Скрипичные мане(в)ры Николы Бенедетти

С ИФО дебютировала шотландка с итальянскими корнями, убедившая в том, что кукуруза – то самое золото, что блестит

Повод для радости: Зубин Мета вновь управляет оркестром стоя, и палочка в его руках – исключительно дирижерская. Между тем всего неделю назад маэстро священнодействовал сидя, а перед исполнением бетховенской Девятой вышел на сцену, опираясь на трость. Однако тему финальной оды «К радости» вырастил из такой зародышевой тишины, что стало ясно: воспетые ею миллионы обнимались не зря.

К нынешнему концерту вставший на ноги Мета подбирался исподволь: тема, закономерно ставшая гимном Евросоюза, прочертила генетическую прямую к «Вальсу» Равеля, а потом и к Девятой («Из Нового Света») симфонии Дворжака. Из рафинированного хаоса La Valse Мета собрал осколки Европы, разбитой Первой мировой, а в Дворжаке озвучил метания европейца, выброшенного в Новый Свет, то бишь в США. Где его настолько очаровали индейские и негр… простите, афроамериканские мелодии, что он чуть не заделался основоположником местной композиторской школы. Кстати, свою последнюю симфонию (как у всякого уважающего себя автора, у Дворжака их девять) он сочинил в период работы на посту директора Нью-Йоркской консерватории, прообраза музыкальной школы Бухмана-Меты – но это так, лирическое отступление. Такое же лирическое, как соло английского рожка во второй части, которое музыкант из-под палочки Зубина Меты воспроизвел без преувеличения упоительно.

Возможно, куражу маэстро придало присутствие молодой скрипачки Николы Бенедетти – восхитительного создания из Шотландии, не преминувшего сообщить, как трепетно оно (создание) относится к Роберту Бернсу. Шотландская итальянка исполнила Скрипичный концерт Эриха Корнгольда, примечательный прежде всего тем, что родился он из саундтреков к голливудским фильмам (случай в академической музыке неслыханный). Иначе, из киномузыки самого Корнгольда, в сочинении коей он невероятно преуспел.

                      Никола Бенедетти. Фото: Simon Fowler

Корнгольда вернули в филармонический оборот сравнительно недавно – и с той поры смакуют подробности его необычной биографии: как он девятилетним мальчиком сыграл свою кантату «Золото» обалдевшему Малеру, как два года спустя в Венской придворной опере был поставлен его балет-пантомима «Снежный человек» (на премьере присутствовал – шутка сказать – сам император Франц Иосиф), как Рихард Штраус назвал 12-летнего Эриха Вольфганга «гением», а Пуччини и вовсе заметил: «У этого мальчика такой талант, что он легко может дать нам немного, и останется еще достаточно для него самого». В 1934 году Макс Рейнхардт пригласил его в Голливуд – и это спасло ему жизнь: Warner Brothers заключили с Корнгольдом контракт, и тот перевез семью из Вены в Лос-Анджелес незадолго до аншлюса. Согласно контракту, студия располагала авторскими правами на каждую написанную им ноту – посему композитор составил своего рода лексикон музыкальных эмоций: a la Малер для изображения конфликта, a la Штраус для изображения любовной страсти, a la Вагнер для изображения напыщенности и т.д. Немудрено, что оркестры и театры стали отказываться от исполнения его опусов, включая обласканную критикой оперу 1920-х «Мертвый город». Что уж говорить о новых сочинениях!

Именно тогда и появился постромантический Скрипичный концерт ре мажор – Корнгольд завершил его в 1945 году, посвятив – кому бы вы думали? – ну естественно, Альме Малер, объекту желания всея венского бомонда. Два года спустя случилась премьера – солировал Яша Хейфец, однако и это не помогло, некий всесильный критик отозвался о концерте довольно ехидно: «скорее кукурузный, чем золотой». Да и то сказать: сочиняя Скрипичный концерт, Корнгольд хотел вернуть себе репутацию «классического» композитора, повернувшись спиной к Голливуду и всем его саундтрекам – а в итоге создал чуть ли не компиляцию из музыки к озвученным им кинолентам. Вступительное соло – не что иное как слегка видоизмененная цитата из мелодрамы 1937 года «Новый рассвет», которую сменяет тоскливый мотив из байопика 1939 года «Хуарес» о национальном герое Мексики. Главная тема второй части позаимствована из оскароносного фильма «Энтони Несчастный» 1936 года, а стаккатообразный финал отсылает к первой экранизации романа Марка Твена «Принц и нищий» 1937 года. Не стоит, однако, забывать, что инструментовке Корнгольд обучался у Александра фон Цемлинского – оттого концерт весьма любопытен хотя бы с точки зрения мастерского использования ударной секции, челесты и арфы, не говоря уже о симпатичном ворчании бас-кларнета и нескольких импрессионистских эпизодах струнных во второй части.

Так или иначе, молодые люди, лишенные предрассудков, к инструментальной музыке Корнгольда благоволят. Вот и Николу Бенедетти 70-летний концерт явно воодушевил: с первых же тактов скрипка зазвучала таким густым (чуть ли не альтовым), таким волшебным звуком, что у окружающих сладостно заныло под ложечкой. У меня же возникло ощущение, что сей инструмент шире в плечах, чем его собратья. Скрипка Николы изысканно-лирична и роскошно-благородна (уму непостижимо, как она умудрилась избежать сентиментальности в чувственной второй части), ей свойственно какое-то особое великодушие и свобода в звуке – и вместе с тем подробная отчетливость, мастерски проявившаяся в довольно жестком, с избытком виртуозных пассажей, финале. Да, пожалуй, именно безграничная широта звука – отличительная особенность бенедеттиевской скрипки; и еще – способность петь, пропевать мелодически щедрую партитуру: Корнгольд, безусловно, был прав, утверждая, что этот концерт написан скорее для Карузо, нежели для Паганини.

Надо сказать, что Никола Бенедетти вообще отличается неортодоксальным подходом к выбору репертуара – исполняет Первый скрипичный концерт Шимановского, опусы Джона Тавенера и Джеймса МакМиллана, работает с джазменом Уинтоном Марсалисом. И отчаянно гордится своими шотландскими корнями, хотя и носит чисто итальянскую фамилию. Оттого на бис она исполнила полифонический «Прощальный поцелуй» для скрипки соло, навеянный стихами Роберта Бернса (один из номеров ее «шотландской» программы Homecoming – A Scottish Fantasy, которая существует – NB – и в виде альбома). Что ж, девушка-оркестр, безусловно, является одним из важнейших открытий сезона – хотя главные маневры еще впереди.