home
Что посмотреть

«Паразиты» Пон Чжун Хо

Нечто столь же прекрасное, что и «Магазинные воришки», только с бо́льшим драйвом. Начинаешь совершенно иначе воспринимать философию бытия (не азиаты мы...) и улавливать запах бедности. «Паразиты» – первый южнокорейский фильм, удостоенный «Золотой пальмовой ветви» Каннского фестиваля. Снял шедевр Пон Чжун Хо, в привычном для себя мультижанре, а именно в жанре «пончжунхо». Как всегда, цепляет.

«Синонимы» Надава Лапида

По словам режиссера, почти всё, что происходит в фильме с Йоавом, в том или ином виде случилось с ним самим, когда он после армии приехал в Париж. У Йоава (чей тезка, библейский Йоав был главнокомандующим царя Давида, взявшим Иерусалим) – посттравма и иллюзии, замешанные на мифе о герое Гекторе, защитнике Трои. Видно, таковым он себя и воображает, когда устраивается работать охранником в израильское посольство и когда учит французский в OFII. Но ведь научиться говорить на языке великих философов еще не значит расстаться с собственной идентичностью и стать французом. Сначала надо взять другую крепость – самого себя.

«Frantz» Франсуа Озона

В этой картине сходятся черное и белое (хотя невзначай, того и гляди, вдруг проглянет цветное исподнее), витальное и мортальное, французское и немецкое. Персонажи переходят с одного языка на другой и обратно, зрят природу в цвете от избытка чувств, мерещат невесть откуда воскресших юношей, играющих на скрипке, и вообще чувствуют себя неуютно на этом черно-белом свете. Французы ненавидят немцев, а немцы французов, ибо действие происходит аккурат после Первой мировой. Разрушенный войной комфортный мир сместил систему тоник и доминант, и Франсуа Озон поочередно запускает в наши (д)уши распеваемую народным хором «Марсельезу» и исполняемую оркестром Парижской оперы «Шехерезаду» Римского-Корсакова. На территории мучительного диссонанса, сдобренного не находящим разрешения тристан-аккордом, и обретаются герои фильма. Оттого распутать немецко-французскую головоломку зрителю удается далеко не сразу. 

«Патерсон» Джима Джармуша

В этом фильме всё двоится: стихотворец Патерсон и городишко Патерсон, bus driver и Адам Драйвер, волоокая иранка Лаура и одноименная муза Петрарки, японец Ясудзиро Одзу и японец Масатоси Нагасэ, черно-белые интерьеры и черно-белые капкейки, близнецы и поэты. Да, здесь все немножко поэты, и в этом как раз нет ничего странного. Потому что Джармуш и сам поэт, и фильмы свои он складывает как стихи. Звуковые картины, настоянные на медитации, на многочисленных повторах, на вроде бы рутине, а в действительности – на нарочитой простоте мироздания. Ибо любой поэт, даже если он не поэт, может начать всё с чистого листа.

«Ужасных родителей» Жана Кокто

Необычный для нашего пейзажа режиссер Гади Ролл поставил в Беэр-Шевском театре спектакль о французах, которые говорят быстро, а живут смутно. Проблемы – вечные, старые, как мир: муж охладел к жене, давно и безвозвратно, а она не намерена делить сына с какой-то женщиной, и оттого кончает с собой. Жан Кокто, драматург, поэт, эстет, экспериментатор, был знаком с похожей ситуацией: мать его возлюбленного Жана Маре была столь же эгоистичной.
Сценограф Кинерет Киш нашла правильный и стильный образ спектакля – что-то среднее между офисом, складом, гостиницей, вокзалом; место нигде. Амир Криеф и Шири Голан, уникальный актерский дуэт, уже много раз создававший настроение причастности и глубины в разном материале, достойно отыгрывает смятенный трагифарс. Жан Кокто – в Беэр-Шеве.

