остап Ибрагимович с его сравнительно честными способами, количество которых многократно увеличилось за последние десятилетия – благодаря разнообразным лечебным процедурам. Тут вам и предуготовительное закапывание в лечебную грязь, и газовые инъекции в суставы, и массаж, и укутывание теплыми грязевыми пакетами, и газовые конверты, и магнитотерапия. И все совершенно честно – хуже после этих процедур действительно не становится.

На мой взгляд, налицо сочетание ритуалов: одни делают вид, что продают могущественную панацею, другие делают вид, что залог вечного здоровья заключается в приобретении предписанной панацеи и соблюдении множества мелких, но от того не менее важных церемоний, как-то: прогулка по променаду и живописной местности, питие воды именно что из претенциозных кружек с обязательным философским выражением на лице и жантильно отставленным пальчиком. И все довольны. В отличие от немцев, приезжающих продлить счастливую старость, россияне приезжают едва ли не с грудными детьми, молодежи едва ли не больше половины, что скорее свидетельствует о состоянии обычной медицины и той самой перманентной разрухе, наступившей в 1917 году – суеверный человек верит во все одновременно и поклоняется на всякий случай всем богам сразу. 

Про те старания, которые прилагают люди старшего советского поколения, для имитации чувства собственного достоинства изображающие требовательных аристократов, пишу по свежим следам. В чем советская власть безусловно достигла впечатляющих успехов – так это в расширенном воспроизводстве пролетариев умственного труда: работников метлы и вахты с обостренным общественным чувством и постоянно воспаленной собственной гордостью. Кажется, что они выезжают за пределы отечества только для того, чтобы продемонстрировать собственную советскую гордость и с выражением лица вдовствующей княгини Волконской / ревизора из Санкт-Петербурга поглумиться над обслугой в заурядном трехзвездочном отеле: а не могли бы вы сварить кашу на воде, а не на молоке? а салатик без уксуса? на конопляном маслице, ну это если нет оливкового холодной выжимки... Пустили Софью Власьевну в Европу. «Пропал Калабуховский дом».



Впрочем, днем позже мы имели несколько излишне продолжительное удовольствие наблюдать в аптеке престарелую московскую старосоветскую барыню в шеншелях и соответствующей берЭтке, неторопливо приобретавшую стратегические запасы многоразличных биодобавок и прочих эликсиров вечной молодости на внушившую неподдельное уважение сумму в шесть с чем-то тысяч крон – евро так на 250. На ее месте я бы это мгновение уж точно бы не приостанавливал.

Разумеется, во время любого пребывания на водах скука неизбежна, и даже при наличии кабельного телевидения и интернета с ней принято бороться традиционными способами. Прежде всего, это концерты. В межсезонье выступают, как правило, скорее крепкие любители, чем холодные профессионалы, поэтому концерты происходят не в казино, а в церковных помещениях, большую часть времени пустующих. В Мариенбаде есть строение практически для любой традиционной христианской конфессии, в частности, и мы побывали в весьма милой и камерной русской православной церкви на концерте почему-то католической и протестантской духовной музыки, так сказать, в духе экуменизма. Была когда-то в Мариенбаде и синагога, но в 1938-м (из-за нечеткости надписи мне сначала показалось, что в 1968-м) ее разрушили. Теперь об этом напоминает небольшая памятная стела.

                    

Еще одной приметой Мариенбада считаются оплатки, впрочем, аналогичные имеются и в Карловых Варах. Отличительной их особенностью является ультимативное отсутствие какого бы то ни было вкуса – опреснок и опреснок, не к пасхе будь помянут. Впрочем, могу себе вообразить, что, скажем, в комбинации с мороженым или на необитаемом острове сойдут и они. Те, кто стараются полностью следовать канону курортного перевоплощения, не могут их не попробовать – желательно все с тем же исполненным тревоги за судьбы мира выражением на лице.

Невозможно завершить рассказ о Мариенбаде, не упомянув один пряничный домик, расположенный совсем неподалеку от нашего отеля. Он притягивал взгляд не хуже магнита из путешествий Синдбада. В домике располагалась городская библиотека, а мне лично он неуловимо напоминал Нойшванштайн, с той только разницей, что здесь форма явно превалировала над содержанием. Трудно было представить себе состояние мышц и суставов тех курортников, которые должны были бы карабкаться по узким и крутым лестницам (вечный мой клаустрофобический кошмар) в комнатки, расположенные наверху. 

                   

Но чего не сделаешь для реабилитации средневековья; впрочем, эта кампания, так мило стартовавшая романтизмом, получила закономерный, но от того не менее неожиданный финал в виде Второй мировой. Так вот, осматривая этот мини-замок в очередной раз, я обратил внимание на мемориальную доску – встречающуюся, кстати говоря, в Мариенбаде не так уж и часто – если соотнести с количеством побывавших там знаменитостей. И – джекпот! – оказывается, в том доме останавливался великий и ужасный Зигмунд наш Фрейд. Вот уж воистину единство формы и содержания. 

