«Паразиты» Пон Чжун Хо
Нечто столь же прекрасное, что и «Магазинные воришки», только с бо́льшим драйвом. Начинаешь совершенно иначе воспринимать философию бытия (не азиаты мы...) и улавливать запах бедности.
«Паразиты» – первый южнокорейский фильм, удостоенный «Золотой пальмовой ветви» Каннского фестиваля. Снял шедевр Пон Чжун Хо, в привычном для себя мультижанре, а именно в жанре «пончжунхо». Как всегда, цепляет.
«Синонимы» Надава Лапида
По словам режиссера, почти всё, что происходит в фильме с Йоавом, в том или ином виде случилось с ним самим, когда он после армии приехал в Париж. У Йоава (чей тезка, библейский Йоав был главнокомандующим царя Давида, взявшим Иерусалим) – посттравма и иллюзии, замешанные на мифе о герое Гекторе, защитнике Трои. Видно, таковым он себя и воображает, когда устраивается работать охранником в израильское посольство и когда учит французский в OFII. Но ведь научиться говорить на языке великих философов еще не значит расстаться с собственной идентичностью и стать французом. Сначала надо взять другую крепость – самого себя.
«Frantz» Франсуа Озона
В этой картине сходятся черное и белое (хотя невзначай, того и гляди, вдруг проглянет цветное исподнее), витальное и мортальное, французское и немецкое. Персонажи переходят с одного языка на другой и обратно, зрят природу в цвете от избытка чувств, мерещат невесть откуда воскресших юношей, играющих на скрипке, и вообще чувствуют себя неуютно на этом черно-белом свете. Французы ненавидят немцев, а немцы французов, ибо действие происходит аккурат после Первой мировой. Разрушенный войной комфортный мир сместил систему тоник и доминант, и Франсуа Озон поочередно запускает в наши (д)уши распеваемую народным хором «Марсельезу» и исполняемую оркестром Парижской оперы «Шехерезаду» Римского-Корсакова. На территории мучительного диссонанса, сдобренного не находящим разрешения тристан-аккордом, и обретаются герои фильма. Оттого распутать немецко-французскую головоломку зрителю удается далеко не сразу.
«Патерсон» Джима Джармуша
В этом фильме всё двоится: стихотворец Патерсон и городишко Патерсон, bus driver и Адам Драйвер, волоокая иранка Лаура и одноименная муза Петрарки, японец Ясудзиро Одзу и японец Масатоси Нагасэ, черно-белые интерьеры и черно-белые капкейки, близнецы и поэты. Да, здесь все немножко поэты, и в этом как раз нет ничего странного. Потому что Джармуш и сам поэт, и фильмы свои он складывает как стихи. Звуковые картины, настоянные на медитации, на многочисленных повторах, на вроде бы рутине, а в действительности – на нарочитой простоте мироздания. Ибо любой поэт, даже если он не поэт, может начать всё с чистого листа.
«Ужасных родителей» Жана Кокто
Необычный для нашего пейзажа режиссер Гади Ролл поставил в Беэр-Шевском театре спектакль о французах, которые говорят быстро, а живут смутно. Проблемы – вечные, старые, как мир: муж охладел к жене, давно и безвозвратно, а она не намерена делить сына с какой-то женщиной, и оттого кончает с собой. Жан Кокто, драматург, поэт, эстет, экспериментатор, был знаком с похожей ситуацией: мать его возлюбленного Жана Маре была столь же эгоистичной.
Сценограф Кинерет Киш нашла правильный и стильный образ спектакля – что-то среднее между офисом, складом, гостиницей, вокзалом; место нигде. Амир Криеф и Шири Голан, уникальный актерский дуэт, уже много раз создававший настроение причастности и глубины в разном материале, достойно отыгрывает смятенный трагифарс. Жан Кокто – в Беэр-Шеве.
