home
Что посмотреть

«Паразиты» Пон Чжун Хо

Нечто столь же прекрасное, что и «Магазинные воришки», только с бо́льшим драйвом. Начинаешь совершенно иначе воспринимать философию бытия (не азиаты мы...) и улавливать запах бедности. «Паразиты» – первый южнокорейский фильм, удостоенный «Золотой пальмовой ветви» Каннского фестиваля. Снял шедевр Пон Чжун Хо, в привычном для себя мультижанре, а именно в жанре «пончжунхо». Как всегда, цепляет.

«Синонимы» Надава Лапида

По словам режиссера, почти всё, что происходит в фильме с Йоавом, в том или ином виде случилось с ним самим, когда он после армии приехал в Париж. У Йоава (чей тезка, библейский Йоав был главнокомандующим царя Давида, взявшим Иерусалим) – посттравма и иллюзии, замешанные на мифе о герое Гекторе, защитнике Трои. Видно, таковым он себя и воображает, когда устраивается работать охранником в израильское посольство и когда учит французский в OFII. Но ведь научиться говорить на языке великих философов еще не значит расстаться с собственной идентичностью и стать французом. Сначала надо взять другую крепость – самого себя.

«Frantz» Франсуа Озона

В этой картине сходятся черное и белое (хотя невзначай, того и гляди, вдруг проглянет цветное исподнее), витальное и мортальное, французское и немецкое. Персонажи переходят с одного языка на другой и обратно, зрят природу в цвете от избытка чувств, мерещат невесть откуда воскресших юношей, играющих на скрипке, и вообще чувствуют себя неуютно на этом черно-белом свете. Французы ненавидят немцев, а немцы французов, ибо действие происходит аккурат после Первой мировой. Разрушенный войной комфортный мир сместил систему тоник и доминант, и Франсуа Озон поочередно запускает в наши (д)уши распеваемую народным хором «Марсельезу» и исполняемую оркестром Парижской оперы «Шехерезаду» Римского-Корсакова. На территории мучительного диссонанса, сдобренного не находящим разрешения тристан-аккордом, и обретаются герои фильма. Оттого распутать немецко-французскую головоломку зрителю удается далеко не сразу. 

«Патерсон» Джима Джармуша

В этом фильме всё двоится: стихотворец Патерсон и городишко Патерсон, bus driver и Адам Драйвер, волоокая иранка Лаура и одноименная муза Петрарки, японец Ясудзиро Одзу и японец Масатоси Нагасэ, черно-белые интерьеры и черно-белые капкейки, близнецы и поэты. Да, здесь все немножко поэты, и в этом как раз нет ничего странного. Потому что Джармуш и сам поэт, и фильмы свои он складывает как стихи. Звуковые картины, настоянные на медитации, на многочисленных повторах, на вроде бы рутине, а в действительности – на нарочитой простоте мироздания. Ибо любой поэт, даже если он не поэт, может начать всё с чистого листа.

«Ужасных родителей» Жана Кокто

Необычный для нашего пейзажа режиссер Гади Ролл поставил в Беэр-Шевском театре спектакль о французах, которые говорят быстро, а живут смутно. Проблемы – вечные, старые, как мир: муж охладел к жене, давно и безвозвратно, а она не намерена делить сына с какой-то женщиной, и оттого кончает с собой. Жан Кокто, драматург, поэт, эстет, экспериментатор, был знаком с похожей ситуацией: мать его возлюбленного Жана Маре была столь же эгоистичной.
Сценограф Кинерет Киш нашла правильный и стильный образ спектакля – что-то среднее между офисом, складом, гостиницей, вокзалом; место нигде. Амир Криеф и Шири Голан, уникальный актерский дуэт, уже много раз создававший настроение причастности и глубины в разном материале, достойно отыгрывает смятенный трагифарс. Жан Кокто – в Беэр-Шеве.