Ну и чтобы можно было наконец-то двигаться дальше, еще немного Мариенбада – бывшие частные дома и пансионы, что-то сверкает свежей краской, где-то облупилась штукатурка. Общий стиль, в отличие от Германии, можно определить как «без фанатизма». Вероятно, именно это определение лучше всего описывает то существенное различие между немцами и их южной ветвью, австрийцами, и тем более между всем германоязычным пространством и Чехией. Не то чтобы австрийцы не стремились к перфекционизму, но, видимо, влияние венгерского и славянского окружения на протяжении веков было настолько сильным, что маленькая, но гордая нация сепаратистов решила махнуть рукой – и позволить себе немного импровизации. Последняя всегда предполагает определенную избыточность, нежелание и неспособность отказаться от версий и вариаций. С одной стороны это, разумеется, отсутствие строгой дисциплины сознания, неспособность сделать окончательный выбор, остановиться и определиться. С другой – успех иногда кроется в отступлении даже от самых проверенных и эффективных схем. А если птица удачи безвозвратно упорхнула, в руках останется лазурное перо из ее хвоста, которым и будем любоваться и утешаться.

Чехи в этом плане идут еще дальше. Для немцев, как, вероятно, и всех прочих англосаксов, большую роль играет соблюдение внешних приличий. Ты можешь быть панком, серийным убийцей, похитителем детей и каннибалом, но твоя лужайка должна быть аккуратно подстрижена, дом выкрашен свежей краской, на асфальтовой дорожке можно сервировать завтрак даже для особы королевских кровей, а случайно приблизившийся к дому муравей (упоминание тараканов, мышей и крыс в данном контексте просто непредставимо), осознав собственную неуместность, вынужден будет незамедлительно покончить с собой. 

При этом внутри самого дома могут скрываться наркопритон, склад нелегальных вооружений или подземные пыточные камеры. Когда их содержатель – рано или поздно (но, судя по германской практике, почти всегда, серьезные дела здесь не закрываются десятилетиями) – будет задержан, соседи не без удивления отметят, что это был исключительно вежливый, симпатичный и хорошо воспитанный молодой человек. Иногда, кстати, приходит мысль, что неистовое стремление к перфекционизму и является основным источником всех социопатических девиаций.

Но вернемся к чехам; им, насколько мне показалось, важнее не внешнее, но внутреннее – снаружи дом может быть похож на руину, но внутри он будет уютен и комфортабелен, и, вероятнее всего, гостеприимен (о последнем могу только догадываться). Это, скорее, израильский modus vivendi.

Продолжу рассуждения применительно к национальной кухне. Австрийская кухня – предполагается, венская, космополитическая – благодаря своей способности к импровизации и комбинации есть явление мировой культуры и может представлять свою страну не хуже Короля вальсов. Кухня же деревенская остается лишь одним из участников сравнения по принципу «найдите хоть одно отличие» – вместе с баварской или чешской. В оправдание последней могу заметить, что, не отличаясь от баварской ни ингредиентами, ни блюдами, ни методом приготовления, она все же существенно отличается – благодаря наличию все той же выдумки и импровизации.

Немецкий, да и баварский подход к еде заключается в максимальном и ультимативном насыщении, надежном, уверенном – и без экспериментов. Немцы, при всем обилии кулинарных передач практически на всех телеканалах, в отношении к еде остаются консервативны и не считают кухню местом эмпирического поиска. Вероятно, тут до сих пор сказывается эхо болезненного исторического опыта – начиная от параноидальной боязни эпидемий и соответствующей обсессивной чистоплотности, берущей начало во временах периода Тридцатилетней войны и заканчивая тем, что вплоть до послевоенного экономического чуда большая часть немцев питалась весьма бедно и однообразно. До российского или ирландского голода, конечно, ни в XIX, ни в XX веке дело не доходило, но согласитесь, что весьма скромная пайка картофеля, капусты и брюквы не настраивает на кулинарные изыски. Отнюдь!



Легко, кстати, увидеть – если присмотреться – что чехи и в империи, и в первой республике жили куда более зажиточно, чем немцы во Втором Рейхе, и уж по любому более беззаботно. Сравнивая два посещенные за это время типичные чешско/немецкие заведения общественного питания – рестораны при пивоварнях, удалось сформулировать несколько выводов. Пльзенский Prazdroj или, по-немецки, Urquelle необходимо пить непосредственно в самой пивоварне (в бутылке пиво теряет едва ли не половину вкуса) и с соответствующей закуской. Которая, кстати, мало отличается от немецкой – за тем приятным исключением, что предлагает варьирование немудреной горчицы и совершенно неожиданной сырной стружки для обмакивания. Одним словом, хорошая вода, традиции поддержания качества и малой толики импровизации довольно для успеха. Коммерциализация же приводит к иным результатам – недалеко от Мариенбада, в Ходовой Плане имеется не менее старая (по ее собственным заверениям) пивоварня «Ходовар». Пивной ресторан при ней расположен в глубине скального грота, интерьер неплох, ассортимент широк, но... вкус разливного пива (да и сопутствующих блюд) вызывает в памяти немеркнущий принцип «не жалеть заварки» и не забывать, что вода в Чехии все еще дороже пива. 

Стремление к успеху как к самоцели разрушает всё, и не только в пивоварении.

Авторские экскурсии по Баварии с Алексом Лурье можно совершить, обратившись по электронной почте: alex.lurie@gmail.com


  КОЛЛЕГИ  РЕКОМЕНДУЮТ
  КОЛЛЕКЦИОНЕРАМ
Элишева Несис.
«Стервозное танго»
ГЛАВНАЯ   О ПРОЕКТЕ   УСТАВ   ПРАВОВАЯ ИНФОРМАЦИЯ   РЕКЛАМА   СВЯЗАТЬСЯ С НАМИ  
® Culbyt.com
© L.G. Art Video 2013-2024
Все права защищены.
Любое использование материалов допускается только с письменного разрешения редакции.
programming by Robertson