Новые сказки для взрослых
Хоть и пичкали нас в детстве недетскими и отнюдь не невинными сказками Шарля Перро и братьев Гримм, знать не знали и ведать не ведали мы, кто все это сотворил. А началось все со «Сказки сказок» - пентамерона неаполитанского поэта, писателя, солдата и госчиновника Джамбаттисты Базиле. Именно в этом сборнике впервые появились прототипы будущих хрестоматийных сказочных героев, и именно по этим сюжетам-самородкам снял свои «Страшные сказки» итальянский режиссер Маттео Гарроне. Правда, под сюжетной подкладкой ощутимо просматриваются Юнг с Грофом и Фрезером, зато цепляет. Из актеров, коих Гарроне удалось подбить на эту авантюру, отметим Сальму Хайек в роли бездетной королевы и Венсана Касселя в роли короля, влюбившегося в голос старушки-затворницы. Из страннейших типов, чьи портреты украсили бы любую галерею гротеска, - короля-самодура (Тоби Джонс), который вырастил блоху до размеров кабана под кроватью в собственной спальне. Отметим также невероятно красивые с пластической точки зрения кадры: оператором выступил поляк Питер Сушицки, явно черпавший вдохновение в иллюстрациях старинных сказок Эдмунда Дюлака и Гюстава Доре.
Kutiman Mix the City
Kutiman Mix the City – обалденный интерактивный проект, выросший из звуков города-без-перерыва. Основан он на понимании того, что у каждого города есть свой собственный звук. Израильский музыкант планетарного масштаба Офир Кутель, выступающий под псевдонимом Kutiman, король ютьюбовой толпы, предоставляет всем шанс создать собственный ремикс из звуков Тель-Авива – на вашей собственной клавиатуре. Смикшировать вибрации города-без-перерыва на интерактивной видеоплатформе можно простым нажатием пальца (главное, конечно, попасть в такт). Приступайте.
Видеоархив событий конкурса Рубинштейна
Все события XIV Международного конкурса пианистов имени Артура Рубинштейна - в нашем видеоархиве! Запись выступлений участников в реситалях, запись выступлений финалистов с камерными составами и с двумя оркестрами - здесь.
Альбом песен Ханоха Левина
Люди на редкость талантливые и среди коллег по шоу-бизнесу явно выделяющиеся - Шломи Шабан и Каролина - объединились в тандем. И записали альбом песен на стихи Ханоха Левина « На побегушках у жизни». Любопытно, что язвительные левиновские тексты вдруг зазвучали нежно и трогательно. Грустинка с прищуром, впрочем, сохранилась.
«Год, прожитый по‑библейски» Эя Джея Джейкобса
...где автор на один год изменил свою жизнь: прожил его согласно всем законам Книги книг.
«Подозрительные пассажиры твоих ночных поездов» Ёко Тавада
Жизнь – это долгое путешествие в вагоне на нижней полке.
Скрюченному человеку трудно держать равновесие. Но это тебя уже не беспокоит. Нельзя сказать, что тебе не нравится застывать в какой-нибудь позе. Но то, что происходит потом… Вот Кузнец выковал твою позу. Теперь ты должна сохранять равновесие в этом неустойчивом положении, а он всматривается в тебя, словно посетитель музея в греческую скульптуру. Потом он начинает исправлять положение твоих ног. Это похоже на внезапный пинок. Он пристает со своими замечаниями, а твое тело уже привыкло к своему прежнему положению. Есть такие части тела, которые вскипают от возмущения, если к ним грубо прикоснуться.
«Комедию д'искусства» Кристофера Мура
На сей раз муза-матерщинница Кристофера Мура подсела на импрессионистскую тему. В июле 1890 года Винсент Ван Гог отправился в кукурузное поле и выстрелил себе в сердце. Вот тебе и joie de vivre. А все потому, что незадолго до этого стал до жути бояться одного из оттенков синего. Дабы установить причины сказанного, пекарь-художник Люсьен Леззард и бонвиван Тулуз-Лотрек совершают одиссею по богемному миру Парижа на излете XIX столетия.
В романе «Sacré Bleu. Комедия д'искусства» привычное шутовство автора вкупе с псевдодокументальностью изящно растворяется в Священной Сини, подгоняемое собственным муровским напутствием: «Я знаю, что вы сейчас думаете: «Ну, спасибо тебе огромное, Крис, теперь ты всем испортил еще и живопись».
