«Паразиты» Пон Чжун Хо
Нечто столь же прекрасное, что и «Магазинные воришки», только с бо́льшим драйвом. Начинаешь совершенно иначе воспринимать философию бытия (не азиаты мы...) и улавливать запах бедности.
«Паразиты» – первый южнокорейский фильм, удостоенный «Золотой пальмовой ветви» Каннского фестиваля. Снял шедевр Пон Чжун Хо, в привычном для себя мультижанре, а именно в жанре «пончжунхо». Как всегда, цепляет.
«Синонимы» Надава Лапида
По словам режиссера, почти всё, что происходит в фильме с Йоавом, в том или ином виде случилось с ним самим, когда он после армии приехал в Париж. У Йоава (чей тезка, библейский Йоав был главнокомандующим царя Давида, взявшим Иерусалим) – посттравма и иллюзии, замешанные на мифе о герое Гекторе, защитнике Трои. Видно, таковым он себя и воображает, когда устраивается работать охранником в израильское посольство и когда учит французский в OFII. Но ведь научиться говорить на языке великих философов еще не значит расстаться с собственной идентичностью и стать французом. Сначала надо взять другую крепость – самого себя.
«Frantz» Франсуа Озона
В этой картине сходятся черное и белое (хотя невзначай, того и гляди, вдруг проглянет цветное исподнее), витальное и мортальное, французское и немецкое. Персонажи переходят с одного языка на другой и обратно, зрят природу в цвете от избытка чувств, мерещат невесть откуда воскресших юношей, играющих на скрипке, и вообще чувствуют себя неуютно на этом черно-белом свете. Французы ненавидят немцев, а немцы французов, ибо действие происходит аккурат после Первой мировой. Разрушенный войной комфортный мир сместил систему тоник и доминант, и Франсуа Озон поочередно запускает в наши (д)уши распеваемую народным хором «Марсельезу» и исполняемую оркестром Парижской оперы «Шехерезаду» Римского-Корсакова. На территории мучительного диссонанса, сдобренного не находящим разрешения тристан-аккордом, и обретаются герои фильма. Оттого распутать немецко-французскую головоломку зрителю удается далеко не сразу.
«Патерсон» Джима Джармуша
В этом фильме всё двоится: стихотворец Патерсон и городишко Патерсон, bus driver и Адам Драйвер, волоокая иранка Лаура и одноименная муза Петрарки, японец Ясудзиро Одзу и японец Масатоси Нагасэ, черно-белые интерьеры и черно-белые капкейки, близнецы и поэты. Да, здесь все немножко поэты, и в этом как раз нет ничего странного. Потому что Джармуш и сам поэт, и фильмы свои он складывает как стихи. Звуковые картины, настоянные на медитации, на многочисленных повторах, на вроде бы рутине, а в действительности – на нарочитой простоте мироздания. Ибо любой поэт, даже если он не поэт, может начать всё с чистого листа.
«Ужасных родителей» Жана Кокто
Необычный для нашего пейзажа режиссер Гади Ролл поставил в Беэр-Шевском театре спектакль о французах, которые говорят быстро, а живут смутно. Проблемы – вечные, старые, как мир: муж охладел к жене, давно и безвозвратно, а она не намерена делить сына с какой-то женщиной, и оттого кончает с собой. Жан Кокто, драматург, поэт, эстет, экспериментатор, был знаком с похожей ситуацией: мать его возлюбленного Жана Маре была столь же эгоистичной.
Сценограф Кинерет Киш нашла правильный и стильный образ спектакля – что-то среднее между офисом, складом, гостиницей, вокзалом; место нигде. Амир Криеф и Шири Голан, уникальный актерский дуэт, уже много раз создававший настроение причастности и глубины в разном материале, достойно отыгрывает смятенный трагифарс. Жан Кокто – в Беэр-Шеве.
Новые сказки для взрослых
Хоть и пичкали нас в детстве недетскими и отнюдь не невинными сказками Шарля Перро и братьев Гримм, знать не знали и ведать не ведали мы, кто все это сотворил. А началось все со «Сказки сказок» - пентамерона неаполитанского поэта, писателя, солдата и госчиновника Джамбаттисты Базиле. Именно в этом сборнике впервые появились прототипы будущих хрестоматийных сказочных героев, и именно по этим сюжетам-самородкам снял свои «Страшные сказки» итальянский режиссер Маттео Гарроне. Правда, под сюжетной подкладкой ощутимо просматриваются Юнг с Грофом и Фрезером, зато цепляет. Из актеров, коих Гарроне удалось подбить на эту авантюру, отметим Сальму Хайек в роли бездетной королевы и Венсана Касселя в роли короля, влюбившегося в голос старушки-затворницы. Из страннейших типов, чьи портреты украсили бы любую галерею гротеска, - короля-самодура (Тоби Джонс), который вырастил блоху до размеров кабана под кроватью в собственной спальне. Отметим также невероятно красивые с пластической точки зрения кадры: оператором выступил поляк Питер Сушицки, явно черпавший вдохновение в иллюстрациях старинных сказок Эдмунда Дюлака и Гюстава Доре.
