«Паразиты» Пон Чжун Хо
Нечто столь же прекрасное, что и «Магазинные воришки», только с бо́льшим драйвом. Начинаешь совершенно иначе воспринимать философию бытия (не азиаты мы...) и улавливать запах бедности.
«Паразиты» – первый южнокорейский фильм, удостоенный «Золотой пальмовой ветви» Каннского фестиваля. Снял шедевр Пон Чжун Хо, в привычном для себя мультижанре, а именно в жанре «пончжунхо». Как всегда, цепляет.
«Синонимы» Надава Лапида
По словам режиссера, почти всё, что происходит в фильме с Йоавом, в том или ином виде случилось с ним самим, когда он после армии приехал в Париж. У Йоава (чей тезка, библейский Йоав был главнокомандующим царя Давида, взявшим Иерусалим) – посттравма и иллюзии, замешанные на мифе о герое Гекторе, защитнике Трои. Видно, таковым он себя и воображает, когда устраивается работать охранником в израильское посольство и когда учит французский в OFII. Но ведь научиться говорить на языке великих философов еще не значит расстаться с собственной идентичностью и стать французом. Сначала надо взять другую крепость – самого себя.
«Frantz» Франсуа Озона
В этой картине сходятся черное и белое (хотя невзначай, того и гляди, вдруг проглянет цветное исподнее), витальное и мортальное, французское и немецкое. Персонажи переходят с одного языка на другой и обратно, зрят природу в цвете от избытка чувств, мерещат невесть откуда воскресших юношей, играющих на скрипке, и вообще чувствуют себя неуютно на этом черно-белом свете. Французы ненавидят немцев, а немцы французов, ибо действие происходит аккурат после Первой мировой. Разрушенный войной комфортный мир сместил систему тоник и доминант, и Франсуа Озон поочередно запускает в наши (д)уши распеваемую народным хором «Марсельезу» и исполняемую оркестром Парижской оперы «Шехерезаду» Римского-Корсакова. На территории мучительного диссонанса, сдобренного не находящим разрешения тристан-аккордом, и обретаются герои фильма. Оттого распутать немецко-французскую головоломку зрителю удается далеко не сразу.
«Патерсон» Джима Джармуша
В этом фильме всё двоится: стихотворец Патерсон и городишко Патерсон, bus driver и Адам Драйвер, волоокая иранка Лаура и одноименная муза Петрарки, японец Ясудзиро Одзу и японец Масатоси Нагасэ, черно-белые интерьеры и черно-белые капкейки, близнецы и поэты. Да, здесь все немножко поэты, и в этом как раз нет ничего странного. Потому что Джармуш и сам поэт, и фильмы свои он складывает как стихи. Звуковые картины, настоянные на медитации, на многочисленных повторах, на вроде бы рутине, а в действительности – на нарочитой простоте мироздания. Ибо любой поэт, даже если он не поэт, может начать всё с чистого листа.
«Ужасных родителей» Жана Кокто
Необычный для нашего пейзажа режиссер Гади Ролл поставил в Беэр-Шевском театре спектакль о французах, которые говорят быстро, а живут смутно. Проблемы – вечные, старые, как мир: муж охладел к жене, давно и безвозвратно, а она не намерена делить сына с какой-то женщиной, и оттого кончает с собой. Жан Кокто, драматург, поэт, эстет, экспериментатор, был знаком с похожей ситуацией: мать его возлюбленного Жана Маре была столь же эгоистичной.
Сценограф Кинерет Киш нашла правильный и стильный образ спектакля – что-то среднее между офисом, складом, гостиницей, вокзалом; место нигде. Амир Криеф и Шири Голан, уникальный актерский дуэт, уже много раз создававший настроение причастности и глубины в разном материале, достойно отыгрывает смятенный трагифарс. Жан Кокто – в Беэр-Шеве.