«Пфитц» Эндрю Крами
Шотландец Эндрю Крами начертал на бумаге план столицы воображариума, величайшего града просвещения, лихо доказав, что написанное существует даже при отсутствии реального автора. Ибо «язык есть изощреннейшая из иллюзий, разговор - самая обманчивая форма поведения… а сами мы - измышления, мимолетная мысль в некоем мозгу, жест, вряд ли достойный толкования». Получилась сюрреалистическая притча-лабиринт о несуществующих городах - точнее, существующих лишь на бумаге; об их несуществующих жителях с несуществующими мыслями; о несуществующем безумном писателе с псевдобиографией и его существующих романах; о несуществующих графах, слугах и видимости общения; о великом князе, всё это придумавшем (его, естественно, тоже не существует). Рекомендуется любителям медитативного погружения в небыть.
«Тинтина и тайну литературы» Тома Маккарти
Что такое литературный вымысел и как функционирует сегодня искусство, окруженное прочной медийной сетью? Сей непростой предмет исследует эссе британского писателя-интеллектуала о неунывающем репортере с хохолком. Появился он, если помните, аж в 1929-м - стараниями бельгийского художника Эрже. Неповторимый флёр достоверности вокруг вымысла сделал цикл комиксов «Приключения Тинтина» культовым, а его герой получил прописку в новейшей истории. Так, значит, это литература? Вроде бы да, но ничего нельзя знать доподлинно.
«Неполную, но окончательную историю...» Стивена Фрая
«Неполная, но окончательная история классической музыки» записного британского комика - чтиво, побуждающее мгновенно испустить ноту: совершенную или несовершенную, голосом или на клавишах/струнах - не суть. А затем удариться в запой - книжный запой, вестимо, и испить эту чашу до дна. Перейти вместе с автором от нотного стана к женскому, познать, отчего «Мрачный Соломон сиротливо растит флоксы», а правая рука Рахманинова напоминает динозавра, и прочая. Всё это крайне занятно, так что... почему бы и нет?
Тайские роти
Истинно райское лакомство - тайские блинчики из слоеного теста с начинкой из банана. Обжаривается блинчик с обеих сторон до золотистости и помещается в теплые кокосовые сливки или в заварной крем (можно использовать крем из сгущенного молока). Подается с пылу, с жару, украшенный сверху ледяным кокосовым сорбе - да подается не абы где, а в сиамском ресторане «Тигровая лилия» (Tiger Lilly) в тель-авивской Сароне.
Шомлойскую галушку
Легендарная шомлойская галушка (somlói galuska) - винтажный ромовый десерт, придуманный, по легенде, простым официантом. Отведать ее можно практически в любом ресторане Будапешта - если повезет. Вопреки обманчиво простому названию, сей кондитерский изыск являет собой нечто крайне сложносочиненное: бисквит темный, бисквит светлый, сливки взбитые, цедра лимонная, цедра апельсиновая, крем заварной (патисьер с ванилью, ммм), шоколад, ягоды, орехи, ром... Что ни слой - то скрытый смысл. Прощай, талия.
Бисквитную пасту Lotus с карамелью
Классическое бельгийское лакомство из невероятного печенья - эталона всех печений в мире. Деликатес со вкусом карамели нужно есть медленно, миниатюрной ложечкой - ибо паста так и тает во рту. Остановиться попросту невозможно. Невзирая на калории.
Шоколад с васаби
Изысканный тандем - горький шоколад и зеленая японская приправа - кому-то может показаться сочетанием несочетаемого. Однако распробовавшие это лакомство считают иначе. Вердикт: правильный десерт для тех, кто любит погорячее. А также для тех, кто недавно перечитывал книгу Джоанн Харрис и пересматривал фильм Жерара Кравчика.
Торт «Саркози»
Как и Париж, десерт имени французского экс-президента явно стоит мессы. Оттого и подают его в ресторане Messa на богемной тель-авивской улице ха-Арбаа. Горько-шоколадное безумие (шоколад, заметим, нескольких сортов - и все отменные) заставляет поверить в то, что Саркози вернется. Не иначе.
|
|
Подмигнули
12.03.2022Лина Гончарская |
Молодежный балет Мюнхена порадовал квадригой «Времена года», где аполлоновских муз и вправду оказалось ровно четыре
Танцовщики молодежной труппы Мюнхенского балета, выступавшие вчера в ветреной Герцлии, обозначили главную тенденцию современного мира – его непостоянство (почему бы и нет?). Как и сторон света / благородных истин Будды / евангелистов etc., телесных откровений было явлено четыре: «Un Ballo» Иржи Килиана, «Ballet 102» Эрика Готье, «Immortal Beloved» Йорга Маннеса и «Eyeblink» Марии Барриос.