Новые сказки для взрослых

Хоть и пичкали нас в детстве недетскими и отнюдь не невинными сказками Шарля Перро и братьев Гримм, знать не знали и ведать не ведали мы, кто все это сотворил. А началось все со «Сказки сказок» - пентамерона неаполитанского поэта, писателя, солдата и госчиновника Джамбаттисты Базиле. Именно в этом сборнике впервые появились прототипы будущих хрестоматийных сказочных героев, и именно по этим сюжетам-самородкам снял свои «Страшные сказки» итальянский режиссер Маттео Гарроне. Правда, под сюжетной подкладкой ощутимо просматриваются Юнг с Грофом и Фрезером, зато цепляет. Из актеров, коих Гарроне удалось подбить на эту авантюру, отметим Сальму Хайек в роли бездетной королевы и Венсана Касселя в роли короля, влюбившегося в голос старушки-затворницы. Из страннейших типов, чьи портреты украсили бы любую галерею гротеска, - короля-самодура (Тоби Джонс), который вырастил блоху до размеров кабана под кроватью в собственной спальне. Отметим также невероятно красивые с пластической точки зрения кадры: оператором выступил поляк Питер Сушицки, явно черпавший вдохновение в иллюстрациях старинных сказок Эдмунда Дюлака и Гюстава Доре.
Что послушать

Kutiman Mix the City

Kutiman Mix the City – обалденный интерактивный проект, выросший из звуков города-без-перерыва. Основан он на понимании того, что у каждого города есть свой собственный звук. Израильский музыкант планетарного масштаба Офир Кутель, выступающий под псевдонимом Kutiman, король ютьюбовой толпы, предоставляет всем шанс создать собственный ремикс из звуков Тель-Авива – на вашей собственной клавиатуре. Смикшировать вибрации города-без-перерыва на интерактивной видеоплатформе можно простым нажатием пальца (главное, конечно, попасть в такт). Приступайте.

Видеоархив событий конкурса Рубинштейна

Все события XIV Международного конкурса пианистов имени Артура Рубинштейна - в нашем видеоархиве! Запись выступлений участников в реситалях, запись выступлений финалистов с камерными составами и с двумя оркестрами - здесь.

Альбом песен Ханоха Левина

Люди на редкость талантливые и среди коллег по шоу-бизнесу явно выделяющиеся - Шломи Шабан и Каролина - объединились в тандем. И записали альбом песен на стихи Ханоха Левина «На побегушках у жизни». Любопытно, что язвительные левиновские тексты вдруг зазвучали нежно и трогательно. Грустинка с прищуром, впрочем, сохранилась.
Что почитать

«Год, прожитый по‑библейски» Эя Джея Джейкобса

...где автор на один год изменил свою жизнь: прожил его согласно всем законам Книги книг.

«Подозрительные пассажиры твоих ночных поездов» Ёко Тавада

Жизнь – это долгое путешествие в вагоне на нижней полке.

Скрюченному человеку трудно держать равновесие. Но это тебя уже не беспокоит. Нельзя сказать, что тебе не нравится застывать в какой-нибудь позе. Но то, что происходит потом… Вот Кузнец выковал твою позу. Теперь ты должна сохранять равновесие в этом неустойчивом положении, а он всматривается в тебя, словно посетитель музея в греческую скульптуру. Потом он начинает исправлять положение твоих ног. Это похоже на внезапный пинок. Он пристает со своими замечаниями, а твое тело уже привыкло к своему прежнему положению. Есть такие части тела, которые вскипают от возмущения, если к ним грубо прикоснуться.

«Комедию д'искусства» Кристофера Мура

На сей раз муза-матерщинница Кристофера Мура подсела на импрессионистскую тему. В июле 1890 года Винсент Ван Гог отправился в кукурузное поле и выстрелил себе в сердце. Вот тебе и joie de vivre. А все потому, что незадолго до этого стал до жути бояться одного из оттенков синего. Дабы установить причины сказанного, пекарь-художник Люсьен Леззард и бонвиван Тулуз-Лотрек совершают одиссею по богемному миру Парижа на излете XIX столетия.
В романе «Sacré Bleu. Комедия д'искусства» привычное шутовство автора вкупе с псевдодокументальностью изящно растворяется в Священной Сини, подгоняемое собственным муровским напутствием: «Я знаю, что вы сейчас думаете: «Ну, спасибо тебе огромное, Крис, теперь ты всем испортил еще и живопись».

«Пфитц» Эндрю Крами

Шотландец Эндрю Крами начертал на бумаге план столицы воображариума, величайшего града просвещения, лихо доказав, что написанное существует даже при отсутствии реального автора. Ибо «язык есть изощреннейшая из иллюзий, разговор - самая обманчивая форма поведения… а сами мы - измышления, мимолетная мысль в некоем мозгу, жест, вряд ли достойный толкования». Получилась сюрреалистическая притча-лабиринт о несуществующих городах - точнее, существующих лишь на бумаге; об их несуществующих жителях с несуществующими мыслями; о несуществующем безумном писателе с псевдобиографией и его существующих романах; о несуществующих графах, слугах и видимости общения; о великом князе, всё это придумавшем (его, естественно, тоже не существует). Рекомендуется любителям медитативного погружения в небыть.

