home
Что посмотреть

«Паразиты» Пон Чжун Хо

Нечто столь же прекрасное, что и «Магазинные воришки», только с бо́льшим драйвом. Начинаешь совершенно иначе воспринимать философию бытия (не азиаты мы...) и улавливать запах бедности. «Паразиты» – первый южнокорейский фильм, удостоенный «Золотой пальмовой ветви» Каннского фестиваля. Снял шедевр Пон Чжун Хо, в привычном для себя мультижанре, а именно в жанре «пончжунхо». Как всегда, цепляет.

«Синонимы» Надава Лапида

По словам режиссера, почти всё, что происходит в фильме с Йоавом, в том или ином виде случилось с ним самим, когда он после армии приехал в Париж. У Йоава (чей тезка, библейский Йоав был главнокомандующим царя Давида, взявшим Иерусалим) – посттравма и иллюзии, замешанные на мифе о герое Гекторе, защитнике Трои. Видно, таковым он себя и воображает, когда устраивается работать охранником в израильское посольство и когда учит французский в OFII. Но ведь научиться говорить на языке великих философов еще не значит расстаться с собственной идентичностью и стать французом. Сначала надо взять другую крепость – самого себя.

«Frantz» Франсуа Озона

В этой картине сходятся черное и белое (хотя невзначай, того и гляди, вдруг проглянет цветное исподнее), витальное и мортальное, французское и немецкое. Персонажи переходят с одного языка на другой и обратно, зрят природу в цвете от избытка чувств, мерещат невесть откуда воскресших юношей, играющих на скрипке, и вообще чувствуют себя неуютно на этом черно-белом свете. Французы ненавидят немцев, а немцы французов, ибо действие происходит аккурат после Первой мировой. Разрушенный войной комфортный мир сместил систему тоник и доминант, и Франсуа Озон поочередно запускает в наши (д)уши распеваемую народным хором «Марсельезу» и исполняемую оркестром Парижской оперы «Шехерезаду» Римского-Корсакова. На территории мучительного диссонанса, сдобренного не находящим разрешения тристан-аккордом, и обретаются герои фильма. Оттого распутать немецко-французскую головоломку зрителю удается далеко не сразу. 

«Патерсон» Джима Джармуша

В этом фильме всё двоится: стихотворец Патерсон и городишко Патерсон, bus driver и Адам Драйвер, волоокая иранка Лаура и одноименная муза Петрарки, японец Ясудзиро Одзу и японец Масатоси Нагасэ, черно-белые интерьеры и черно-белые капкейки, близнецы и поэты. Да, здесь все немножко поэты, и в этом как раз нет ничего странного. Потому что Джармуш и сам поэт, и фильмы свои он складывает как стихи. Звуковые картины, настоянные на медитации, на многочисленных повторах, на вроде бы рутине, а в действительности – на нарочитой простоте мироздания. Ибо любой поэт, даже если он не поэт, может начать всё с чистого листа.

«Ужасных родителей» Жана Кокто

Необычный для нашего пейзажа режиссер Гади Ролл поставил в Беэр-Шевском театре спектакль о французах, которые говорят быстро, а живут смутно. Проблемы – вечные, старые, как мир: муж охладел к жене, давно и безвозвратно, а она не намерена делить сына с какой-то женщиной, и оттого кончает с собой. Жан Кокто, драматург, поэт, эстет, экспериментатор, был знаком с похожей ситуацией: мать его возлюбленного Жана Маре была столь же эгоистичной.
Сценограф Кинерет Киш нашла правильный и стильный образ спектакля – что-то среднее между офисом, складом, гостиницей, вокзалом; место нигде. Амир Криеф и Шири Голан, уникальный актерский дуэт, уже много раз создававший настроение причастности и глубины в разном материале, достойно отыгрывает смятенный трагифарс. Жан Кокто – в Беэр-Шеве.

Новые сказки для взрослых

Хоть и пичкали нас в детстве недетскими и отнюдь не невинными сказками Шарля Перро и братьев Гримм, знать не знали и ведать не ведали мы, кто все это сотворил. А началось все со «Сказки сказок» - пентамерона неаполитанского поэта, писателя, солдата и госчиновника Джамбаттисты Базиле. Именно в этом сборнике впервые появились прототипы будущих хрестоматийных сказочных героев, и именно по этим сюжетам-самородкам снял свои «Страшные сказки» итальянский режиссер Маттео Гарроне. Правда, под сюжетной подкладкой ощутимо просматриваются Юнг с Грофом и Фрезером, зато цепляет. Из актеров, коих Гарроне удалось подбить на эту авантюру, отметим Сальму Хайек в роли бездетной королевы и Венсана Касселя в роли короля, влюбившегося в голос старушки-затворницы. Из страннейших типов, чьи портреты украсили бы любую галерею гротеска, - короля-самодура (Тоби Джонс), который вырастил блоху до размеров кабана под кроватью в собственной спальне. Отметим также невероятно красивые с пластической точки зрения кадры: оператором выступил поляк Питер Сушицки, явно черпавший вдохновение в иллюстрациях старинных сказок Эдмунда Дюлака и Гюстава Доре.
Что послушать

