home
Что посмотреть

«Паразиты» Пон Чжун Хо

Нечто столь же прекрасное, что и «Магазинные воришки», только с бо́льшим драйвом. Начинаешь совершенно иначе воспринимать философию бытия (не азиаты мы...) и улавливать запах бедности. «Паразиты» – первый южнокорейский фильм, удостоенный «Золотой пальмовой ветви» Каннского фестиваля. Снял шедевр Пон Чжун Хо, в привычном для себя мультижанре, а именно в жанре «пончжунхо». Как всегда, цепляет.

«Синонимы» Надава Лапида

По словам режиссера, почти всё, что происходит в фильме с Йоавом, в том или ином виде случилось с ним самим, когда он после армии приехал в Париж. У Йоава (чей тезка, библейский Йоав был главнокомандующим царя Давида, взявшим Иерусалим) – посттравма и иллюзии, замешанные на мифе о герое Гекторе, защитнике Трои. Видно, таковым он себя и воображает, когда устраивается работать охранником в израильское посольство и когда учит французский в OFII. Но ведь научиться говорить на языке великих философов еще не значит расстаться с собственной идентичностью и стать французом. Сначала надо взять другую крепость – самого себя.

«Frantz» Франсуа Озона

В этой картине сходятся черное и белое (хотя невзначай, того и гляди, вдруг проглянет цветное исподнее), витальное и мортальное, французское и немецкое. Персонажи переходят с одного языка на другой и обратно, зрят природу в цвете от избытка чувств, мерещат невесть откуда воскресших юношей, играющих на скрипке, и вообще чувствуют себя неуютно на этом черно-белом свете. Французы ненавидят немцев, а немцы французов, ибо действие происходит аккурат после Первой мировой. Разрушенный войной комфортный мир сместил систему тоник и доминант, и Франсуа Озон поочередно запускает в наши (д)уши распеваемую народным хором «Марсельезу» и исполняемую оркестром Парижской оперы «Шехерезаду» Римского-Корсакова. На территории мучительного диссонанса, сдобренного не находящим разрешения тристан-аккордом, и обретаются герои фильма. Оттого распутать немецко-французскую головоломку зрителю удается далеко не сразу. 

«Патерсон» Джима Джармуша

В этом фильме всё двоится: стихотворец Патерсон и городишко Патерсон, bus driver и Адам Драйвер, волоокая иранка Лаура и одноименная муза Петрарки, японец Ясудзиро Одзу и японец Масатоси Нагасэ, черно-белые интерьеры и черно-белые капкейки, близнецы и поэты. Да, здесь все немножко поэты, и в этом как раз нет ничего странного. Потому что Джармуш и сам поэт, и фильмы свои он складывает как стихи. Звуковые картины, настоянные на медитации, на многочисленных повторах, на вроде бы рутине, а в действительности – на нарочитой простоте мироздания. Ибо любой поэт, даже если он не поэт, может начать всё с чистого листа.

«Ужасных родителей» Жана Кокто

Необычный для нашего пейзажа режиссер Гади Ролл поставил в Беэр-Шевском театре спектакль о французах, которые говорят быстро, а живут смутно. Проблемы – вечные, старые, как мир: муж охладел к жене, давно и безвозвратно, а она не намерена делить сына с какой-то женщиной, и оттого кончает с собой. Жан Кокто, драматург, поэт, эстет, экспериментатор, был знаком с похожей ситуацией: мать его возлюбленного Жана Маре была столь же эгоистичной.
Сценограф Кинерет Киш нашла правильный и стильный образ спектакля – что-то среднее между офисом, складом, гостиницей, вокзалом; место нигде. Амир Криеф и Шири Голан, уникальный актерский дуэт, уже много раз создававший настроение причастности и глубины в разном материале, достойно отыгрывает смятенный трагифарс. Жан Кокто – в Беэр-Шеве.