«Тинтина и тайну литературы» Тома Маккарти

Что такое литературный вымысел и как функционирует сегодня искусство, окруженное прочной медийной сетью? Сей непростой предмет исследует эссе британского писателя-интеллектуала о неунывающем репортере с хохолком. Появился он, если помните, аж в 1929-м - стараниями бельгийского художника Эрже. Неповторимый флёр достоверности вокруг вымысла сделал цикл комиксов «Приключения Тинтина» культовым, а его герой получил прописку в новейшей истории. Так, значит, это литература? Вроде бы да, но ничего нельзя знать доподлинно.

«Неполную, но окончательную историю...» Стивена Фрая

«Неполная, но окончательная история классической музыки» записного британского комика - чтиво, побуждающее мгновенно испустить ноту: совершенную или несовершенную, голосом или на клавишах/струнах - не суть. А затем удариться в запой - книжный запой, вестимо, и испить эту чашу до дна. Перейти вместе с автором от нотного стана к женскому, познать, отчего «Мрачный Соломон сиротливо растит флоксы», а правая рука Рахманинова напоминает динозавра, и прочая. Всё это крайне занятно, так что... почему бы и нет?
Что попробовать

Тайские роти

Истинно райское лакомство - тайские блинчики из слоеного теста с начинкой из банана. Обжаривается блинчик с обеих сторон до золотистости и помещается в теплые кокосовые сливки или в заварной крем (можно использовать крем из сгущенного молока). Подается с пылу, с жару, украшенный сверху ледяным кокосовым сорбе - да подается не абы где, а в сиамском ресторане «Тигровая лилия» (Tiger Lilly) в тель-авивской Сароне.

Шомлойскую галушку

Легендарная шомлойская галушка (somlói galuska) - винтажный ромовый десерт, придуманный, по легенде, простым официантом. Отведать ее можно практически в любом ресторане Будапешта - если повезет. Вопреки обманчиво простому названию, сей кондитерский изыск являет собой нечто крайне сложносочиненное: бисквит темный, бисквит светлый, сливки взбитые, цедра лимонная, цедра апельсиновая, крем заварной (патисьер с ванилью, ммм), шоколад, ягоды, орехи, ром... Что ни слой - то скрытый смысл. Прощай, талия.

Бисквитную пасту Lotus с карамелью

Классическое бельгийское лакомство из невероятного печенья - эталона всех печений в мире. Деликатес со вкусом карамели нужно есть медленно, миниатюрной ложечкой - ибо паста так и тает во рту. Остановиться попросту невозможно. Невзирая на калории.

Шоколад с васаби

Изысканный тандем - горький шоколад и зеленая японская приправа - кому-то может показаться сочетанием несочетаемого. Однако распробовавшие это лакомство считают иначе. Вердикт: правильный десерт для тех, кто любит погорячее. А также для тех, кто недавно перечитывал книгу Джоанн Харрис и пересматривал фильм Жерара Кравчика.

Торт «Саркози»

Как и Париж, десерт имени французского экс-президента явно стоит мессы. Оттого и подают его в ресторане Messa на богемной тель-авивской улице ха-Арбаа. Горько-шоколадное безумие (шоколад, заметим, нескольких сортов - и все отменные) заставляет поверить в то, что Саркози вернется. Не иначе.

«Вагнер писал еврейскую музыку»

03.10.2013Лина Гончарская

Вы когда-нибудь задумывались над тем, что в основе музыки юбиляра нынешнего года Вагнера лежат клезмерские мотивы? А вот Алексей Игудесман их услышал. И сочинил скрипичный дуэт под названием «Richard won't like it» – «Рихарду бы это не понравилось».

Да будет так. Сумрачный гений, придумавший гимн Солнцу в чернейшем до мажоре; поднявший в воздух черный рой мух-валькирий; позволивший оперному убивцу Зигфриду умертвить по-черному ни в чем не повинного еврея Миме (и это под ликующее птичье пение!); не говоря уже о черной неблагодарности по отношению к ненавидимым им благодетелям-евреям… В общем, 200-летний Рихард, на тебе, получай!