Новые сказки для взрослых

Хоть и пичкали нас в детстве недетскими и отнюдь не невинными сказками Шарля Перро и братьев Гримм, знать не знали и ведать не ведали мы, кто все это сотворил. А началось все со «Сказки сказок» - пентамерона неаполитанского поэта, писателя, солдата и госчиновника Джамбаттисты Базиле. Именно в этом сборнике впервые появились прототипы будущих хрестоматийных сказочных героев, и именно по этим сюжетам-самородкам снял свои «Страшные сказки» итальянский режиссер Маттео Гарроне. Правда, под сюжетной подкладкой ощутимо просматриваются Юнг с Грофом и Фрезером, зато цепляет. Из актеров, коих Гарроне удалось подбить на эту авантюру, отметим Сальму Хайек в роли бездетной королевы и Венсана Касселя в роли короля, влюбившегося в голос старушки-затворницы. Из страннейших типов, чьи портреты украсили бы любую галерею гротеска, - короля-самодура (Тоби Джонс), который вырастил блоху до размеров кабана под кроватью в собственной спальне. Отметим также невероятно красивые с пластической точки зрения кадры: оператором выступил поляк Питер Сушицки, явно черпавший вдохновение в иллюстрациях старинных сказок Эдмунда Дюлака и Гюстава Доре.
Что послушать

Kutiman Mix the City

Kutiman Mix the City – обалденный интерактивный проект, выросший из звуков города-без-перерыва. Основан он на понимании того, что у каждого города есть свой собственный звук. Израильский музыкант планетарного масштаба Офир Кутель, выступающий под псевдонимом Kutiman, король ютьюбовой толпы, предоставляет всем шанс создать собственный ремикс из звуков Тель-Авива – на вашей собственной клавиатуре. Смикшировать вибрации города-без-перерыва на интерактивной видеоплатформе можно простым нажатием пальца (главное, конечно, попасть в такт). Приступайте.

Видеоархив событий конкурса Рубинштейна

Все события XIV Международного конкурса пианистов имени Артура Рубинштейна - в нашем видеоархиве! Запись выступлений участников в реситалях, запись выступлений финалистов с камерными составами и с двумя оркестрами - здесь.

Альбом песен Ханоха Левина

Люди на редкость талантливые и среди коллег по шоу-бизнесу явно выделяющиеся - Шломи Шабан и Каролина - объединились в тандем. И записали альбом песен на стихи Ханоха Левина «На побегушках у жизни». Любопытно, что язвительные левиновские тексты вдруг зазвучали нежно и трогательно. Грустинка с прищуром, впрочем, сохранилась.
Что почитать

«Год, прожитый по‑библейски» Эя Джея Джейкобса

...где автор на один год изменил свою жизнь: прожил его согласно всем законам Книги книг.

«Подозрительные пассажиры твоих ночных поездов» Ёко Тавада

Жизнь – это долгое путешествие в вагоне на нижней полке.

Скрюченному человеку трудно держать равновесие. Но это тебя уже не беспокоит. Нельзя сказать, что тебе не нравится застывать в какой-нибудь позе. Но то, что происходит потом… Вот Кузнец выковал твою позу. Теперь ты должна сохранять равновесие в этом неустойчивом положении, а он всматривается в тебя, словно посетитель музея в греческую скульптуру. Потом он начинает исправлять положение твоих ног. Это похоже на внезапный пинок. Он пристает со своими замечаниями, а твое тело уже привыкло к своему прежнему положению. Есть такие части тела, которые вскипают от возмущения, если к ним грубо прикоснуться.

«Комедию д'искусства» Кристофера Мура

На сей раз муза-матерщинница Кристофера Мура подсела на импрессионистскую тему. В июле 1890 года Винсент Ван Гог отправился в кукурузное поле и выстрелил себе в сердце. Вот тебе и joie de vivre. А все потому, что незадолго до этого стал до жути бояться одного из оттенков синего. Дабы установить причины сказанного, пекарь-художник Люсьен Леззард и бонвиван Тулуз-Лотрек совершают одиссею по богемному миру Парижа на излете XIX столетия.
В романе «Sacré Bleu. Комедия д'искусства» привычное шутовство автора вкупе с псевдодокументальностью изящно растворяется в Священной Сини, подгоняемое собственным муровским напутствием: «Я знаю, что вы сейчас думаете: «Ну, спасибо тебе огромное, Крис, теперь ты всем испортил еще и живопись».

«Пфитц» Эндрю Крами

Шотландец Эндрю Крами начертал на бумаге план столицы воображариума, величайшего града просвещения, лихо доказав, что написанное существует даже при отсутствии реального автора. Ибо «язык есть изощреннейшая из иллюзий, разговор - самая обманчивая форма поведения… а сами мы - измышления, мимолетная мысль в некоем мозгу, жест, вряд ли достойный толкования». Получилась сюрреалистическая притча-лабиринт о несуществующих городах - точнее, существующих лишь на бумаге; об их несуществующих жителях с несуществующими мыслями; о несуществующем безумном писателе с псевдобиографией и его существующих романах; о несуществующих графах, слугах и видимости общения; о великом князе, всё это придумавшем (его, естественно, тоже не существует). Рекомендуется любителям медитативного погружения в небыть.