Kutiman Mix the City

Kutiman Mix the City – обалденный интерактивный проект, выросший из звуков города-без-перерыва. Основан он на понимании того, что у каждого города есть свой собственный звук. Израильский музыкант планетарного масштаба Офир Кутель, выступающий под псевдонимом Kutiman, король ютьюбовой толпы, предоставляет всем шанс создать собственный ремикс из звуков Тель-Авива – на вашей собственной клавиатуре. Смикшировать вибрации города-без-перерыва на интерактивной видеоплатформе можно простым нажатием пальца (главное, конечно, попасть в такт). Приступайте.

Видеоархив событий конкурса Рубинштейна

Все события XIV Международного конкурса пианистов имени Артура Рубинштейна - в нашем видеоархиве! Запись выступлений участников в реситалях, запись выступлений финалистов с камерными составами и с двумя оркестрами - здесь.

Альбом песен Ханоха Левина

Люди на редкость талантливые и среди коллег по шоу-бизнесу явно выделяющиеся - Шломи Шабан и Каролина - объединились в тандем. И записали альбом песен на стихи Ханоха Левина «На побегушках у жизни». Любопытно, что язвительные левиновские тексты вдруг зазвучали нежно и трогательно. Грустинка с прищуром, впрочем, сохранилась.
Что почитать

«Год, прожитый по‑библейски» Эя Джея Джейкобса

...где автор на один год изменил свою жизнь: прожил его согласно всем законам Книги книг.

«Подозрительные пассажиры твоих ночных поездов» Ёко Тавада

Жизнь – это долгое путешествие в вагоне на нижней полке.

Скрюченному человеку трудно держать равновесие. Но это тебя уже не беспокоит. Нельзя сказать, что тебе не нравится застывать в какой-нибудь позе. Но то, что происходит потом… Вот Кузнец выковал твою позу. Теперь ты должна сохранять равновесие в этом неустойчивом положении, а он всматривается в тебя, словно посетитель музея в греческую скульптуру. Потом он начинает исправлять положение твоих ног. Это похоже на внезапный пинок. Он пристает со своими замечаниями, а твое тело уже привыкло к своему прежнему положению. Есть такие части тела, которые вскипают от возмущения, если к ним грубо прикоснуться.

«Комедию д'искусства» Кристофера Мура

На сей раз муза-матерщинница Кристофера Мура подсела на импрессионистскую тему. В июле 1890 года Винсент Ван Гог отправился в кукурузное поле и выстрелил себе в сердце. Вот тебе и joie de vivre. А все потому, что незадолго до этого стал до жути бояться одного из оттенков синего. Дабы установить причины сказанного, пекарь-художник Люсьен Леззард и бонвиван Тулуз-Лотрек совершают одиссею по богемному миру Парижа на излете XIX столетия.
В романе «Sacré Bleu. Комедия д'искусства» привычное шутовство автора вкупе с псевдодокументальностью изящно растворяется в Священной Сини, подгоняемое собственным муровским напутствием: «Я знаю, что вы сейчас думаете: «Ну, спасибо тебе огромное, Крис, теперь ты всем испортил еще и живопись».

«Пфитц» Эндрю Крами

Шотландец Эндрю Крами начертал на бумаге план столицы воображариума, величайшего града просвещения, лихо доказав, что написанное существует даже при отсутствии реального автора. Ибо «язык есть изощреннейшая из иллюзий, разговор - самая обманчивая форма поведения… а сами мы - измышления, мимолетная мысль в некоем мозгу, жест, вряд ли достойный толкования». Получилась сюрреалистическая притча-лабиринт о несуществующих городах - точнее, существующих лишь на бумаге; об их несуществующих жителях с несуществующими мыслями; о несуществующем безумном писателе с псевдобиографией и его существующих романах; о несуществующих графах, слугах и видимости общения; о великом князе, всё это придумавшем (его, естественно, тоже не существует). Рекомендуется любителям медитативного погружения в небыть.

«Тинтина и тайну литературы» Тома Маккарти

Что такое литературный вымысел и как функционирует сегодня искусство, окруженное прочной медийной сетью? Сей непростой предмет исследует эссе британского писателя-интеллектуала о неунывающем репортере с хохолком. Появился он, если помните, аж в 1929-м - стараниями бельгийского художника Эрже. Неповторимый флёр достоверности вокруг вымысла сделал цикл комиксов «Приключения Тинтина» культовым, а его герой получил прописку в новейшей истории. Так, значит, это литература? Вроде бы да, но ничего нельзя знать доподлинно.