Л.Г. Вагнеру, конечно, поделом. Но вы и за его пределами частенько сочетаете несочетаемые стили и жанры. Как вы сами определяете свои музыкальные оксюмороны, господин Игудесман? 

А.И. Свой стиль композиции я бы назвал эклектикой. Потому что действительно очень люблю смешивать разные стили, которые вроде бы трудно представить вместе. К примеру, в дуэте «Richard won't like it» я взял тему «Полета валькирий» и переписал ее в стиле клезмер. Получилась такая еврейская мелодия. И очень даже красиво звучит, правда?

По жизни Игудесман вообще занимается тем, что разрушает каноны. И в славном этом деле у него много сообщников. Самый верный – Янг-ки Джу, друг и соратник. Периодически на его пути появляются такие исторические личности, как Гидон Кремер, сэр Роджер Мур, Эммануэль Акс, Марта Аргерих, Юлиан Рахлин, Хилари Хан, Жанин Янсен, Миша Майский & далее почти до бесконечности.

Кстати, об исторических личностях. Говорят, во время поездки Иоганна Штрауса в Санкт-Петербург его видели прогуливающимся под руку с Марией Олеговной Игудесман, прапрабабушкой Алексея, в Павловском лесу. И хотя Штраус не говорил по-русски, а прапрабабушка по-немецки, между ними, несомненно, существовала глубокая духовная связь. А может, и не только духовная. Говорят даже, что Алексей чем-то похож на Иоганна. И если даже кровь у них разная, то чувство гармонии абсолютно одинаковое. Тем более что Алексей Игудесман ныне живет в Вене и пишет вальсы.

Разумеется, пишет он не только вальсы. А, допустим, балканские польки. И много чего еще. Клезмерскую музыку, к примеру. Саундтреки для голливудских фильмов. И невероятное множество скрипичной музыки, в том числе красивейшие дуэты. Хм, он ведь не просто композитор. И не просто скрипач. Он еще и дирижер, писатель, поэт, режиссер, актер-комедиант. Он является автором поэм «Царапающиеся кошки» и «Летающие свиньи». Его стихи вдохновенно читает сэр Роджер Мур. Вместе с лауреатом «Оскара», композитором Хансом Циммером он написал саундтрек к документальному фильму «Jealous of the Birds» о людях, переживших Холокост, однако по-прежнему живущих в германском Франкфурте, бок о бок с нацистскими преступниками.

А.И. У меня много проектов, но самый важный из них – Igudesman & Joo. Работать с Янг-ки для меня – самый естественный, я бы даже сказал, природный процесс. Потому что природа у нас общая…

Л.Г. Действительно: вы соединяете непримиримые способы игры на скрипке – а Янг-ки препарирует фортепиано, куда уж там Гальвани с его лягушкой... Спешу заметить, что приготовленное вами пастиччо из классической и околоклассической музыки – сущий деликатес для гурманов.

А.И. О, не подумайте ничего дурного – мы отнюдь не издеваемся над музыкой, потому что для нас это святое. И не важно, классическая она или нет. Мы лишь хотим показать, что музыка порой может быть кошмаром, как и жизнь музыканта.

Беспрецедентное шоу «Маленький музыкальный кошмар» Игудесмана & Джу пробудило от спячки посетителей классических концертов. Собственно, это и требовалось. Ибо, по словам дуэта, миссия их заключалась в следующем: меломанов всех мастей – развеселить.

А.И. Мы против того, чтобы классическая музыка превратилась в закрытый клуб для избранных. Вы обращали внимание, что на филармонических концертах все сидят строгие, подтянутые – но это же не похороны, а праздник! Когда-то музыканты были с публикой запанибрата, Лист, к примеру, мог даже выпить с теми, кто его слушал, да и трюков на концертах было куда больше. Однако теперь всё куда-то подевалось…

Л.Г. Ваш «Маленький музыкальный кошмар» (A Little Nigthmare Music) часто называют смесью «Монти Пайтона» и Моцарта. Тем паче напрашивается аналогия с моцартовской «Маленькой ночной серенадой» (A Little Night Music). Однако и от Моцарта, и от популярной комик-группы вы далеко ушли. У меня лично складывается впечатление, что вы проливаете скупую мужскую слезу на портрет Гвидо д’Ареццо в надежде изобрести новый нотоносец – не пятилинейный, а какой-нибудь позабористее... Чтобы разместить на нем вкупе с нотами утраченное чувство юмора.