Новые сказки для взрослых
Хоть и пичкали нас в детстве недетскими и отнюдь не невинными сказками Шарля Перро и братьев Гримм, знать не знали и ведать не ведали мы, кто все это сотворил. А началось все со «Сказки сказок» - пентамерона неаполитанского поэта, писателя, солдата и госчиновника Джамбаттисты Базиле. Именно в этом сборнике впервые появились прототипы будущих хрестоматийных сказочных героев, и именно по этим сюжетам-самородкам снял свои «Страшные сказки» итальянский режиссер Маттео Гарроне. Правда, под сюжетной подкладкой ощутимо просматриваются Юнг с Грофом и Фрезером, зато цепляет. Из актеров, коих Гарроне удалось подбить на эту авантюру, отметим Сальму Хайек в роли бездетной королевы и Венсана Касселя в роли короля, влюбившегося в голос старушки-затворницы. Из страннейших типов, чьи портреты украсили бы любую галерею гротеска, - короля-самодура (Тоби Джонс), который вырастил блоху до размеров кабана под кроватью в собственной спальне. Отметим также невероятно красивые с пластической точки зрения кадры: оператором выступил поляк Питер Сушицки, явно черпавший вдохновение в иллюстрациях старинных сказок Эдмунда Дюлака и Гюстава Доре.
Kutiman Mix the City
Kutiman Mix the City – обалденный интерактивный проект, выросший из звуков города-без-перерыва. Основан он на понимании того, что у каждого города есть свой собственный звук. Израильский музыкант планетарного масштаба Офир Кутель, выступающий под псевдонимом Kutiman, король ютьюбовой толпы, предоставляет всем шанс создать собственный ремикс из звуков Тель-Авива – на вашей собственной клавиатуре. Смикшировать вибрации города-без-перерыва на интерактивной видеоплатформе можно простым нажатием пальца (главное, конечно, попасть в такт). Приступайте.
Видеоархив событий конкурса Рубинштейна
Все события XIV Международного конкурса пианистов имени Артура Рубинштейна - в нашем видеоархиве! Запись выступлений участников в реситалях, запись выступлений финалистов с камерными составами и с двумя оркестрами - здесь.
Альбом песен Ханоха Левина
Люди на редкость талантливые и среди коллег по шоу-бизнесу явно выделяющиеся - Шломи Шабан и Каролина - объединились в тандем. И записали альбом песен на стихи Ханоха Левина « На побегушках у жизни». Любопытно, что язвительные левиновские тексты вдруг зазвучали нежно и трогательно. Грустинка с прищуром, впрочем, сохранилась.
«Год, прожитый по‑библейски» Эя Джея Джейкобса
...где автор на один год изменил свою жизнь: прожил его согласно всем законам Книги книг.
«Подозрительные пассажиры твоих ночных поездов» Ёко Тавада
Жизнь – это долгое путешествие в вагоне на нижней полке.
Скрюченному человеку трудно держать равновесие. Но это тебя уже не беспокоит. Нельзя сказать, что тебе не нравится застывать в какой-нибудь позе. Но то, что происходит потом… Вот Кузнец выковал твою позу. Теперь ты должна сохранять равновесие в этом неустойчивом положении, а он всматривается в тебя, словно посетитель музея в греческую скульптуру. Потом он начинает исправлять положение твоих ног. Это похоже на внезапный пинок. Он пристает со своими замечаниями, а твое тело уже привыкло к своему прежнему положению. Есть такие части тела, которые вскипают от возмущения, если к ним грубо прикоснуться.
«Комедию д'искусства» Кристофера Мура
На сей раз муза-матерщинница Кристофера Мура подсела на импрессионистскую тему. В июле 1890 года Винсент Ван Гог отправился в кукурузное поле и выстрелил себе в сердце. Вот тебе и joie de vivre. А все потому, что незадолго до этого стал до жути бояться одного из оттенков синего. Дабы установить причины сказанного, пекарь-художник Люсьен Леззард и бонвиван Тулуз-Лотрек совершают одиссею по богемному миру Парижа на излете XIX столетия.
