Смертельный анекдот в пыли со вкусом яблок

Иерусалимский театр «Хан» поставил спектакль «Чистый дом» по пьесе американской драматургессы Сары Рул. Эта эксцентричная писательница провозгласила себя противницей Фрейда, ученицей Шекспира и последовательницей древних греков. Плоды творчества упомянутой дамы отмечены различными театральными премиями, а сама она – многочисленными титулами. Две ее пьесы стали финалистками Пулитцеровской премии в области драматургии, Сара Рул номинировалась на театральную премию «Тони» за лучшую пьесу, и прочая. Одним словом – зарубежный авторитет.

Сразу скажу, что театр «Хан» – одно из моих любимых мест в Иерусалиме. Есть еще, разумеется, Музей Израиля, где проходит множество интереснейших выставок и прочих мероприятий, и Кнессет, где депутаты всячески думают о народе, но «Хан» – мой фаворит. Этот маленький отважный театр живет своей творческой, очень камерной и серьезной жизнью в Вечном Городе, который, по моим впечатлениям, к лицедейству относится с некоторой опаской.

Пьесу Сары Рул «Чистый дом» перевел на иврит Эли Биджауи, режиссером спектакля выступила Тамар Кеенан. Получилась трагикомедия, похожая на коктейль из шампанского, горького отвара ромашки и успокоительных таблеток. В процессе развития действия летят во все концы сцены яблоки. И прекрасный актер Эрез Цафрир идет через сцену в бурю, противясь ветру и снегу. Потом он – в такую же погоду – идет обратно, волоча за собой странный элемент декора провинциального кафе: искусственное дерево с раскидистой резиновой кроной. За этим деревом он якобы ходил на Аляску, пытаясь спасти свою безнадежно больную любимую. И не убоялся трудностей – на артиста был направлен поток воздуха от интенсивно раздувающего его шарф вентилятора. Зачем он, сценический персонаж доктор Адам, знаменитый хирург, ходил за моря и за леса? Вероятно, в листьях вытащенного на сцену зеленого творения дизайнеров таится нечто врачующее.

 Но я забегаю вперед. Вся эта юмористически-драматическая история происходит в доме супругов-врачей: Лиз и Адама. У них трудится бразильская горничная Матильда, которая больше всего на свете ненавидит занятия уборкой. Ее увлекает совсем другая деятельность. Она хочет придумать совершенный анекдот. Юмор, шутки и анекдоты были самой большой страстью ее родителей, ее мама и умерла от смеха. А папа покончил с собой, не будучи в состоянии жить без любимой. Матильда оказалась в чужой стране, в чужом доме – и изо всех сил пытается манкировать своими новыми обязанностями.

Хозяйка дома, элегантная горделивая Лиз, призывает горничную вспомнить, для чего она все же трудится. А вот сестра Лиз, Софи, очень любит заниматься уборкой. Охотно чистит, моет, аккуратно складывает вещи. Софи не понимает, как можно оставаться равнодушной к этому виду деятельности. И она предлагает Матильде помощь. То есть – Софи просто будет сама убирать дом сестры, вместо одержимой творчеством дочери бразильских юмористов.

Интересная драматургическая деталь: сестры плохо ладят друг с другом. Ссорятся чуть ли не до драки. Но в целом обе они такие себе милые и обаятельные.

И все было бы хорошо, да что-то пошло не так. Адам, талантливый хирург и уважаемый специалист своего дела, влюбляется в пациентку. Он, как выясняется, нашел в ней родственную душу. Обрел свою утерянную половину, стало быть. И Адам уходит  к ней жить. Она не юная, не хищная – душевная такая тетенька. С ней герой пьесы обретает гармонию и ощущает – впервые в жизни! – истинный вкус яблок.

Матильда, взыскующая юмористического Олимпа нерадивая горничная, тоже оказывается вовлеченной в новую жизнь: она делит свое рабочее время между бывшей хозяйкой и новой. По-видимому, создатели спектакля пытались  воплотить в этом образе хороший пример терпения и человеколюбия. К концу пьесы все персонажи смирились с тем, что харизматичная горничная и швабра  – вещи несовместные.

На сцене взаимодействуют и сообщаются салон Лиз и балкон Аны, новенькой любви Адама. Причем балкон, который появляется на довольно краткое сценическое время, оборудован так подробно и детально, так перегружен листвой и кустарниками, будто сценограф Загар Шоаф предполагал сам там жить и творить.

Горе и любовь сплачивают всех женщин, они общаются, сочувствуют, лирически вздыхают – из самой глубины души. Потом Матильда рассказывает свой идеальный анекдот – и Ана умирает от смеха. Очень приятная, вероятно, смерть.

Зрителей знакомят и с родителями Матильды, с мамой и папой; они возникают как бы в памяти дочери, в виде танцевальных вставок. Темпераментно пляшут и смеются от души. Эти люди весело живут, и с улыбкой уходят из жизни. Возможно, режиссер спектакля увидела здесь пример для зрительского подражания?

Теперь о хорошем. Актеры театра «Хан» всегда органичны и интересны. Совершенно новый, не повторяющий свои оригинальные находки из прежних работ Эрез Цафрир. Он играет и Адама, и папочку Матильды. Интересна, достоверна и убедительна в этом калейдоскопе смеха и слез Ирит Паштан – Лиз. Оделия Море-Маталон в роли Софи и комична, и трогательна. Кармит Месилати играет Ану. Ей же было доверено изобразить решительно двигающую  бедрами в ритме самбы маму Матильды. Она пытается сделать невозможное: играть тут нечего, нет никакой роли, но она играет! Матильда – Сюзанна Папян – просто очаровательна. Характер, который не прописан, не подтвержден текстом, и построен – как и остальные в этом театральном коктейле – без психологической логики, актриса зримо создает и наполняет своим обаянием, жизнью, легкостью. Милой для меня и дорогой сердцу жемчужинкой выглядели во всем этом  калейдоскопе костюмы персонажей (художник Светлана Брегер). Они сделаны с тонким вкусом,  фантазией и тактом, точно в соответствии с амплуа действующих лиц. 

О чем обещали зрителям спектакль «Чистый дом»? О пыли, надежде, любви. Обещали «трогательную комедию». Трогает ли? Разумеется, потому что без дрожи сострадания нельзя смотреть на то, как умирает человек. Ну, а юмор, любовь и надежда – так они остались не совсем раскрытыми. Для них еще есть потенциал.

Да, еще пыль. Пыль в спектакле наверняка присутствует. Не на первом плане, а в глубинах дома. Видимо, и автор пьесы, и режиссер профессионально разбираются в вопросах пыли. Думаю, другой такой «Чистый дом» на израильской сцене найти будет нелегко.

Фото: Яэль Илан