Баварцам вопреки, начну с бетховенской «Бессмертной возлюбленной» Йорга Маннеса – когда-то он ставил «Четыре поцелуя» на музыку Баха, показавшиеся довольно квадратными; сейчас все куда лучше, тем паче Маннес дотронулся танцем до Четвертого бетховенского фортепианного концерта, сроднившись тем самым с Баланчиным. Партитуру жизни Бетховена так до сих пор никто и не разгадал, равно как и не установил личность дамы, коей он написал письмо 6 июля 1812 года, обращаясь к ней как к «Unsterbliche Geliebte». Йорг же Маннес, который ныне является директором балетной труппы Магдебургского театра, полагает, что речь все-таки идет о замужней женщине, оттого выбирает символом для своей постановки форму треугольника. Довольно-таки зловещего любовного треугольника, составленного из стоящих и лежащих танцоров, которые то движутся синхронно, то отзеркаливают друг друга – созвучно партии фортепиано Ор. 58. Забавная проказа хореографа – легендарная «лунная походка» Майкла Джексона, когда танцор движется назад, имитируя движения ног как при ходьбе вперед: остроумная интерлюдия, вплетенная в неоклассический контекст, наверняка позабавила бы Бетховена в день его 250-летия; к слову, балет Маннеса приурочен как раз к этой двухлетней давности дате.
Как вы уже успели убедиться, каждую из четырех сторон представлял один из ведущих художников нынешнего танцполя, умудрившийся оставить на заслеженном пространстве собственные отпечатки пальцев (кто рук, а кто и ног). Более всего пленили 102 балетные позы, собранные в уморительный коллаж нашим давним знакомцем Эриком Готье – уроженцем Канады, бывшим солистом балета Штутгарта, ныне главой Gauthier Dance, а по совместительству проказником, способным устроить сцену любому пор-де-бра. В особенности когда речь заходит о «Балете 102».
Закадровый голос Готье предупреждает: «Па-де-де – это дуэтный танец, в котором танцуют двое. Мужчина и женщина. Мужчина и мужчина. Женщина и мужчина. Женщина и... лошадь». Ну, лошадь, это, конечно, Пина Бауш, хотя никому из собравшихся сие неведомо; но мы-то с вами знаем. Собравшиеся же самозабвенно хохочут и забавляются, представляя, по-видимому, нечто пикантное. К примеру, лошадь, обвившую женскую талию конским хвостом.
В действительности же сангвиник Готье заставляет даму и ее партнера выполнить 102 балетные позы и па, начиная с пяти основных позиций. Последние две, правда, оказались вовсе не балетными: 101-я ограничилась поднятым средним пальцем балерины, 102-я – закатыванием глаз танцовщика. Пройдя в стремительном темпе всю балетную энциклопедию от одного до ста, хореограф принялся гонять своих подопечных в хвост и в гриву, называя позиции в рандомном порядке, а самые нелепые повторяя по нескольку раз. Зал захлебывался от восторга, участники марафона (кудрявый он и гладкая она) вытворяли технические чудеса, искусно лицедействуя и взбрыкивая конечностями, в общем, речь шла о настоящем entertainment-шедевре, что уж там говорить.
Ну да, для широкой публики интертейнмент, а для критика – интеллектуальная игра. Из серии «Угадай позицию». Угадались: цитата из R & J Лавровского (мертвый Ромео на полу и Джульетта, лежащая сверху); из «Онегина» Крэнко (Татьяна просит Онегина уйти, Онегин встает на колени и впивается губами в руку прелестницы); из «Лебединого озера» (танец маленьких лебедей) etc., включая знаменитую позу Джона Траволты из Saturday Night Fever. А также, без конкретики, Матс Эк, Джон Ноймайер, Мауро Бигонцетти и даже Вацлав Нижинский.