Новые сказки для взрослых

Хоть и пичкали нас в детстве недетскими и отнюдь не невинными сказками Шарля Перро и братьев Гримм, знать не знали и ведать не ведали мы, кто все это сотворил. А началось все со «Сказки сказок» - пентамерона неаполитанского поэта, писателя, солдата и госчиновника Джамбаттисты Базиле. Именно в этом сборнике впервые появились прототипы будущих хрестоматийных сказочных героев, и именно по этим сюжетам-самородкам снял свои «Страшные сказки» итальянский режиссер Маттео Гарроне. Правда, под сюжетной подкладкой ощутимо просматриваются Юнг с Грофом и Фрезером, зато цепляет. Из актеров, коих Гарроне удалось подбить на эту авантюру, отметим Сальму Хайек в роли бездетной королевы и Венсана Касселя в роли короля, влюбившегося в голос старушки-затворницы. Из страннейших типов, чьи портреты украсили бы любую галерею гротеска, - короля-самодура (Тоби Джонс), который вырастил блоху до размеров кабана под кроватью в собственной спальне. Отметим также невероятно красивые с пластической точки зрения кадры: оператором выступил поляк Питер Сушицки, явно черпавший вдохновение в иллюстрациях старинных сказок Эдмунда Дюлака и Гюстава Доре.
Что послушать

Kutiman Mix the City

Kutiman Mix the City – обалденный интерактивный проект, выросший из звуков города-без-перерыва. Основан он на понимании того, что у каждого города есть свой собственный звук. Израильский музыкант планетарного масштаба Офир Кутель, выступающий под псевдонимом Kutiman, король ютьюбовой толпы, предоставляет всем шанс создать собственный ремикс из звуков Тель-Авива – на вашей собственной клавиатуре. Смикшировать вибрации города-без-перерыва на интерактивной видеоплатформе можно простым нажатием пальца (главное, конечно, попасть в такт). Приступайте.

Видеоархив событий конкурса Рубинштейна

Все события XIV Международного конкурса пианистов имени Артура Рубинштейна - в нашем видеоархиве! Запись выступлений участников в реситалях, запись выступлений финалистов с камерными составами и с двумя оркестрами - здесь.

Альбом песен Ханоха Левина

Люди на редкость талантливые и среди коллег по шоу-бизнесу явно выделяющиеся - Шломи Шабан и Каролина - объединились в тандем. И записали альбом песен на стихи Ханоха Левина «На побегушках у жизни». Любопытно, что язвительные левиновские тексты вдруг зазвучали нежно и трогательно. Грустинка с прищуром, впрочем, сохранилась.
Что почитать

«Год, прожитый по‑библейски» Эя Джея Джейкобса

...где автор на один год изменил свою жизнь: прожил его согласно всем законам Книги книг.

«Подозрительные пассажиры твоих ночных поездов» Ёко Тавада

Жизнь – это долгое путешествие в вагоне на нижней полке.

Скрюченному человеку трудно держать равновесие. Но это тебя уже не беспокоит. Нельзя сказать, что тебе не нравится застывать в какой-нибудь позе. Но то, что происходит потом… Вот Кузнец выковал твою позу. Теперь ты должна сохранять равновесие в этом неустойчивом положении, а он всматривается в тебя, словно посетитель музея в греческую скульптуру. Потом он начинает исправлять положение твоих ног. Это похоже на внезапный пинок. Он пристает со своими замечаниями, а твое тело уже привыкло к своему прежнему положению. Есть такие части тела, которые вскипают от возмущения, если к ним грубо прикоснуться.

«Комедию д'искусства» Кристофера Мура

На сей раз муза-матерщинница Кристофера Мура подсела на импрессионистскую тему. В июле 1890 года Винсент Ван Гог отправился в кукурузное поле и выстрелил себе в сердце. Вот тебе и joie de vivre. А все потому, что незадолго до этого стал до жути бояться одного из оттенков синего. Дабы установить причины сказанного, пекарь-художник Люсьен Леззард и бонвиван Тулуз-Лотрек совершают одиссею по богемному миру Парижа на излете XIX столетия.
В романе «Sacré Bleu. Комедия д'искусства» привычное шутовство автора вкупе с псевдодокументальностью изящно растворяется в Священной Сини, подгоняемое собственным муровским напутствием: «Я знаю, что вы сейчас думаете: «Ну, спасибо тебе огромное, Крис, теперь ты всем испортил еще и живопись».

«Пфитц» Эндрю Крами

Шотландец Эндрю Крами начертал на бумаге план столицы воображариума, величайшего града просвещения, лихо доказав, что написанное существует даже при отсутствии реального автора. Ибо «язык есть изощреннейшая из иллюзий, разговор - самая обманчивая форма поведения… а сами мы - измышления, мимолетная мысль в некоем мозгу, жест, вряд ли достойный толкования». Получилась сюрреалистическая притча-лабиринт о несуществующих городах - точнее, существующих лишь на бумаге; об их несуществующих жителях с несуществующими мыслями; о несуществующем безумном писателе с псевдобиографией и его существующих романах; о несуществующих графах, слугах и видимости общения; о великом князе, всё это придумавшем (его, естественно, тоже не существует). Рекомендуется любителям медитативного погружения в небыть.

