home
Что посмотреть

«Паразиты» Пон Чжун Хо

Нечто столь же прекрасное, что и «Магазинные воришки», только с бо́льшим драйвом. Начинаешь совершенно иначе воспринимать философию бытия (не азиаты мы...) и улавливать запах бедности. «Паразиты» – первый южнокорейский фильм, удостоенный «Золотой пальмовой ветви» Каннского фестиваля. Снял шедевр Пон Чжун Хо, в привычном для себя мультижанре, а именно в жанре «пончжунхо». Как всегда, цепляет.

«Синонимы» Надава Лапида

По словам режиссера, почти всё, что происходит в фильме с Йоавом, в том или ином виде случилось с ним самим, когда он после армии приехал в Париж. У Йоава (чей тезка, библейский Йоав был главнокомандующим царя Давида, взявшим Иерусалим) – посттравма и иллюзии, замешанные на мифе о герое Гекторе, защитнике Трои. Видно, таковым он себя и воображает, когда устраивается работать охранником в израильское посольство и когда учит французский в OFII. Но ведь научиться говорить на языке великих философов еще не значит расстаться с собственной идентичностью и стать французом. Сначала надо взять другую крепость – самого себя.

«Frantz» Франсуа Озона

В этой картине сходятся черное и белое (хотя невзначай, того и гляди, вдруг проглянет цветное исподнее), витальное и мортальное, французское и немецкое. Персонажи переходят с одного языка на другой и обратно, зрят природу в цвете от избытка чувств, мерещат невесть откуда воскресших юношей, играющих на скрипке, и вообще чувствуют себя неуютно на этом черно-белом свете. Французы ненавидят немцев, а немцы французов, ибо действие происходит аккурат после Первой мировой. Разрушенный войной комфортный мир сместил систему тоник и доминант, и Франсуа Озон поочередно запускает в наши (д)уши распеваемую народным хором «Марсельезу» и исполняемую оркестром Парижской оперы «Шехерезаду» Римского-Корсакова. На территории мучительного диссонанса, сдобренного не находящим разрешения тристан-аккордом, и обретаются герои фильма. Оттого распутать немецко-французскую головоломку зрителю удается далеко не сразу. 

«Патерсон» Джима Джармуша

В этом фильме всё двоится: стихотворец Патерсон и городишко Патерсон, bus driver и Адам Драйвер, волоокая иранка Лаура и одноименная муза Петрарки, японец Ясудзиро Одзу и японец Масатоси Нагасэ, черно-белые интерьеры и черно-белые капкейки, близнецы и поэты. Да, здесь все немножко поэты, и в этом как раз нет ничего странного. Потому что Джармуш и сам поэт, и фильмы свои он складывает как стихи. Звуковые картины, настоянные на медитации, на многочисленных повторах, на вроде бы рутине, а в действительности – на нарочитой простоте мироздания. Ибо любой поэт, даже если он не поэт, может начать всё с чистого листа.

«Ужасных родителей» Жана Кокто

Необычный для нашего пейзажа режиссер Гади Ролл поставил в Беэр-Шевском театре спектакль о французах, которые говорят быстро, а живут смутно. Проблемы – вечные, старые, как мир: муж охладел к жене, давно и безвозвратно, а она не намерена делить сына с какой-то женщиной, и оттого кончает с собой. Жан Кокто, драматург, поэт, эстет, экспериментатор, был знаком с похожей ситуацией: мать его возлюбленного Жана Маре была столь же эгоистичной.
Сценограф Кинерет Киш нашла правильный и стильный образ спектакля – что-то среднее между офисом, складом, гостиницей, вокзалом; место нигде. Амир Криеф и Шири Голан, уникальный актерский дуэт, уже много раз создававший настроение причастности и глубины в разном материале, достойно отыгрывает смятенный трагифарс. Жан Кокто – в Беэр-Шеве.