С «более всего пленили» я, конечно, погорячилась; ведь открылся вечер «Un Ballo» гения чистой красоты Иржи Килиана – опять же на тему эфемерности и мимолетности бытия. «Бал» Килиан сочинил для других молодых – артистов молодежной труппы NDT II в 1991-м. И вновь речь идет о танце как упражнении в музыкальности: хореограф вдохновлялся дансантной природы «Гробницей Куперена» и «Паваной на смерть инфанты» Равеля. Менуэт из Le Tombeau de Couperin воплотился в трех следующих одно за другим па-де-де; в Pavane pour une infante défunte пространство делят сразу семь пар, выполняющих идентичные па – однако, как всегда у Килиана, кажущееся однообразие не утомляет, ибо музыкальное чутье хореографа позволяет отчетливо различать характеры. Облаченные в строгие черно-белые костюмы (будет и игривое, скажем, в последней сценке мелькнут черные трусики), танцующие в обрамлении сотен свечей и сами напоминают большие свечи, перетекая из одного движения в другое и образуя мощный телесный поток.
И, разумеется, тема смерти. Равель посвятил каждую часть фортепианной сюиты «Гробница Куперена» одному из друзей, погибших во время Первой мировой, а «Павану» – инфанте, почившей при испанском дворе в XVII веке. К слову, свою «Павану» сам автор терпеть не мог, хотя иные хулители всё же усматривали в ней своеобразный шарм. Что ж, печаль ее светла, и при хорошем пианизме можно воочию увидеть девочку, спрыгнувшую с полотна кого-нибудь из старых мастеров (Веласкеса, скажем) и затеявшую придворный танец. Хотя в реальности посвящена павана вовсе не испанской принцессе, а дочери короля швейных машинок, урожденной Виннаретте Зингер; миру она, впрочем, известна как княгиня Полиньяк – владелица парижского музыкального салона, где и лишился девственности данный опус. Незатейливость музыкального текста придала танцующим чудную детскую наивность, что показалось особенно трогательным; впрочем, Килиану всегда удавались сентиментальные вещи. Особенно о быстротечности жизни.
Гидон Кремер как-то сказал мне: люди заблуждаются, полагая, что существуют всего четыре времени года. На самом деле их восемь, ведь земной шар делится на два полушария, и в каждом из них – свои времена года: четыре на северном и четыре на южном. Когда на север приходит осень, на юге наступает лето, и наоборот. Поэтому однажды он решил совместить в одной программе сезоны Вивальди и Пьяццоллы: Буэнос-Айрес ведь относится к другому полушарию.
Вот и Мария Барриос, сочиняя свое «Подмигивание» (а может, «Моргание»), поступила аналогично. Ее «Eyeblink» – весьма оригинальная интерпретация «Времен года» Вивальди и Пьяццоллы. Постановка была создана для Мюнхенского балета в честь 100-летия со дня рождения Астора, оттого здесь бушуют страсти, бросая вызов всем формальностям и клише, которые общество пытается нам навязать. В мелодиях Вивальди прорываются латинские ритмы Пьяццоллы, в Венеции может быть снежная зима, а в Буэнос-Айресе – жаркое лето. «И даже когда на улице мороз, наши эмоции могут быть горячими и полными страсти», – говорит Мария.
Она, конечно, отдельный персонаж. Мария Барриос начала свою карьеру в качестве солистки Канадского национального балета, танцевала в спектаклях Рудольфа Нуриева, Джона Ноймайера и Ролана Пети; побывала солисткой балетов Люцерна, Берна и Цюриха, Вероны и Венеции. В 1993 году Марию и ее супруга-израильтянина пригласили в Венесуэлу руководить Каракасским современным балетом, где она за семнадцать лет создала более 25 работ. Мария репатриировалась в Израиль после прихода к власти Уго Чавеса и политических преследований труппы.
В «Eyeblink» много необычных движений, много милого юмора, много парных танцев; часты обращения к классическим балетным формам с впечатляющими гран-жете. В звучании скрипки Гидона Кремера завораживает смена хриплых пассажей, которые постоянно вступают в спор, а затем вдруг замедляются, и тогда умелые тела на сцене покачиваются из стороны в сторону, словно в замедленной съемке. Зима становится летом, и эмоции тому соответствуют. Ведь у каждого из нас есть свой внутренний сезон, и стоит лишь моргнуть, как зимний холод исчезнет, и мы будем чувствовать себя совсем по-летнему.
Выступления Молодежного балета Мюнхена еще можно посетить 12 марта в Центре сценических искусств Герцлии, 13 марта в Иерусалимском театре и 15 марта в хайфском «Аудиториуме». Заказ билетов здесь.
Фото: @Zenna and Wilfried Hösl |
|
|
Элишева Несис.
«Стервозное танго»
|