«Неполную, но окончательную историю...» Стивена Фрая

«Неполная, но окончательная история классической музыки» записного британского комика - чтиво, побуждающее мгновенно испустить ноту: совершенную или несовершенную, голосом или на клавишах/струнах - не суть. А затем удариться в запой - книжный запой, вестимо, и испить эту чашу до дна. Перейти вместе с автором от нотного стана к женскому, познать, отчего «Мрачный Соломон сиротливо растит флоксы», а правая рука Рахманинова напоминает динозавра, и прочая. Всё это крайне занятно, так что... почему бы и нет?
Что попробовать

Тайские роти

Истинно райское лакомство - тайские блинчики из слоеного теста с начинкой из банана. Обжаривается блинчик с обеих сторон до золотистости и помещается в теплые кокосовые сливки или в заварной крем (можно использовать крем из сгущенного молока). Подается с пылу, с жару, украшенный сверху ледяным кокосовым сорбе - да подается не абы где, а в сиамском ресторане «Тигровая лилия» (Tiger Lilly) в тель-авивской Сароне.

Шомлойскую галушку

Легендарная шомлойская галушка (somlói galuska) - винтажный ромовый десерт, придуманный, по легенде, простым официантом. Отведать ее можно практически в любом ресторане Будапешта - если повезет. Вопреки обманчиво простому названию, сей кондитерский изыск являет собой нечто крайне сложносочиненное: бисквит темный, бисквит светлый, сливки взбитые, цедра лимонная, цедра апельсиновая, крем заварной (патисьер с ванилью, ммм), шоколад, ягоды, орехи, ром... Что ни слой - то скрытый смысл. Прощай, талия.

Бисквитную пасту Lotus с карамелью

Классическое бельгийское лакомство из невероятного печенья - эталона всех печений в мире. Деликатес со вкусом карамели нужно есть медленно, миниатюрной ложечкой - ибо паста так и тает во рту. Остановиться попросту невозможно. Невзирая на калории.

Шоколад с васаби

Изысканный тандем - горький шоколад и зеленая японская приправа - кому-то может показаться сочетанием несочетаемого. Однако распробовавшие это лакомство считают иначе. Вердикт: правильный десерт для тех, кто любит погорячее. А также для тех, кто недавно перечитывал книгу Джоанн Харрис и пересматривал фильм Жерара Кравчика.

Торт «Саркози»

Как и Париж, десерт имени французского экс-президента явно стоит мессы. Оттого и подают его в ресторане Messa на богемной тель-авивской улице ха-Арбаа. Горько-шоколадное безумие (шоколад, заметим, нескольких сортов - и все отменные) заставляет поверить в то, что Саркози вернется. Не иначе.

Каков отец, таков и сын

19.11.2013

Что бы вы сделали, если бы ваш ребенок оказался не вашим? Японская притча о кровных и бескровных узах

Новый фильм японского режиссера Хирокадзу Корээда «Каков отец, таков и сын» (Like Father, Like Son) – рассуждение об узах подлинных и мнимых, о самой сути понятия родства. Подмена в роддоме, в результате которой два младенца попали не в те семьи, на сей раз оборачивается неоднозначной притчей о «своем» и «чужом». Где крошки-сыновья мыслят куда более зрело, чем инфантильные отцы, и именно от них исходит гуманистический посыл. Мелодрамой здесь и не пахнет, хотя скупую слезу при просмотре прольет даже стоик.

Первый из отцов – сотрудник крупной корпорации Риота, архитектор, яппи, карьерист, интеллектуал, в общем, типичный представитель современной гедонистической цивилизации, проживающий с семьей в одном из токийских небоскребов. Ни жене, ни тем более сыну он практически не уделяет внимания. До той самой поры, пока не узнает, что в роддоме, где шесть лет назад родился его сын Кейта, медсестра подменила двух младенцев (это подтверждает и спешно сделанный анализ ДНК). И что их с женой биологический сын растет в чужой во всех смыслах семье. Встретившись с той самой чужой семьей, родители мучительно решают: стоит ли им обменяться сыновьями?

И вот здесь зритель начинает испытывать недоумение. Как можно вообще задаваться подобным вопросом, если «чужой» мальчик давно стал родным, если ты менял ему пеленки и воспитывал по своему образу и подобию? Видимо, умом нам японский менталитет не понять, чувствами – тем более.

…Тем более что семьи все-таки решают обменяться сыновьями.