«Тинтина и тайну литературы» Тома Маккарти

Что такое литературный вымысел и как функционирует сегодня искусство, окруженное прочной медийной сетью? Сей непростой предмет исследует эссе британского писателя-интеллектуала о неунывающем репортере с хохолком. Появился он, если помните, аж в 1929-м - стараниями бельгийского художника Эрже. Неповторимый флёр достоверности вокруг вымысла сделал цикл комиксов «Приключения Тинтина» культовым, а его герой получил прописку в новейшей истории. Так, значит, это литература? Вроде бы да, но ничего нельзя знать доподлинно.

«Неполную, но окончательную историю...» Стивена Фрая

«Неполная, но окончательная история классической музыки» записного британского комика - чтиво, побуждающее мгновенно испустить ноту: совершенную или несовершенную, голосом или на клавишах/струнах - не суть. А затем удариться в запой - книжный запой, вестимо, и испить эту чашу до дна. Перейти вместе с автором от нотного стана к женскому, познать, отчего «Мрачный Соломон сиротливо растит флоксы», а правая рука Рахманинова напоминает динозавра, и прочая. Всё это крайне занятно, так что... почему бы и нет?
Что попробовать

Тайские роти

Истинно райское лакомство - тайские блинчики из слоеного теста с начинкой из банана. Обжаривается блинчик с обеих сторон до золотистости и помещается в теплые кокосовые сливки или в заварной крем (можно использовать крем из сгущенного молока). Подается с пылу, с жару, украшенный сверху ледяным кокосовым сорбе - да подается не абы где, а в сиамском ресторане «Тигровая лилия» (Tiger Lilly) в тель-авивской Сароне.

Шомлойскую галушку

Легендарная шомлойская галушка (somlói galuska) - винтажный ромовый десерт, придуманный, по легенде, простым официантом. Отведать ее можно практически в любом ресторане Будапешта - если повезет. Вопреки обманчиво простому названию, сей кондитерский изыск являет собой нечто крайне сложносочиненное: бисквит темный, бисквит светлый, сливки взбитые, цедра лимонная, цедра апельсиновая, крем заварной (патисьер с ванилью, ммм), шоколад, ягоды, орехи, ром... Что ни слой - то скрытый смысл. Прощай, талия.

Бисквитную пасту Lotus с карамелью

Классическое бельгийское лакомство из невероятного печенья - эталона всех печений в мире. Деликатес со вкусом карамели нужно есть медленно, миниатюрной ложечкой - ибо паста так и тает во рту. Остановиться попросту невозможно. Невзирая на калории.

Шоколад с васаби

Изысканный тандем - горький шоколад и зеленая японская приправа - кому-то может показаться сочетанием несочетаемого. Однако распробовавшие это лакомство считают иначе. Вердикт: правильный десерт для тех, кто любит погорячее. А также для тех, кто недавно перечитывал книгу Джоанн Харрис и пересматривал фильм Жерара Кравчика.

Торт «Саркози»

Как и Париж, десерт имени французского экс-президента явно стоит мессы. Оттого и подают его в ресторане Messa на богемной тель-авивской улице ха-Арбаа. Горько-шоколадное безумие (шоколад, заметим, нескольких сортов - и все отменные) заставляет поверить в то, что Саркози вернется. Не иначе.

По направлению к Будапешту

02.07.2015Лина Гончарская

Будапешт – город, на котором мифология сидит как влитая. Это город двойного бытия, где блеск и нищета переливаются один в другую, стягивая в себя, как в воронку, бесчисленные орды глазеющих иноземцев, желающих надкусить, пригубить, пережить странноватый альянс старого и нового, исконного и закордонного, горнего и дольнего. Низ и верх здесь взаимосвязаны, как Буда и Пешт, а возможно, и взаимозависимы – ибо, как писал в «Отце Горио» Бальзак, «низом и верхом управляют одни и те же законы». Законы спускаются сверху вниз из нарядного неоготического дворца на берегу Дуная, в котором человек несведущий вряд ли заподозрит венгерский Парламент (сплошь витражи, статуи, красный плюш и позолота). В купольном зале правительственных хором почетный караул в исторической униформе сторожит корону Святого Иштвана, главный державный артефакт. А в многочисленных курилках со специальными номерными ячейками для сигар обсуждаются судьбы государства.