«Тинтина и тайну литературы» Тома Маккарти

Что такое литературный вымысел и как функционирует сегодня искусство, окруженное прочной медийной сетью? Сей непростой предмет исследует эссе британского писателя-интеллектуала о неунывающем репортере с хохолком. Появился он, если помните, аж в 1929-м - стараниями бельгийского художника Эрже. Неповторимый флёр достоверности вокруг вымысла сделал цикл комиксов «Приключения Тинтина» культовым, а его герой получил прописку в новейшей истории. Так, значит, это литература? Вроде бы да, но ничего нельзя знать доподлинно.

«Неполную, но окончательную историю...» Стивена Фрая

«Неполная, но окончательная история классической музыки» записного британского комика - чтиво, побуждающее мгновенно испустить ноту: совершенную или несовершенную, голосом или на клавишах/струнах - не суть. А затем удариться в запой - книжный запой, вестимо, и испить эту чашу до дна. Перейти вместе с автором от нотного стана к женскому, познать, отчего «Мрачный Соломон сиротливо растит флоксы», а правая рука Рахманинова напоминает динозавра, и прочая. Всё это крайне занятно, так что... почему бы и нет?
Что попробовать

Тайские роти

Истинно райское лакомство - тайские блинчики из слоеного теста с начинкой из банана. Обжаривается блинчик с обеих сторон до золотистости и помещается в теплые кокосовые сливки или в заварной крем (можно использовать крем из сгущенного молока). Подается с пылу, с жару, украшенный сверху ледяным кокосовым сорбе - да подается не абы где, а в сиамском ресторане «Тигровая лилия» (Tiger Lilly) в тель-авивской Сароне.

Шомлойскую галушку

Легендарная шомлойская галушка (somlói galuska) - винтажный ромовый десерт, придуманный, по легенде, простым официантом. Отведать ее можно практически в любом ресторане Будапешта - если повезет. Вопреки обманчиво простому названию, сей кондитерский изыск являет собой нечто крайне сложносочиненное: бисквит темный, бисквит светлый, сливки взбитые, цедра лимонная, цедра апельсиновая, крем заварной (патисьер с ванилью, ммм), шоколад, ягоды, орехи, ром... Что ни слой - то скрытый смысл. Прощай, талия.

Бисквитную пасту Lotus с карамелью

Классическое бельгийское лакомство из невероятного печенья - эталона всех печений в мире. Деликатес со вкусом карамели нужно есть медленно, миниатюрной ложечкой - ибо паста так и тает во рту. Остановиться попросту невозможно. Невзирая на калории.

Шоколад с васаби

Изысканный тандем - горький шоколад и зеленая японская приправа - кому-то может показаться сочетанием несочетаемого. Однако распробовавшие это лакомство считают иначе. Вердикт: правильный десерт для тех, кто любит погорячее. А также для тех, кто недавно перечитывал книгу Джоанн Харрис и пересматривал фильм Жерара Кравчика.

Торт «Саркози»

Как и Париж, десерт имени французского экс-президента явно стоит мессы. Оттого и подают его в ресторане Messa на богемной тель-авивской улице ха-Арбаа. Горько-шоколадное безумие (шоколад, заметим, нескольких сортов - и все отменные) заставляет поверить в то, что Саркози вернется. Не иначе.

Ангел истории с голосом Биби, Маартен Баас и машины времени

29.12.2018Лина Гончарская

Маартен Баас жжёт: в холонском Музее дизайна стирают и заново рисуют время

У входа кружат вентиляторы на паучьих ножках, вылепленные вручную из глины; зеркала с цветными лампочками позволяют взглянуть в глаза правде и кривде и поразмышлять об относительности красоты; мигают цирковые огни, сверкает гламуром хрустальный глобус, и музыка играет, и мчится карусель из разномастных глиняных стульев – самый забавный передает привет ready made, оттого топорщится вилками, поварешками и прочими деталями дизайнерского конструктора.