Новые сказки для взрослых

Хоть и пичкали нас в детстве недетскими и отнюдь не невинными сказками Шарля Перро и братьев Гримм, знать не знали и ведать не ведали мы, кто все это сотворил. А началось все со «Сказки сказок» - пентамерона неаполитанского поэта, писателя, солдата и госчиновника Джамбаттисты Базиле. Именно в этом сборнике впервые появились прототипы будущих хрестоматийных сказочных героев, и именно по этим сюжетам-самородкам снял свои «Страшные сказки» итальянский режиссер Маттео Гарроне. Правда, под сюжетной подкладкой ощутимо просматриваются Юнг с Грофом и Фрезером, зато цепляет. Из актеров, коих Гарроне удалось подбить на эту авантюру, отметим Сальму Хайек в роли бездетной королевы и Венсана Касселя в роли короля, влюбившегося в голос старушки-затворницы. Из страннейших типов, чьи портреты украсили бы любую галерею гротеска, - короля-самодура (Тоби Джонс), который вырастил блоху до размеров кабана под кроватью в собственной спальне. Отметим также невероятно красивые с пластической точки зрения кадры: оператором выступил поляк Питер Сушицки, явно черпавший вдохновение в иллюстрациях старинных сказок Эдмунда Дюлака и Гюстава Доре.
Что послушать

Kutiman Mix the City

Kutiman Mix the City – обалденный интерактивный проект, выросший из звуков города-без-перерыва. Основан он на понимании того, что у каждого города есть свой собственный звук. Израильский музыкант планетарного масштаба Офир Кутель, выступающий под псевдонимом Kutiman, король ютьюбовой толпы, предоставляет всем шанс создать собственный ремикс из звуков Тель-Авива – на вашей собственной клавиатуре. Смикшировать вибрации города-без-перерыва на интерактивной видеоплатформе можно простым нажатием пальца (главное, конечно, попасть в такт). Приступайте.

Видеоархив событий конкурса Рубинштейна

Все события XIV Международного конкурса пианистов имени Артура Рубинштейна - в нашем видеоархиве! Запись выступлений участников в реситалях, запись выступлений финалистов с камерными составами и с двумя оркестрами - здесь.

Альбом песен Ханоха Левина

Люди на редкость талантливые и среди коллег по шоу-бизнесу явно выделяющиеся - Шломи Шабан и Каролина - объединились в тандем. И записали альбом песен на стихи Ханоха Левина «На побегушках у жизни». Любопытно, что язвительные левиновские тексты вдруг зазвучали нежно и трогательно. Грустинка с прищуром, впрочем, сохранилась.
Что почитать

«Год, прожитый по‑библейски» Эя Джея Джейкобса

...где автор на один год изменил свою жизнь: прожил его согласно всем законам Книги книг.

«Подозрительные пассажиры твоих ночных поездов» Ёко Тавада

Жизнь – это долгое путешествие в вагоне на нижней полке.

Скрюченному человеку трудно держать равновесие. Но это тебя уже не беспокоит. Нельзя сказать, что тебе не нравится застывать в какой-нибудь позе. Но то, что происходит потом… Вот Кузнец выковал твою позу. Теперь ты должна сохранять равновесие в этом неустойчивом положении, а он всматривается в тебя, словно посетитель музея в греческую скульптуру. Потом он начинает исправлять положение твоих ног. Это похоже на внезапный пинок. Он пристает со своими замечаниями, а твое тело уже привыкло к своему прежнему положению. Есть такие части тела, которые вскипают от возмущения, если к ним грубо прикоснуться.

«Комедию д'искусства» Кристофера Мура

На сей раз муза-матерщинница Кристофера Мура подсела на импрессионистскую тему. В июле 1890 года Винсент Ван Гог отправился в кукурузное поле и выстрелил себе в сердце. Вот тебе и joie de vivre. А все потому, что незадолго до этого стал до жути бояться одного из оттенков синего. Дабы установить причины сказанного, пекарь-художник Люсьен Леззард и бонвиван Тулуз-Лотрек совершают одиссею по богемному миру Парижа на излете XIX столетия.
В романе «Sacré Bleu. Комедия д'искусства» привычное шутовство автора вкупе с псевдодокументальностью изящно растворяется в Священной Сини, подгоняемое собственным муровским напутствием: «Я знаю, что вы сейчас думаете: «Ну, спасибо тебе огромное, Крис, теперь ты всем испортил еще и живопись».