А.И. Отчего бы и нет? Мы не смеемся над классической музыкой, мы смеемся вместе с ней. И нас удивляет, что программу A Little Nigthmare Music все называют «шоу» – для нас это не шоу, это просто концерт в другом стиле. Мы любим не просто играть музыку, но и играть с музыкой. Но главное, с чем мы играем, – это атмосфера в концертном зале. Часто на концертах классической музыки люди засыпают. А у нас единственные люди, которые засыпают, – это мы (смеется). Ну разве стоит платить такие деньги за билеты, чтобы поспать? Да и вообще мне кажется, что музыка написана не для того, чтобы под нее спали.

Алексей говорит, что родился в Санкт-Петербурге в очень раннем возрасте. Точнее, это был Ленинград. А до этого Ретроград, Метроград, Сексоград и Рим. Но это было давно. Потом, в чуть более позднем возрасте, а именно шести лет от роду, он был увезен в Европу. Еще через шесть лет оказался в английском графстве Суррей, в школе Иегуди Менухина. Там же познакомился с Янг-ки Джу и принялся обнажать сокровенное. В самой что ни на есть классической музыке. Так что впору поверить: эта самая серьезная/академическая/строго-классическая музыка изначально предназначена для того, чтобы развлекать.

В школе Иегуди Менухина Игудесман & Джу изучали не только премудрости игры великих исполнителей – их интересовали великие комедианты. Такие как Виктор Борге, датский пианист, дирижер и комик; Дадли Мур, британский комедийный актер, композитор и музыкант; Гленн Гульд, который, помимо пианистического дара, обладал отменным чувством юмора, что выразилось в его скетчах и юмористических радиопередачах, где он брал интервью у самого себя. А сценической свободе Алексей & Янг-ки научились у сэра Иегуди Менухина, открытого всему, что его окружало – и это «всё» было очень далеко от замкнутого мира классической музыки.

Л.Г. Упомянутый вами Гленн Гульд признался как-то Бруно Монсенжону, что записывал на пластинки все моцартовские сонаты со смешанным чувством – он ведь Моцарту вообще никогда не симпатизировал... Однако у каждого меломана в подкорке хранится смутный образ шедевра. И как с этим быть?

А.И. Помнится, когда мы впервые представили в Вене свою программу «And Now Mozart», музыкальные критики написали: «Умопомрачительно! Виртуозно! Божественно! Но… где же Моцарт?» Так вот: знаете, что общего у музыкальных критиков и гинекологов? И те, и другие ищут проблемы там, где остальные получают удовольствие. В том числе его получают меломаны, которых нам удалось приобщить к новому восприятию. Ну не слышал Моцарт Глорию Гейнор, потому и не мог написать для нее «I Will Survive». А мы их обоих любим, и исполняем этот хит так, как его написал бы Моцарт.

Л.Г. Значит, вы за то, чтобы вся элита классического мира начала шутить?

А.И. Мы – за. Я думаю, это здорово, когда все начинают немного расслабляться. Ведь в конечном итоге каждый хочет быть ребенком, где-то внутри… А в нормальном классическом мире пошалить нельзя, там все очень взрослые и серьезные. Но с нами они могут побыть детьми – и обрести ту свободу, которой лишены на классической сцене. Поэтому мы решили пойти дальше – и придумали проект A Big Nigthmare Music, «Большой музыкальный кошмар». Теперь мы работаем с целыми оркестрами, и им это очень нравится – потому что они, оркестровые музыканты, обретают свободу, которая в «нормальном» концерте невозможна. На первой репетиции все, правда, немного скованны, даже боятся чего-то, но потом получают настоящий кайф. Они и поют, и танцуют – весь оркестр! – к тому же речь идет о коллективах по-настоящему серьезных: мы уже выступали с «Кремератой», с симфоническими оркестрами Берна, Белграда, Люцерна и, надеюсь, с израильским оркестром вскоре получится сыграть…

Л.Г. Иногда вы совершаете кратковременные перебежки: со сцены – в Голливуд, к примеру.