В романе «Sacré Bleu. Комедия д'искусства» привычное шутовство автора вкупе с псевдодокументальностью изящно растворяется в Священной Сини, подгоняемое собственным муровским напутствием: «Я знаю, что вы сейчас думаете: «Ну, спасибо тебе огромное, Крис, теперь ты всем испортил еще и живопись».
«Пфитц» Эндрю Крами
Шотландец Эндрю Крами начертал на бумаге план столицы воображариума, величайшего града просвещения, лихо доказав, что написанное существует даже при отсутствии реального автора. Ибо «язык есть изощреннейшая из иллюзий, разговор - самая обманчивая форма поведения… а сами мы - измышления, мимолетная мысль в некоем мозгу, жест, вряд ли достойный толкования». Получилась сюрреалистическая притча-лабиринт о несуществующих городах - точнее, существующих лишь на бумаге; об их несуществующих жителях с несуществующими мыслями; о несуществующем безумном писателе с псевдобиографией и его существующих романах; о несуществующих графах, слугах и видимости общения; о великом князе, всё это придумавшем (его, естественно, тоже не существует). Рекомендуется любителям медитативного погружения в небыть.
«Тинтина и тайну литературы» Тома Маккарти
Что такое литературный вымысел и как функционирует сегодня искусство, окруженное прочной медийной сетью? Сей непростой предмет исследует эссе британского писателя-интеллектуала о неунывающем репортере с хохолком. Появился он, если помните, аж в 1929-м - стараниями бельгийского художника Эрже. Неповторимый флёр достоверности вокруг вымысла сделал цикл комиксов «Приключения Тинтина» культовым, а его герой получил прописку в новейшей истории. Так, значит, это литература? Вроде бы да, но ничего нельзя знать доподлинно.
«Неполную, но окончательную историю...» Стивена Фрая
«Неполная, но окончательная история классической музыки» записного британского комика - чтиво, побуждающее мгновенно испустить ноту: совершенную или несовершенную, голосом или на клавишах/струнах - не суть. А затем удариться в запой - книжный запой, вестимо, и испить эту чашу до дна. Перейти вместе с автором от нотного стана к женскому, познать, отчего «Мрачный Соломон сиротливо растит флоксы», а правая рука Рахманинова напоминает динозавра, и прочая. Всё это крайне занятно, так что... почему бы и нет?
Тайские роти
Истинно райское лакомство - тайские блинчики из слоеного теста с начинкой из банана. Обжаривается блинчик с обеих сторон до золотистости и помещается в теплые кокосовые сливки или в заварной крем (можно использовать крем из сгущенного молока). Подается с пылу, с жару, украшенный сверху ледяным кокосовым сорбе - да подается не абы где, а в сиамском ресторане «Тигровая лилия» (Tiger Lilly) в тель-авивской Сароне.
Шомлойскую галушку
Легендарная шомлойская галушка (somlói galuska) - винтажный ромовый десерт, придуманный, по легенде, простым официантом. Отведать ее можно практически в любом ресторане Будапешта - если повезет. Вопреки обманчиво простому названию, сей кондитерский изыск являет собой нечто крайне сложносочиненное: бисквит темный, бисквит светлый, сливки взбитые, цедра лимонная, цедра апельсиновая, крем заварной (патисьер с ванилью, ммм), шоколад, ягоды, орехи, ром... Что ни слой - то скрытый смысл. Прощай, талия.
Бисквитную пасту Lotus с карамелью
Классическое бельгийское лакомство из невероятного печенья - эталона всех печений в мире. Деликатес со вкусом карамели нужно есть медленно, миниатюрной ложечкой - ибо паста так и тает во рту. Остановиться попросту невозможно. Невзирая на калории.