Сын Риоты, Кейта, – типичный мальчик из идеальной семьи: ему привиты навыки послушания и безупречные манеры. Ему даже приходится терзать пианино, не имея к тому никаких талантов. Небиологическая мать мальчика, любящая его безмерно, противится решению мужа – однако, находясь в плену представлений о примате крови, тот упорно твердит, что хочет сына, который «на него похож». Похож, заметим, не внутренне – но внешне. И вот Кейта оказывается в семье с абсолютно иными поведенческими кодами: здесь отец, владелец небольшой лавчонки электротоваров, играет с детьми, чинит им игрушки, принимает с ними ванну. Не очень стерильно? Зато весело.

Второй мальчик, «из простых», выросший в иной социальной среде, но в атмосфере любви и понимания, не может прижиться в стерильной скуке нового дома. Да и биологические родители понимают, что по повадкам он – чужой. Рюсей не умеет держать палочки для еды, носится по квартире с игрушечным пистолетом, фанатеет от компьютерных игр, то и дело потешно восклицая: «Oh, my God!». И стремится домой, «к папе и маме».

Что же такое кровные узы? Кровное родство? Всего лишь формальность. К финалу Риота все-таки осознает, что настоящая связь – это время, проведенное вместе. Что сын вовсе не обязан быть зеркальным отражением отца, и что в этом зеркале может отражаться что-то совсем иное. И оказывается, что за целлулоидной оболочкой Мистера Совершенство скрывается масса вполне человеческих противоречий. Однако примирится ли с ним Кейта, которому Риота осмелился сказать: «Ты должен жить с ними, они твои родители, они тебя очень любят». «Больше, чем ты, папа?» - спросил тогда Кейта. И услышал в ответ: «Да».

Кстати, в оригинале фильм называется «И я буду ему отцом» (Soshite chichi ni naru), если следовать точному переводу с японского. И именно в нем отражается суть картины.

Тонкий, философичный Хирокадзу Корээда, один из лучших режиссеров современной Японии, построил свой фильм на полутонах, на обрывках фраз и мыслей, на полунамеках, взглядах, визуальных метафорах. Где дети воспринимают родительский отказ от них как предательство. Где отцу приходится пройти многое на пути к своему сыну. Где мучительная логика жизни порой оказывается алогизмом. Сюжет разворачивается линейно и неторопливо – в духе традиционной эстетики японского искусства: режиссер как-то по-особому вдумчиво исследует понятие «родители», саму эволюцию темы отцовства.

Корээда не в первый раз снимает детей в главных ролях (достаточно вспомнить его ленту 2004 года «Никто не узнает»). Но главное достоинство его подхода заключается в том, что дети на экране вовсе не выглядят умильно. Игра маленьких актеров предельно подлинна: и Кейта (Кейта Ниномия), и Рюсей (Шоген Ванг), разом лишившийся не только «привычных» родителей, но и младшего брата с сестрой, не понимают происходящего, ощущая его лишь на эмоциональном уровне. Именно эмоции они и играют – с помощью жестов, движений, взглядов, походки. Да и взрослые актеры – Масахару Фукуяма и Лили Фрэнки – весьма органично изображают контрастных отцов: холодного сноба Риоту и по-детски игривого и душевного Юдаи. Зато прехорошенькие матери – Мачико Оно (Мидори) и Йоко Маки (Юкари) – практически неразличимы.

Более 80 лет прошло с тех пор, как классик японского кино Ясудзиро Одзу впервые обратился к жанру сёмингэки, или «будничному реализму», бытописующему жизнь семьи. С той поры взаимоотношения отцов и сыновей стали одной из вечных тем японского кинематографа. Хирокадзу Корээда вновь изучает тонкости семейной жизни – в его картине она выглядит абсолютно реальной, даже когда в нее прокрадывается вымысел (самое время вспомнить, что первая профессия Корээды – режиссер-документалист). Не акцентируя внимания на переходе от быта к бытию, умело балансируя между легкостью и серьезностью, режиссер как-то незаметно возносится от приземленного к высокому. Сам он говорит, что мы можем многому научиться у своих детей.

P.S. Японский спор о кровных узах до слез растрогал жюри Каннского кинофестиваля-2013, которое вручило ему свой приз. Председатель жюри Стивен Спилберг даже вызвался стать продюсером англоязычного ремейка фильма – права на съемки уже приобрела принадлежащая ему компания DreamWorks.

Фильм будет демонстрироваться на экранах израильских кинотеатров «Орландо Синема», начиная с 19 декабря.


  КОЛЛЕГИ  РЕКОМЕНДУЮТ
  КОЛЛЕКЦИОНЕРАМ
Элишева Несис.
«Стервозное танго»
ГЛАВНАЯ   О ПРОЕКТЕ   УСТАВ   ПРАВОВАЯ ИНФОРМАЦИЯ   РЕКЛАМА   СВЯЗАТЬСЯ С НАМИ  
® Culbyt.com
© L.G. Art Video 2013-2024
Все права защищены.
Любое использование материалов допускается только с письменного разрешения редакции.
programming by Robertson