Будапешт пересыпан парадоксами. Элегантный, отмеченный каким-то особым буржуазным шиком, он таит в своих недрах мириады бомжей, укладывающихся спать на тротуаре – в выходные дни в городских парках их милостиво подкармливают волонтеры. Неоренессансные архитектурные красавцы, полностью восстановленные после бомбежек, гордо несут собственное достоинство: незапятнанность их фасадов во многом объясняется щедрыми бюджетными вливаниями Евросоюза. И вдруг – флешбэк, обратный кадр: потертые стены с высунувшими любопытные носы каменными старикашками из тленных и бренных времен. За всем этим вам мерещится невесть что, поскольку город сознательно хочет вас запутать. Его могучее тело, живущее наравне со своими обитателями, способно и на ужимки светской львицы, и на мужицкую прямоту – в будапештской гардеробной таится множество масок и инкарнаций. Да так, что и не разберешь: то ли образцово-показательное тело по незнамо какой прихоти прикидывается старомодным, то ли старому телу пожалована новая идентичность.

«Бедный Йорик»: памятник славному венгерскому комику Геза Хофи
                             у театра «Микроскоп»  

   Пештский Бродвей: театры, театрики и политические кабаре

Помимо собственного Бродвея и собственных Елисейских полей, в Будапеште имеются: самый длинный дом, самый длинный трамвай, самая длинная скамейка, самое старое метро на европейском континенте и самая старая в Европе синагога. На месте еврейского музея, что под крылышком синагоги, когда-то стоял дом, где родился Герцль – провозвестник сионизма. Звали его, кстати, не Теодор, а Тивадар. Так что история государства Израиль в каком-то смысле началась в Пеште – а вовсе не там, где вы думали. Сам музей довольно хитро устроен: скрижали Завета подозрительно смахивают на икону-раскладушку, а длинную велеречивую тираду танахических картинок с Давидами-Моисеями венчает аккомпанирующий себе на лире грек Орфей.

           Мозаичное панно в Еврейском музее на улице Дохань

Седьмой квартал Эржебетварош в буржуазном Пеште, расцветшем некогда благодаря еврейской общине, ныне стал пристанищем разночинцев всех мастей. На территории бывшего еврейского гетто с дивным сленговым названием Zsidónegyed – денно-нощно разгуляй. Объединенно-европейский молодежный десант облюбовал руинные пабы, построенные на развалинах разрушенных зданий – местные жители называют их «ромкочма», и увидеть подобное можно на каждом шагу. То есть сделаешь несколько шагов – а там уж между домами удаленным зубом зияет пробел, и в нем – столы, скамейки, пивные бутылки, строчащие машинки Zinger и граффити на треснутой штукатурке. Невольное припоминание о смутно прочувствованной реальности, которая уже умерла – но выглядит как живая.

Потехам здесь уделяется не час и не два, а гораздо больше – особенно когда речь заходит о главном увеселении на открытом воздухе, именуемом Gozsdu Udvar. Се есть потаенный проход между улицами Доб и Кираи, точнее, длиннющая цепочка проходных дворов, где можно круглосуточно выпить, закусить, послушать живую рок-музыку, прикупить изготовленные вручную поделки и ощутить исторические вибрации. Названо прибежище дворовых романтиков в честь румынского еврея Manó Gozsdu, адвоката по профессии, инвестировавшего кругленькую сумму в местную недвижимость. Правда, Gozsdu Udvar появился лишь 30 годков спустя после его ухода в мир иной, в 1902-м – построил диковину известный о ту пору архитектор Дьёзо Циглер и, как говорят, долгие лета это место играло важную роль в жизни еврейской общины. Молитвенные дома росли здесь, как грибы – наряду с магазинами, магазинчиками и продуктовыми лавками. Говорят также, что Gozsdu Udvar служил скрытым проходом в главную синагогу на улице Дохань.

                                  «Ромкочма»: поэзия руин

Поэзия руин расшатывает инертность восприятия. Не верится, что когда-то в Эржебетвароше располагалось еврейское гетто – слишком уж непритворно веселы нынешние его обитатели. Галдящие, смеющиеся, беспрерывно курящие (кажется, в Будапеште курят все – и всегда), раскатывающие в чудной пивной на колесах. А между тем все настоящее – и ресторан «Спиноза» с еврейским театром-кабаре, и лавки, торгующие непоганым мясом, и нечто неведомое, снабженное прелестной надписью Art Kosher. К слову, в еврейских ресторанах, включая «Спинозу», наперебой предлагают гусиную печенку, гусиные же шкварки, а также традиционные венгерские блюда. Если повезет, тут можно отведать и легендарную шомлойскую галушку (somlói galuska) – винтажный ромовый десерт, придуманный, по легенде, простым официантом.