Шоколад с васаби
Изысканный тандем - горький шоколад и зеленая японская приправа - кому-то может показаться сочетанием несочетаемого. Однако распробовавшие это лакомство считают иначе. Вердикт: правильный десерт для тех, кто любит погорячее. А также для тех, кто недавно перечитывал книгу Джоанн Харрис и пересматривал фильм Жерара Кравчика.
Торт «Саркози»
Как и Париж, десерт имени французского экс-президента явно стоит мессы. Оттого и подают его в ресторане Messa на богемной тель-авивской улице ха-Арбаа. Горько-шоколадное безумие (шоколад, заметим, нескольких сортов - и все отменные) заставляет поверить в то, что Саркози вернется. Не иначе.
|
 |
Ирония иХ судьбы
19.07.2013Лина Гончарская |
Ирония - это высказывание, содержащее насмешку над тем, кто так действительно думает.
Аристотель
Произведение искусства - это продукт, имеющий два полюса: полюс того, кто создаёт произведение, и полюс того, кто на него смотрит.
Марсель Дюшан
Из пункта А в пункт Б вышел человек. Назовем его Х - Художник. Вышел так, что стал из ряда вон выходящим.
Из пункта Б в пункт А ему навстречу вышел другой человек. Назовем его З - Зритель.
Разумеется, идут они с разной скоростью. Но не в этом суть. И вопрос даже не в том, на каком участке пути они встретятся. Главное, чтобы человек, вышедший из пункта Б (Зритель), в пункт А пришел совсем другим.
Как-то раз в модной тель-авивской галерее современного искусства «Розенфельд» устроили международную выставку «Я - художник». Авторы экспозиции рассуждали о месте творца в нашем сложном мире, о самоопределении художника, о его восприятии собственного творчества сквозь призму расхожих понятий и клише. Ну и, разумеется, не забывали о самоиронии - незаменимом качестве Большого Художника. Художника, который уже почти не верит в то, что Зритель движется ему навстречу.

Является ли современное искусство системой с ограниченным доступом? И если да, то кто является ограничением? Зритель? Сам художник? Что такое авторизация - один из методов постмодернизма или часть процесса взаимодействия художника и зрителя?
Искусство 20 столетия строилось на провокации: считалось актуальным и становилось успешным то искусство, которое бросало вызов рядовому зрителю и тем самым всё больше отдалялось от него. Естественно, создалась ситуация, в которой зрители разделились на две части: огромное большинство, которых современное искусство просто раздражает, которые ему не верят и воспринимают как издевательство над собой, и на тех немногих, которым это интересно, которые увлеклись этой игрой и ждут, что будет дальше.
Что и говорить, непосвященные зрители - а таковых великое множество - относятся к современному искусству с опаской. Поэтому авторы «непонятных» работ сами решили пойти навстречу зрителю и объяснить-таки ему, неразумному, в чем они, художники, были «неправы». Так что зритель вправе вволю над ними посмеяться и, в свою очередь, поиронизировать - только вот на сей раз вполне осмысленно. Иными словами, посмеяться не над тем, чего он, зритель, не понимает, а именно над тем, что понимает. Впрочем, не исключено, что если он таки понял, то и смеяться не станет…

С другой стороны, когда художник примеряет на себя роль зрителя, он подвергается двойному риску: во-первых, еще более усиливает подозрительное отношение к своим работам, а во-вторых, начинает воспринимать собственное творчество глазами зрителя, оказываясь вместе со своим реципиентом по одну сторону баррикад. К чему это может привести, остается только догадываться… Так Сократ притворялся единомышленником своего оппонента и, поддакивая ему, развил его взгляды до абсурда.