 

Голландский Гудини дизайна Маартен Баас, которому на время захотелось отвлечься от мудрствований лукавых, расположил в холонском Музее дизайна шоу-инсталляцию Baas is in Town. Абсолютно цирковое и неумолимо радостное зрелище, уже схлопотавшее Best Show Award, дает повод и нам отвлечься от тягот мирских и покривляться вволю перед асимметричными зеркалами из древней комнаты смеха, и перед стеклянным потолком в огнях и мишуре, и прокатиться на карусели из сказочных стульев, и... стоп.

Со стульями вообще сплошная рефлексия. Вроде бы иммерсивное искусство вокруг, но только не стул. На нем не сидят. Он уже функция, он, скажем так, проявление нашего неудовлетворенного желания присесть. Особенно на тот, розовый. Забегая вперед, скажу, что, перескочив через два этажа, вам захочется пробежаться пальцами по клавишам горелого баасовского пианино Pleyel, напоминающего тронутые кариесом зубы, но отчего-то всё равно прекрасного. Видимо, из-за налета старины.

Этажом выше две расчудесные кураторши Рона Зингер и Нога Шимшон ведут вдохновенную повесть о поисках утраченного времени, о невсамделишных часах, откуда на манер кукушки выскакивает ангел истории и твердит голосом Биби: לא יהיה כלום, כי אין כלום, о календарях, которые можно составить из просроченных продуктов (причем день сегодняшний всегда будет обозначен продуктом, чей срок истекает именно сегодня). Дизайнер-выдумщик Таль Батит – один из тех, кому Нога и Рона предложили поразмыслить на тему «Машины времени» (так, собственно, и называется групповая экспозиция 25 израильских дизайнеров поколения Y) – показывает три a la древнегреческих кувшина, собственноручно им вылепленных и украшенных очарованиями поп-культуры: а) Майли Сайрус; б) Ким Кардашьян с эффектно оттопыренным задком, на котором покоится бокал с вином (и вовремя, вовремя, ведь «Ким – это то, что заставляет Сеть тикать, как часы», – как подметили в Paper); в) PSY, который Сай, который Gangnam Style. Называется сие Viral, вполне себе в дискурсе трэша.

Парочка совсем уж затейников – художник Ронен Танхум и программист Таль Балтух – выставили прозрачные стеклянные емкости разных форматов, наполненные водой, которые реагируют на ваше приближение: покрываются румянцем, синеют, зеленеют, наигрывают мелодии, а главное, пускают пузыри. У каждого пузырька – свой темп, свой ритм и своя продолжительность жизни. И все они временные. К слову, пузырьки появляются не просто так: работа создана при поддержке бренда Schweppes.

         

Понятие времени изменилось, говорит куратор Рона; кто бы возражал, если в сутках часов стало явно меньше 24-х, не так ли? Карл Оноре, адепт неспешности и автор бестселлера «Во славу медленного», доказал, что средний американец спит на 90 минут меньше, чем столетие назад, говорит Рона. А посетитель музея проводит перед каждым экспонатом в среднем 30 секунд. Куда спешит, спрашивается? Современные технологии позволяют нам оптимизировать любые процессы и сэкономить время; так что вроде бы свободного времени у нас должно быть больше, не так ли, недоумевает Рона. Но время летит всё быстрее и быстрее, и мы это чувствуем почти физически. Хотя вроде бы оно неуловимо, вроде бы обретается в другом измерении, которое нельзя ни изогнуть, ни исказить, ни даже слегка изменить. Зато дизайнеры могут оставить следы и отпечатки пальцев в своих работах на тему времени, и любая вибрация материи в четвертом измерении не что иное как отражение взаимодействия между человеком и машиной, которую мы решили назвать машиной времени, философствует Рона. Таким образом, в нашей Лаборатории дизайна, подытоживает она, время выступает в качестве соавтора.

           

Для подсчета секунд и минут, которые проведет посетитель на выставке «Машины времени», Нога и Рона установили при входе терминал для считывания карточек, подобно тому, что фиксирует рабочее время в присутственном месте; так что всяк сюда входящий & отсюда выходящий может отметиться на входе-выходе. И заодно уяснить для себя, что такое время линейное и время цикличное, вспомнить, как повели себя карманные часы, когда им впервые довелось украсить чье-то запястье, и оценить точный, как швейцарские часы, и суперграфичный дизайн календаря на 2019 год. Не самый дурной способ убить время.