«Пфитц» Эндрю Крами

Шотландец Эндрю Крами начертал на бумаге план столицы воображариума, величайшего града просвещения, лихо доказав, что написанное существует даже при отсутствии реального автора. Ибо «язык есть изощреннейшая из иллюзий, разговор - самая обманчивая форма поведения… а сами мы - измышления, мимолетная мысль в некоем мозгу, жест, вряд ли достойный толкования». Получилась сюрреалистическая притча-лабиринт о несуществующих городах - точнее, существующих лишь на бумаге; об их несуществующих жителях с несуществующими мыслями; о несуществующем безумном писателе с псевдобиографией и его существующих романах; о несуществующих графах, слугах и видимости общения; о великом князе, всё это придумавшем (его, естественно, тоже не существует). Рекомендуется любителям медитативного погружения в небыть.

«Тинтина и тайну литературы» Тома Маккарти

Что такое литературный вымысел и как функционирует сегодня искусство, окруженное прочной медийной сетью? Сей непростой предмет исследует эссе британского писателя-интеллектуала о неунывающем репортере с хохолком. Появился он, если помните, аж в 1929-м - стараниями бельгийского художника Эрже. Неповторимый флёр достоверности вокруг вымысла сделал цикл комиксов «Приключения Тинтина» культовым, а его герой получил прописку в новейшей истории. Так, значит, это литература? Вроде бы да, но ничего нельзя знать доподлинно.

«Неполную, но окончательную историю...» Стивена Фрая

«Неполная, но окончательная история классической музыки» записного британского комика - чтиво, побуждающее мгновенно испустить ноту: совершенную или несовершенную, голосом или на клавишах/струнах - не суть. А затем удариться в запой - книжный запой, вестимо, и испить эту чашу до дна. Перейти вместе с автором от нотного стана к женскому, познать, отчего «Мрачный Соломон сиротливо растит флоксы», а правая рука Рахманинова напоминает динозавра, и прочая. Всё это крайне занятно, так что... почему бы и нет?
Что попробовать

Тайские роти

Истинно райское лакомство - тайские блинчики из слоеного теста с начинкой из банана. Обжаривается блинчик с обеих сторон до золотистости и помещается в теплые кокосовые сливки или в заварной крем (можно использовать крем из сгущенного молока). Подается с пылу, с жару, украшенный сверху ледяным кокосовым сорбе - да подается не абы где, а в сиамском ресторане «Тигровая лилия» (Tiger Lilly) в тель-авивской Сароне.

Шомлойскую галушку

Легендарная шомлойская галушка (somlói galuska) - винтажный ромовый десерт, придуманный, по легенде, простым официантом. Отведать ее можно практически в любом ресторане Будапешта - если повезет. Вопреки обманчиво простому названию, сей кондитерский изыск являет собой нечто крайне сложносочиненное: бисквит темный, бисквит светлый, сливки взбитые, цедра лимонная, цедра апельсиновая, крем заварной (патисьер с ванилью, ммм), шоколад, ягоды, орехи, ром... Что ни слой - то скрытый смысл. Прощай, талия.

Бисквитную пасту Lotus с карамелью

Классическое бельгийское лакомство из невероятного печенья - эталона всех печений в мире. Деликатес со вкусом карамели нужно есть медленно, миниатюрной ложечкой - ибо паста так и тает во рту. Остановиться попросту невозможно. Невзирая на калории.

Шоколад с васаби

Изысканный тандем - горький шоколад и зеленая японская приправа - кому-то может показаться сочетанием несочетаемого. Однако распробовавшие это лакомство считают иначе. Вердикт: правильный десерт для тех, кто любит погорячее. А также для тех, кто недавно перечитывал книгу Джоанн Харрис и пересматривал фильм Жерара Кравчика.

Торт «Саркози»

Как и Париж, десерт имени французского экс-президента явно стоит мессы. Оттого и подают его в ресторане Messa на богемной тель-авивской улице ха-Арбаа. Горько-шоколадное безумие (шоколад, заметим, нескольких сортов - и все отменные) заставляет поверить в то, что Саркози вернется. Не иначе.