А.И. Я действительно много пишу музыки для фильмов, много работаю с голливудским композитором Хансом Циммером. Один из последних наших проектов – альтернативно-исторический стимпанк Гая Ричи «Шерлок Холмс». Мы писали саундтрек для обеих частей фильма, он даже был номинирован на «Оскар». А скрипка, которую вы слышите в первой ленте «Шерлок Холмс», – это я играю. Мы с Гаем Ричи и Хансом Циммером долго думали, как лучше проиллюстрировать музыкально эту сцену – а потом они предложили: почему бы Алексею просто не сыграть еврейские laments – этакие причитания со слезой? Продюсеры, правда, воспротивились, но после нескольких закрытых просмотров это так всем понравилось, что съемочная группа единодушно решила: пусть всё так и останется.

Л.Г. Иными словами, музыкальные паузы – концертные то бишь – вы заполняете работой в кино. С некоторых пор и режиссерской, так ведь?

А.И. Недавно я как раз закончил работу над своим первым документальным фильмом о фестивале Юлиана Рахлина в Дубровнике. Это 80-минутный фильм про сумасшедшую жизнь музыкантов, про изнанку мира классической музыки, очень смешной. Я назвал его «Noseland» – «Земля носов», или «Носляндия». Мы уже показывали его на нескольких кинофестивалях.

Л.Г. Когда думаешь о музыкантах, перед глазами возникают как раз другие части тела: руки, уши… Отчего же носы?

А.И. Носы – потому что многие (до выхода фильма!) не знали, что Юлик, прекрасный музыкант, основатель фестиваля «Юлиан Рахлин и друзья», очень любит трогать за носы окружающих его людей.

Л.Г. И что ему это дает?

А.И. Просто нравится!

Л.Г. Вы собираетесь снимать и игровые фильмы о музыкантах?

А.И. Да, мне интересно делать фильмы про музыкантов – и с музыкантами. Я имею в виду, что собираюсь снимать музыкантов во всех ролях. Мне крайне неприятно наблюдать, как даже хорошие, знаменитые актеры играют музыкантов, потому что вынести это невозможно. Как можно оставаться спокойным, видя, как Рассел Кроу в «Хозяине морей» берет скрипку – и начинает играть серым звуком, как калека? Это равносильно изучению китайского диалекта с нуля. Кстати, я уверен, что многие музыканты в потенциале могут быть отличными актерами – они ведь и так каждый вечер на сцене, и каждый концерт, каждая пьеса – это новая роль. Да и в фильме «Земля носов» они отлично играют себя, правда, немножко утрированно. К слову, так получилось, что там снялся и Джон Малкович (он выступил у меня в роли злого музыкального критика), и сэр Роджер Мур.

Еще один любопытный проект Алексея Игудесмана – «кибер-дирижер» (The Cyber Conductor). Это существо по имени Себастьян легко управляет оркестром с помощью пульта дистанционного управления. Он полностью оснащен всеми стандартными командами, такими как воспроизведение, пауза, стоп, перемотка и т.д., а благодаря микрочипу размером 1000632900 гигабайт Себастьян может исполнять любую музыку одним нажатием кнопки.

Л.Г. Вам все время хочется что-то изменять... Неинтересно играть одно и то же?

А.И. А кому интересно? Вот мои друзья-скрипачи часто жалуются: «Я не могу уже слышать этот Концерт Мендельсона, надоело играть его каждый вечер подряд!» То же самое говорят пианисты про Концерт Чайковского, и про другие произведения, они ведь весь репертуар уже переиграли… Именно поэтому им интересно делать программы с нами, хоть что-то свеженькое. И еще: люди, которые приходят на концерты, они же любят тебя. Они дают тебе свою любовь, и нужно дать им что-то взамен.

Л.Г. Эта самая любовь публики вам не приедается?

А.И. Нет, ведь ради публики мы и выступаем. Можно, конечно, играть дома для себя, но тогда это уже не профессионализм, а хобби. Для гастролирующего музыканта публика – это самое важное.

Фото: Julia Wesely


  КОЛЛЕГИ  РЕКОМЕНДУЮТ
  КОЛЛЕКЦИОНЕРАМ
Элишева Несис.
«Стервозное танго»
ГЛАВНАЯ   О ПРОЕКТЕ   УСТАВ   ПРАВОВАЯ ИНФОРМАЦИЯ   РЕКЛАМА   СВЯЗАТЬСЯ С НАМИ  
® Culbyt.com
© L.G. Art Video 2013-2024
Все права защищены.
Любое использование материалов допускается только с письменного разрешения редакции.
programming by Robertson