Древние греки называли иронией словесное притворство, когда человек хочет казаться глупее, чем он есть на самом деле. Мастер иронии - ироник - умел отстаивать истину «от обратного». Иной точки зрения придерживались романтики 18-19 веков: они требовали «универсального иронизирования» - установки на то, чтобы художник подвергал сомнению не только реальные предметы и явления, но и свои собственные суждения о них. Стремление свободно переходить через границы установленных правил и мнений, не будучи связанным никакой окончательной истиной, было закреплено романтиками в категориальном понятии «игра». В наши дни, будучи одной из непременных составляющих постмодернистского дискурса, ирония служит мощным орудием деконструкции, одним из немногих достойных методов обращения с тоталитарным культурным пространством и своего рода анестезирующим средством, позволяющим художнику изящно дистанцироваться от происходящего.

Вооружившись иронией, авторы экспозиции «Я - художник» в галерее «Розенфельд» двигались навстречу зрителю. Подчеркну: речь шла об иронии не развлекающей, а приглашающей к содействию, к соучастию, обращенной к человеку думающему.
На выставке представили свои работы и мэтр израильского искусства, художник и литератор, профессор и глава художественной школы «Мидраша» при академическом колледже «Бейт Берл» Яир Гарбуз, и те, кто не относится - или пока не относится - к художественному истеблишменту, являясь прежде всего Художниками - по статусу и по существу. Среди них - польская Azorro Group (Оскар Давицкий, Игорь Кренц, Войцех Недзелько, Лукаш Скапский), Зоя Черкасская - израильтянка, уроженка Киева, Харри Додж и Станя Кан, Андреа Фрэзер, Михаль Нааман.
Зоя Черкасская использовала для диалога со зрителями части тела - головы, глаза, руки, члены… Яркие, зрелищные, интригующие «объекты». Разрушая и деконструируя целостность персонажей, манипулируя зрительским сознанием, она предлагала нам, смотрящим, внедриться в некий известный только ей сюжет, в ее арт-мир, остро приправленный самоиронией. Замечу, что таким образом Зоя продолжила свою «песню о главном», свое мифотворчество, у которого уже немало почитателей (каюсь, и я в их числе).

Художница из Нью-Йорка Андреа Фрэзер в своей видеоинсталляции задалась вопросом: «Что я, как художник, могу предоставить зрителю-куратору-дилеру-коллекционеру-критику?» Вот уже многие годы Андреа с известной долей юмора рассуждает о трагедии современного художника, связанной, по ее мнению, с утратой доминирующей роли музея. Более того, Фрэзер является ведущей художницей направления начала 1990-х, получившим название «Жажда музея». В её перформансе «Официальное добро пожаловать» различные современные художники мимикрируют и превращаются в покровителей, которые их поддерживают. А в юмористической видеоинсталляции Museum Highlights: A Gallery Talk, снятой в музее изобразительного искусства Филадельфии, сама Андреа Фрэзер выступает в роли вымышленного доцента Джейн Кэстлетон, которая ведет ничего не подозревающих посетителей по галереям, туалетам, фонтанам и кафетерию музея, с неизменным восторгом рассказывая о каждом «экспонате».

Azorro Group (чье название ассоциируется с лазурью и киногероем Зорро, а по сути не означает ничего), известная своими провокативными акциями, показала видеофильм, главная мысль которого сводилась к следующему: искусство кончилось, и всё, что можно было создать, уже создано. Художники группы иронично рассуждали о том, в какой абсурдной ситуации оказалась провинциальная культура Восточной Европы, столкнувшись лицом к лицу с культурой глобальной. Попутно они сфотографировали в Лувре на мобильный телефон «Мону Лизу», заглянули в замочные скважины музеев, отщелкали кадры с искусствоведами без их ведома - в общем, пытались придумать хоть что-нибудь, чего еще не было. К примеру: жить и ничего не делать - но это уже было; сделать что-то и скрыть это ото всех - но и это уже было; нарисовать квадрат - треугольник в квадрате - круг в треугольнике - но это уже тоже было, было…

Как же решить задачку «из пункта А в пункт Б»? Первый ответ, который напрашивается: не важно как, главное, чтобы они всё-таки встретились… |

|
 |
Элишева Несис.
«Стервозное танго»
|