В шахматы с Ханохом Левином

01.02.2024Лина Гончарская

Эта пестрая оперная постановка странным образом разделилась для меня на черное и белое.

Вероятно, не столь и странным – ведь «Ханох Левин: опера» повествует о сегодняшнем черно-белом мире, в котором мы живем. Живем – словно под визионерством самого неудобного израильского драматурга, напророчившего, что вести нам вечный бой на шахматной доске, где у короля с ферзем – своя игра, а мы лишь пешки в ней.

Заместо увертюры – зрительный зал на сцене, ряды кресел, на них – черно-белые программки. С названием постановки, которую смотрят те, кто на сцене: Big Tuches.

Обладательница аппетитной задницы – несравненная Яэль Левита, поющая своим прекрасным сопрано, водящая всех за нос побасенками про то, что отрастила она непомерный tuches, поскольку пианистка и слишком много занималась, на оном сидючи. А потом выяснится, что никакая она не пианистка, просто у нее Big Tuches, только и всего.

Отъявленных и отпетых тут как бы и нет, а есть просто маленькие человеки с их страстишками, грешками и слабостями. Вроде так себе похоти и так себе чревоугодия. И вам смешно и горько наблюдать за тем, как людская фауна выясняет свои никчемные отношения, как в «Холостяках и холостячках» пылкая Бульба так и норовит вставить палец в прямую кишку своего партнера Знайдуха, а тот не хочет ни в какую; или стилизованная под перевернутый рай сценка из пьесы «Жиголо из Конго», где разгневанная жена (типа Ева) нападает на мужа (вроде бы Адам), посмевшего попросить соли. Или другая сценка из той же пьесы, в которой Макс звонит женщине, которая была его невестой 30 лет назад, и спрашивает, не находила ли она его кошелек с мелочью; экс-невеста предстает здесь Марией-Антуанеттой, которой гильотина в конце концов отрубит… высоченную прическу. Или за тем, как типичная израильская свадьба в «Шице» вдруг оборачивается свадебным мероприятием английской королевской семьи, включая собачек корги, где король с королевой алчно подсчитывают подношения гостей.

Всё это – белая, хотя и пестрая сторона спектакля. А потом наступает черная. И оказывается, что мизантроп Левин вполне может обойтись без плохишей.

В черной – солдаты и их родные. Которые поют про то, что когда мы рождаемся, она уже нас поджидает – следующая война. Когда стучат в дверь, то нас снова трое – ты, я и следующая война. И когда все закончено, нас по-прежнему трое – следующая война, ты и фотография на стене. Пал черный солдат, и белый пал, и в доме плач, и темнота накрыла мир; у короля с ферзем – своя игра (проникновенно поет меццо-сопрано Анат Чарны). И традиционная левиновская депрессия идет рука об руку с пессимизмом и меланхолией, идеально вписываясь в его же картину критики бытия.

Левин – признанный баснописец израильско-еврейской жизни, чьи ернические штудии вырастают то из насмешек Еврипида, то обретают отчетливо кафкианскую физиономию, то нахлобучивают ухарски русскую shapka, из-под которой поблескивает чеховское пенсне. Его герои не живут – просто отбывают на земле пожизненный срок; его черный юмор блудливо пробирается к нам с черного хода; его антигерои, переваливаясь с баса на фальцет, безропотно включаются в процесс сотворения нового мира, где откровенно обсуждается то, о чем не принято говорить вслух.

Задолго до вхождения в моду молекулярной кухни Левин, ученый драматург в поварском колпаке, проник в суть безбожного израильского естества и изучил процессы, которые происходят там, внутри. Потчуя любителей низких температур и жидкого азота неудобоваримой местной экзотикой, он компоновал общепринятые вкусы с недозволенными и заставлял их принимать неожиданные формы, препарировал общественные язвы и разбивал оные на молекулы. Его молекулярная гастрономия – это взгляд на наше общество как на совокупность тварей дрожащих, со своими специфическими свойствами, которые можно изменять при помощи химических, в лучшем случае – литературно-театральных процессов. В это алхимик-молекуляр Левин свято верил. И создавал чай из говядины, рагу из человечины, мороженое со вкусом горчицы – нанизанные друг на друга, его горько-сладкие фразы складывались в один большой кукиш.