А на верхнем этаже время стирают и рисуют заново. Проект под названием Real Time Маартена Бааса (да, это опять он) – наглядный пример того, как можно вмешаться в ход времени: для этого нужно просто войти в часы. Шеренга старинных напольных часов с прозрачными циферблатами, в каждом из которых сидит человек и ежеминутно уничтожает минуты, тут же рисуя новые – вот вам и ручной труд. Заметим, часы идут без передышки 24/7. Один, особенно усердный дяденька, чертит минутную стрелку по линейке; сам Баас обходится глазомером; бабулька, поколдовав над губкой и фломастером, поминутно отхлебывает из чашки – дело-то непростое. Сейчас все «часовые» засняты на видео, хотя выглядят как живые; ну а настоящие сидели в часах на открытии Недели дизайна в Холоне, включая Маартена Бааса in propria persona. Так сутки и просидели. Истинные герои нашего времени.

Голландский дизайнер поглядывает на нас и с извилистых стен музейных коридоров: серия видеоинсталляций-автопортретов изображает Бааса-ученого, Бааса-художника, Бааса-программиста, Бааса-спящего барана etc. Это уже из серии «Игра в прятки» (Hide & Seek).

О Баасе говорят, что он чувствует мировые тенденции в искусстве «кончиками пальцев». Выпускник Эйндховенской Академии дизайна, этот 40-летний поджигатель устоев безжалостно ломает, жжет, гнет и скручивает, уворачиваясь от стереотипов и играя в прятки со всем, что подвернется под руку. Главное – почувствовать образ; ну а там уже трава не расти.


Маартен Баас в буквальном смысле возрождает красоту из пепла: сжигает предметы, а затем воссоздает заново – кресла, шкафы, пианино, странные асимметричные толстенькие шифоньеры на коротеньких тонких ножках, напоминающие семейство муми-троллей. Последние дизайнер объединил в серию «Панцирь» (The Carapace), тогда как первая, обугленная, закономерно получила название Smoke. Ну а поскольку нет дыма без огня, автор сего был прозван Burning Baas. Сожженное, опаленное и расчлененное Баас покрывает эпоксидной смолой, и это делает его объекты пригодными для использования. Особенно в качестве арт-объектов, ибо теперь, разрисованные огнем, они обрели художественную ценность.

Он лепит из глины, создает из отходов, из рухляди, из хаоса. «Мне нравится наблюдать, как огонь уничтожает вещь. А потом она превращается во что-то совершенно новое, не менее красивое, чем раньше. А может, и более красивое, поскольку что красивого в симметрии, в чем-то ровном, прямолинейном и идеальном по форме? У гладкости нет индивидуальности, нет характера. То, что я делаю, по своему разумению и по счастливому совпадению, кажется, и есть дизайн».


P.S. По случаю завершения календарного года Музей дизайна в Холоне собрал причастных искусству и познакомил с дизайнерами & кураторами, которые делают всю эту красоту. А заодно побаловал совсем уж сказочным перформансом с участием ангела-девушки, ангела-юноши – оба были вооружены мобильными телефонами на selfie stick, – фантастически поющей дивы, аккомпанирующей себе то на электронной арфе, то на синтезаторе, перкуссиониста и актрисы, пытающейся разрубить полено самым настоящим топором. Тема – та же, соединение первобытно-стихийного с новейшими технологиями; эволюция флагманов и деградация гиков; условность категории времени. И всё это звучало, переливалось, меняло цвета, двигалось и доносило всеми фибрами души Великую виртуальную правду об ангелах и общечеловеках, которые были, есть и будут.

Искусство в холонском Музее дизайна разделено на хорошее и очень хорошее. Оттого смотрите, пока смотрится – дизайн так же недолговечен, как память; придет время, когда ты всё забудешь, и придет время, когда всё забудет тебя. Всё о времени – до конца апреля.

Фото: Александр Цинкер


  КОЛЛЕГИ  РЕКОМЕНДУЮТ
  КОЛЛЕКЦИОНЕРАМ
Элишева Несис.
«Стервозное танго»
ГЛАВНАЯ   О ПРОЕКТЕ   УСТАВ   ПРАВОВАЯ ИНФОРМАЦИЯ   РЕКЛАМА   СВЯЗАТЬСЯ С НАМИ  
® Culbyt.com
© L.G. Art Video 2013-2024
Все права защищены.
Любое использование материалов допускается только с письменного разрешения редакции.
programming by Robertson