Женское с мужским

Ballet Nacional de España взбудоражил Тель-Авив. А мою мятежную душу – втройне

ДНК испанца сплетена из вееров, рогов, плащей, ярких юбок, кастаньет, страсти и фламенко, которое в программе «Обращения» (Invocación) сделало причудливый пируэт. А дело в том, что Национальный балет Испании, главная труппа королевства, столь бесшовно соединяет академическую балетную традицию и свою генетическую танцевальную, неистовую и счастливую донельзя, что вы никак не можете понять, где заканчиваются пять балетных позиций и начинается, как сказал бы поэт, что-то испанское. Будь то фламенко, болеро или арагонская хота, которая, кажется, ничуть не изменилась со времен Хуаны Безумной.

И, конечно, жест – испанский жест, красота которого подлинна и в классическом балете, и без; в нынешнем мире, кажется, только он и подлинен – донкихотство какое-то. Невольно вспоминаются культовый фильм Антонио Гадеса, первого худрука Испанского национального балета, и Гойя в анфас и профиль, и махо с махами.

Махи здесь, к слову, не просто одетые – они одеты очень красиво, и вы смотрите и мечтаете о таком же платье, и о таком, и вот о таком – а танцевать так и не мечтайте, это врожденное. Платья каждой складкой говорят о радостном, из-под пышных юбок шаловливо подмигивают стройные ножки; а потом они уносятся к закулисному счастью, и вместо себя оставляют байлаоров, фантастически отбивающих сапатеадо. Балетный шаг, сиссоны, кабриоли, бурре – ах нет, полноте, это болеро, а вот и фламенко, сначала его предгорья, а потом все выше, и выше, и выше.

И шестерка кантаоров, по трое каждого пола, репрезентирует пылкий дух канте хондо, и четверка музыкантов подыгрывает танцующим что надо. А сами они, танцующие, щелкают кастаньетами.

Остается лишь сидеть, затаив дыхание – и внимать. И невероятного накала коллективным танцам, и дуэтам, и таращить глаза, ибо понять, как можно выкаблучивать фламенко, сидя на стуле, невозможно. И двум соло – лучших рук мира, и лучших кистей, и пальцев.

Первое соло – Инмакулада Саломон в «Хауленье», миниатюре худрука труппы Рубена Ольмо, который поначалу сам исполнял эту партию. Танцовщица Инмакулада невероятная до дрожи, а когда дело доходит до гранаины – фанданго из Гранады – вы и вовсе понимаете, что руки Плисецкой – это далеко не предел совершенства. А заодно пытаетесь поверить в то, что пальцами можно обмахиваться, как веером (она именно так и поступает, о да!). Второе соло – под занавес – самого Рубена Ольмо, который выскочил на сцену, как чертик из табакерки, и доказал, что он лучший танцовщик мира. По крайней мере, один из.

Уроженец Севильи, удостоенный в 2015 году высшей танцевальной награды Испании, Ольмо причудливо скроен, худ и гибок, его прыжки каким-то образом бросают вызов гравитации, он вроде бы танцует contemporary, но быстро превращается в изогнутого, отчаянного танцора фламенко. Потрясающая работа ног, невероятная экспрессия, угловатые движения невиданной красоты. А кисти рук у него танцуют так, что вы перестаете слышать музыку, и вообще что-либо понимать – кроме завороженного слежения за этими руками, этими кистями и пальцами. Потому что просто видеть, как он движется, вполне достаточно.

«Invocación» – удивительное зрелище, где каждая сцена – это совершенно иной стиль и тон, и цвет тоже иной, и испанских танцев здесь не счесть (кажется, наших пяти чувств недостаточно, чтобы воспринять все детали, содержащиеся в этих немыслимых танцах). А главное, оно делает вас счастливым.

Говорят, еще есть билеты – и ежели кто не видел, вам надо мчаться туда.

Фото и видео: Сергей Демьянчук