Неподалеку от нашей гостиницы, на той же улице Доб, притулилась крохотная цирюльня. Каждый божий день, в дождь, в зной и в стужу, утром, вечером или в какое другое время на стульях, расставленных вдоль наружной стены, можно было заметить с десяток разнокалиберных юношей. Юноши терпеливо сидели в очереди. Мой спутник пошутил, что популярность цирюльни, вероятно, объясняется вывеской на соседнем здании, рекламирующей эротические услуги. Дверь под вывеской была наглухо закрыта. Очевидно, путь в сад земных наслаждений и вправду лежал через парикмахерскую.

                                            Пивная на колесах                

                                  В синагоге на улице Дохань

На органе синагоги на улице Дохань играл когда-то Ференц Лист – первая звезда шоу-бизнеса, великий композитор и великий же пианист, уверенный в порнографичности всего сущего. В Пешт он переселился мальчиком, а возмужав, основал Будапештскую Национальную музыкальную академию, которая ныне носит его имя. В лучшие годы неукротимый идол XIX века, «виртуоз» и шоумен одним своим присутствием повергал поклонниц в экстаз – его истинной музой, утверждали современники, был его же фаллос. Иначе, «одиннадцатый палец Ференца Листа», с коим он проделывал поразительные манипуляции. Венский критик Макс Вангерман в Wiener Telegraph от 24 января 1842 года поведал о весьма необычном листовском концерте, который тот дал в Берлине в разгар «листомании» (сие меткое словечко ввел в обиход Генрих Гейне): в финале Grand Galop Chromatique пианист взял бешеный темп – и, демонически раздувая ноздри, пустился в галоп, одновременно атакуя басовые ноты, арпеджируя в верхнем регистре и пульсируя мелодичным контрапунктом в среднем. По заверению критика-очевидца, подобное невозможно было исполнить десятью пальцами. «Сила его игры постоянно росла, он метался из стороны в сторону, пока, наконец, цепь восходящих каденций не привела к кульминации; Лист откинул голову назад, как будто высвобождаясь из тисков экстаза – по щекам его катились горячие слезы. Затем он обмяк, словно наконец изгнал своего демона». В течение нескольких недель после концерта пресса судачила о том, как именно Лист исполнил пьесу: кто-то предполагал, что он использовал ногу или даже обе ноги (рояль был повернут под таким углом, что публика в зале не могла разглядеть происходящее на клавишах). Между тем в гостиных по всей Европе шептались, что, дескать, Лист использовал не что иное, как «одиннадцатый палец». Так что Кен Рассел в своей «Листомании» был недалек от истины. Вот и верьте после этого, что в середине жизни секс-символ тогдашней Европы вдруг принял католический сан и предстал перед миром длинноволосым аббатом с печатью меланхолии на лице.

                       Одиннадцать пальцев Ференца Листа   

                            Скромняга Лист в сутане аббата

Впрочем, для любого венгра профанное легко оборачивается сакральным – и наоборот. Оттого Будапешт отражается не в помутневшей от времени витрине, а в зеркале живого и чувствующего мира. А то и в оптических пространствах Виктора Вазарели, чей музей притаился в Обуде, она же старая Буда, где очаровательные маленькие домики давно уже сменились прозаичными многоэтажками. Музей, правда, остался – и доселе смущает зрительский мозг и оба глаза иллюзорными образцами оп-арта: обманками с зебрами и шарами, «опытами с прогрессией» и прочим планетарным фольклором, предвосхитившим не только устаревшие компьютерные пиксели, но и новомодное 3D.

Парфянская стрела для залетного варяга: не ищите в Будапеште отель «Гранд Будапешт» – его придумал Уэс Андерсон.


  КОЛЛЕГИ  РЕКОМЕНДУЮТ
  КОЛЛЕКЦИОНЕРАМ
Элишева Несис.
«Стервозное танго»
ГЛАВНАЯ   О ПРОЕКТЕ   УСТАВ   ПРАВОВАЯ ИНФОРМАЦИЯ   РЕКЛАМА   СВЯЗАТЬСЯ С НАМИ  
® Culbyt.com
© L.G. Art Video 2013-2024
Все права защищены.
Любое использование материалов допускается только с письменного разрешения редакции.
programming by Robertson