Kutiman Mix the City
Kutiman Mix the City – обалденный интерактивный проект, выросший из звуков города-без-перерыва. Основан он на понимании того, что у каждого города есть свой собственный звук. Израильский музыкант планетарного масштаба Офир Кутель, выступающий под псевдонимом Kutiman, король ютьюбовой толпы, предоставляет всем шанс создать собственный ремикс из звуков Тель-Авива – на вашей собственной клавиатуре. Смикшировать вибрации города-без-перерыва на интерактивной видеоплатформе можно простым нажатием пальца (главное, конечно, попасть в такт). Приступайте.
Видеоархив событий конкурса Рубинштейна
Все события XIV Международного конкурса пианистов имени Артура Рубинштейна - в нашем видеоархиве! Запись выступлений участников в реситалях, запись выступлений финалистов с камерными составами и с двумя оркестрами - здесь.
Альбом песен Ханоха Левина
Люди на редкость талантливые и среди коллег по шоу-бизнесу явно выделяющиеся - Шломи Шабан и Каролина - объединились в тандем. И записали альбом песен на стихи Ханоха Левина « На побегушках у жизни». Любопытно, что язвительные левиновские тексты вдруг зазвучали нежно и трогательно. Грустинка с прищуром, впрочем, сохранилась.
«Год, прожитый по‑библейски» Эя Джея Джейкобса
...где автор на один год изменил свою жизнь: прожил его согласно всем законам Книги книг.
«Подозрительные пассажиры твоих ночных поездов» Ёко Тавада
Жизнь – это долгое путешествие в вагоне на нижней полке.
Скрюченному человеку трудно держать равновесие. Но это тебя уже не беспокоит. Нельзя сказать, что тебе не нравится застывать в какой-нибудь позе. Но то, что происходит потом… Вот Кузнец выковал твою позу. Теперь ты должна сохранять равновесие в этом неустойчивом положении, а он всматривается в тебя, словно посетитель музея в греческую скульптуру. Потом он начинает исправлять положение твоих ног. Это похоже на внезапный пинок. Он пристает со своими замечаниями, а твое тело уже привыкло к своему прежнему положению. Есть такие части тела, которые вскипают от возмущения, если к ним грубо прикоснуться.
«Комедию д'искусства» Кристофера Мура
На сей раз муза-матерщинница Кристофера Мура подсела на импрессионистскую тему. В июле 1890 года Винсент Ван Гог отправился в кукурузное поле и выстрелил себе в сердце. Вот тебе и joie de vivre. А все потому, что незадолго до этого стал до жути бояться одного из оттенков синего. Дабы установить причины сказанного, пекарь-художник Люсьен Леззард и бонвиван Тулуз-Лотрек совершают одиссею по богемному миру Парижа на излете XIX столетия.
В романе «Sacré Bleu. Комедия д'искусства» привычное шутовство автора вкупе с псевдодокументальностью изящно растворяется в Священной Сини, подгоняемое собственным муровским напутствием: «Я знаю, что вы сейчас думаете: «Ну, спасибо тебе огромное, Крис, теперь ты всем испортил еще и живопись».
«Пфитц» Эндрю Крами
Шотландец Эндрю Крами начертал на бумаге план столицы воображариума, величайшего града просвещения, лихо доказав, что написанное существует даже при отсутствии реального автора. Ибо «язык есть изощреннейшая из иллюзий, разговор - самая обманчивая форма поведения… а сами мы - измышления, мимолетная мысль в некоем мозгу, жест, вряд ли достойный толкования». Получилась сюрреалистическая притча-лабиринт о несуществующих городах - точнее, существующих лишь на бумаге; об их несуществующих жителях с несуществующими мыслями; о несуществующем безумном писателе с псевдобиографией и его существующих романах; о несуществующих графах, слугах и видимости общения; о великом князе, всё это придумавшем (его, естественно, тоже не существует). Рекомендуется любителям медитативного погружения в небыть.
«Тинтина и тайну литературы» Тома Маккарти
Что такое литературный вымысел и как функционирует сегодня искусство, окруженное прочной медийной сетью? Сей непростой предмет исследует эссе британского писателя-интеллектуала о неунывающем репортере с хохолком. Появился он, если помните, аж в 1929-м - стараниями бельгийского художника Эрже. Неповторимый флёр достоверности вокруг вымысла сделал цикл комиксов «Приключения Тинтина» культовым, а его герой получил прописку в новейшей истории. Так, значит, это литература? Вроде бы да, но ничего нельзя знать доподлинно.