Вслед за Львом Толстым, Ханох Левин призывал соплеменников глядеться в его тексты, как в зеркало – зеркало людской деградации. Оттого за оттачивание своего стиля на оселке Левина берутся многие экспериментальные театры, но на сей раз случилось событие из ряда вон: из его текстов, прозаических и поэтических, соорудили оперный спектакль. Это, конечно, не совсем опера, но вполне в ханоховском духе – дабы окончательно запутать зрителя и взять его тепленьким.

Шутники Идо Риклин (драматург), Ширит Ли-Вайс (режиссер) и Давид Зебба (дирижер и музыкальный руководитель постановки) назвали свое кабареточное детище нарочито комично: «Ханох Левин: опера». Не название – сущий оксюморон. У детища, к слову, имеются еще отцы: Йоси Бен-Нун, Йонатан Кнаан, Йонатан Керет и Рони Решеф – композиторы, которые получили в свое распоряжение скетчи, стихи и отрывки из пьес Левина и положили их на музыку. Ну а Давид Зебба, управляющий маленьким оркестриком, самолично аранжировал известные песни на ханоховы стихи – «Лондон» (когда-то его пела Хава Альберштейн, а тут исполняет дивный девичий терцет), «Я живу себе изо дня в день» (Рами Кляйнштейн, если помните), «Без великой печали, без мрачной печали» (Мати Каспи), «Ты, я и следующая война», ну и «Шахматы», конечно (кто их только не пел). 

И имеются еще отцы в лице художника-постановщика Адама Келлера и художника по свету Надава Барнеа, и даже мать в лице художника по костюмам Ули Шевцовой (режиссер Ширит Ли-Вайс – это, чтоб вы понимали, тоже мать).

Певцы тут, кстати, преимущественно молодые, особенно выделяются сопрано Том Коэн и Сиван Керен, меццо-сопрано Тамара Навот, бас Йоав Аялон и тенор Ади Эзра (который еще и отчаянно комикует). Из солистов всем известных, помимо уже упомянутых, стоит отметить двух баритонов, Одеда Райха и Яира Полищука, и сопрано Даниэлу Скорку.

И еще: в контексте постановки Израильской оперы насилие прирастает музыкальным, эстетическим и живописным дискурсом, что делает язык Ханоха Левина куда сюрреалистичнее. Насилие сливается с красотой, трагическое становится источником чистой поэзии, и этот трансгрессивный коктейль не столько пьянит, сколько обескураживает.

С 17 века опера стала популярным увеселением аристократии и людей с улицы. Опера соединяет в себе тонкие и грубые чувства. Этот жанр стремительно меняется, и в него может вписаться все что угодно. В том числе свободно конвертируемые тексты Левина.

В «Ханох Левин: опера» звучит музыка местами ехидная, едкая, как соляная кислота, но в то же время наивно-возвышенная. Пятерка композиторов не смеется над левиновскими персонажами – нет, она им сочувствует.

Повод для гордости: это чисто израильская постановка. Близкая нам и понятная. С внезапной печалью посреди абсолютного комизма – чисто еврейского и чисто левиновского происхождения. Это вечная наша с вами vanitas comedy, где человеческая жизнь – эвфемизм смерти. Левин, как всегда, дискомфортен и непривычен – посему и трогает.

Фото: Йоси Цвекер


  КОЛЛЕГИ  РЕКОМЕНДУЮТ
  КОЛЛЕКЦИОНЕРАМ
Элишева Несис.
«Стервозное танго»
ГЛАВНАЯ   О ПРОЕКТЕ   УСТАВ   ПРАВОВАЯ ИНФОРМАЦИЯ   РЕКЛАМА   СВЯЗАТЬСЯ С НАМИ  
® Culbyt.com
© L.G. Art Video 2013-2024
Все права защищены.
Любое использование материалов допускается только с письменного разрешения редакции.
programming by Robertson