«Неполную, но окончательную историю...» Стивена Фрая
«Неполная, но окончательная история классической музыки» записного британского комика - чтиво, побуждающее мгновенно испустить ноту: совершенную или несовершенную, голосом или на клавишах/струнах - не суть. А затем удариться в запой - книжный запой, вестимо, и испить эту чашу до дна. Перейти вместе с автором от нотного стана к женскому, познать, отчего «Мрачный Соломон сиротливо растит флоксы», а правая рука Рахманинова напоминает динозавра, и прочая. Всё это крайне занятно, так что... почему бы и нет?
Тайские роти
Истинно райское лакомство - тайские блинчики из слоеного теста с начинкой из банана. Обжаривается блинчик с обеих сторон до золотистости и помещается в теплые кокосовые сливки или в заварной крем (можно использовать крем из сгущенного молока). Подается с пылу, с жару, украшенный сверху ледяным кокосовым сорбе - да подается не абы где, а в сиамском ресторане «Тигровая лилия» (Tiger Lilly) в тель-авивской Сароне.
Шомлойскую галушку
Легендарная шомлойская галушка (somlói galuska) - винтажный ромовый десерт, придуманный, по легенде, простым официантом. Отведать ее можно практически в любом ресторане Будапешта - если повезет. Вопреки обманчиво простому названию, сей кондитерский изыск являет собой нечто крайне сложносочиненное: бисквит темный, бисквит светлый, сливки взбитые, цедра лимонная, цедра апельсиновая, крем заварной (патисьер с ванилью, ммм), шоколад, ягоды, орехи, ром... Что ни слой - то скрытый смысл. Прощай, талия.
Бисквитную пасту Lotus с карамелью
Классическое бельгийское лакомство из невероятного печенья - эталона всех печений в мире. Деликатес со вкусом карамели нужно есть медленно, миниатюрной ложечкой - ибо паста так и тает во рту. Остановиться попросту невозможно. Невзирая на калории.
Шоколад с васаби
Изысканный тандем - горький шоколад и зеленая японская приправа - кому-то может показаться сочетанием несочетаемого. Однако распробовавшие это лакомство считают иначе. Вердикт: правильный десерт для тех, кто любит погорячее. А также для тех, кто недавно перечитывал книгу Джоанн Харрис и пересматривал фильм Жерара Кравчика.
Торт «Саркози»
Как и Париж, десерт имени французского экс-президента явно стоит мессы. Оттого и подают его в ресторане Messa на богемной тель-авивской улице ха-Арбаа. Горько-шоколадное безумие (шоколад, заметим, нескольких сортов - и все отменные) заставляет поверить в то, что Саркози вернется. Не иначе.
|
|
«Матильда» как новый русский блокбастер
19.11.2017Лина Гончарская |
Отчего Учитель стал Михалковым и что из этого вышло
Престранно, что страсти по поводу пассионарной «Матильды» российские неприятели высокого кинематографического штиля удовлетворяли главным образом за счет порицания испорченного цесаревича. Мои претензии к имперскому, высокобюджетному, пышнотелому фильму Алексея Учителя сводятся исключительно к одному: в нем нет ничего от самого Учителя. И в этом смысле мне куда более понятна «Мания Жизели».
В центре действа – инфантильный симпатяга Ники и его фаворитка Матильда Кшесинская, очаровательная пухленькая брюнеточка, разительно отличающаяся (по-видимому, волей режиссера) от бледных товарок по Императорскому балету. Маля, как называет ее возлюбленный Ники, – истинная it-girl, пленяющая всех без разбору, кокетка и кокотка, грезящая о роли Невесты в жизни и на сцене. Касаемо сцены, Невестой можно стать, лишь научившись крутить фуэте, как итальянка Леньяни. И тут-то в фильме возникает набившее оскомину сопоставление черной и белой балерин, окончательно затертое аронофскими лебедями – разве что тут крутят фуэте не лебедицы, а черная и белая жемчужины из балета Риккардо Дриго. Царской невестой стать, как оказалось, куда сложнее, хотя в некотором смысле облагородиться Мале все-таки удалось: она вышла замуж за кузена Ники, князя Андрея, укатила в Париж и благополучно дожила до 99 годов.
Но, собственно, фильм не о ней, не о балерине, и совсем уж не о балете. Фильм – о том самом инфантильном Николае Александровиче, цесаревиче и немножко царе, немножко об отце его Александре Александровиче, немножко о матери его Марии Федоровне, немножко о невесте его Аликс Гессенской и немножко о докторе Фишеле, он же д-р Менгеле дореволюционного разлива. В жутковатой кунсткамере последнего, к слову, можно наблюдать не только пытки (так, отвесивший цесаревичу оплеуху Данила Козловский в роли свихнувшегося поручика Воронцова долго сидит здесь в баке с водой и изображает превозмогание), но и вполне понятные нынешнему зрителю привороты-отвороты, что особо воодушевляет ревнивицу Аликс, которая ретиво отправляется к Мале, дабы добыть ее кровь для искомого ритуала. Кроме того, доктор подрабатывает спиритическими сеансами, выезжая к клиенту на дом, то бишь во дворец.
Местами в картине проскальзывают элементы триллера, к примеру, когда Аликс добывает для ритуала отворота кровавый пуант балерины Кшесинской и бросает его в аквариум с трупом доктора Фишеля. Логичнее всего было бы предположить, что именно балерину заподозрят в убийстве доктора, однако этого так и не случается; ружье не выстрелило. Правда, кровавая туфелька с ленточками тонула в воде весьма и весьма выразительно.
Как бы там ни было, Алексей Учитель времен артхаусного кино канул в лету. Под его костюмной исторической мелодрамой куда уместнее выглядела бы фамилия Никиты Михалкова, который, надо полагать, не преминул бы засветиться в роли царя Александра III. Отчего милейший Алексей Ефимович, автор «Мании Жизели», «Прогулки» и «Дневника его жены» вдруг озаботился российскими духовными скрепами, остается только догадываться. По-видимому, сыграло роль неуемное желание нынешних российских политиков подмять под себя всех видных деятелей культуры (точнее, тех, кто соглашается). Не исключено также, что ключом служат слова режиссера, сказанные после тель-авивской премьеры картины: «Мы хотим, чтобы российское кино смотрели не только в России». Оттого действо о царской невесте, так и не отыскавшей в себе монаршей крови и по сути отомстившей за неженитьбу на ней Николая (впрочем, он таки прожил со своей Аликс целых 24 года), явлено нам грандиозным голливудским блокбастером в лучших традициях жанра. Как признался режиссер Учитель после просмотра, он лично был бы рад видеть свое кино на американских экранах. Вне всякого сомнения, американцы были бы рады видеть тоже, так что будем надеяться, что интересы обеих сторон совпадут (тем паче все субтитры идут на английском). Да и саундтрек, по-видимому, не случайно сочинил не прежний учительский соавтор-интеллектуал Леонид Десятников, а истинный американец Марко Белтрами.
Возлюбленный балерины Мали цесаревич зовется Ники, мать его – Минни, прочие – соответственно. И нам с вами это близко и понятно, учитывая прозвища наших президентов с премьерами: Биби, Ципи, Руби
С той же международной целью главные роли в картине исполняют обворожительный немец Ларс Айдингер (Николай II), юная полька с призывным взглядом Михалина Ольшаньска (Матильда), сомнительной внешности французская еврейка Сара Штерн (Пьерина Леньяни), некрасивая немка Луиза Вольфрам (Аликс), суровая литовка Ингеборга Дапкунайте (мать-императрица Мария Федоровна), китаянка Гэ Ян (массажистка) и даже главный режиссер театра Schaubühne Томас Остермайер (доктор Фишель). Все актеры на диво харизматичны, равно как и их российские коллеги Сергей Гармаш (Александр III), Евгений Миронов (директор Императорских театров Иван Карлович) или Григорий Добрыгин (великий князь Андрей).
Так вот, неприятие российскими товарищами царева образа вызывает по меньшей мере недоумение. Милейшего экранного Ники можно упрекнуть лишь в том, что он так и не решился на морганатический брак и предпочел водрузить себе на голову Большую императорскую корону – а не шапку Мономаха, как ему того хотелось. Правда, водрузить корону удалось лишь после обморока в Успенском соборе, вызванного явлением призрака Мали (так он думает). Корона в связи с обмороком красиво падает, и в этом тоже нет ничего крамольного («царей корона упадет», чего ж вы хотели). И в соборе нет ничего крамольного, ибо съемки, рассказал Учитель, проходили в цехах питерского Северного завода, переоборудованного декораторами в место коронации. А еще государь крутит фуэте (в будуаре Матильды), крутит кино (о прибытии поезда à la russe) и в финале картинно падает на колени, озирая кровавое Ходынское поле.
Широкому зрителю «Матильда» наверняка понравится, ибо выглядит дорого-богато (бюджет в 25 миллионов долларов позволил позволить себе костюмы на ура – есть и ситец, и парча, и горностаи), красиво (истинные профессионалы снимали) и захватывающе (любовь-морковь на фоне истории вкупе с мистикой). Впрочем, если кто хотел из этой мелодрамы хоть какие сведения почерпнуть о балете, их есть у Учителя: балерина должна крутануть 32 фуэте. А сделать это можно лишь тогда, когда ты смотришь избранному объекту прямо в глаза. Вот так-то.
Фотографии предоставлены ТПО «РОК» |
|
|
Элишева Несис.
«Стервозное танго»
|