home
Что посмотреть

«Паразиты» Пон Чжун Хо

Нечто столь же прекрасное, что и «Магазинные воришки», только с бо́льшим драйвом. Начинаешь совершенно иначе воспринимать философию бытия (не азиаты мы...) и улавливать запах бедности. «Паразиты» – первый южнокорейский фильм, удостоенный «Золотой пальмовой ветви» Каннского фестиваля. Снял шедевр Пон Чжун Хо, в привычном для себя мультижанре, а именно в жанре «пончжунхо». Как всегда, цепляет.

«Синонимы» Надава Лапида

По словам режиссера, почти всё, что происходит в фильме с Йоавом, в том или ином виде случилось с ним самим, когда он после армии приехал в Париж. У Йоава (чей тезка, библейский Йоав был главнокомандующим царя Давида, взявшим Иерусалим) – посттравма и иллюзии, замешанные на мифе о герое Гекторе, защитнике Трои. Видно, таковым он себя и воображает, когда устраивается работать охранником в израильское посольство и когда учит французский в OFII. Но ведь научиться говорить на языке великих философов еще не значит расстаться с собственной идентичностью и стать французом. Сначала надо взять другую крепость – самого себя.

«Frantz» Франсуа Озона

В этой картине сходятся черное и белое (хотя невзначай, того и гляди, вдруг проглянет цветное исподнее), витальное и мортальное, французское и немецкое. Персонажи переходят с одного языка на другой и обратно, зрят природу в цвете от избытка чувств, мерещат невесть откуда воскресших юношей, играющих на скрипке, и вообще чувствуют себя неуютно на этом черно-белом свете. Французы ненавидят немцев, а немцы французов, ибо действие происходит аккурат после Первой мировой. Разрушенный войной комфортный мир сместил систему тоник и доминант, и Франсуа Озон поочередно запускает в наши (д)уши распеваемую народным хором «Марсельезу» и исполняемую оркестром Парижской оперы «Шехерезаду» Римского-Корсакова. На территории мучительного диссонанса, сдобренного не находящим разрешения тристан-аккордом, и обретаются герои фильма. Оттого распутать немецко-французскую головоломку зрителю удается далеко не сразу. 

«Патерсон» Джима Джармуша

В этом фильме всё двоится: стихотворец Патерсон и городишко Патерсон, bus driver и Адам Драйвер, волоокая иранка Лаура и одноименная муза Петрарки, японец Ясудзиро Одзу и японец Масатоси Нагасэ, черно-белые интерьеры и черно-белые капкейки, близнецы и поэты. Да, здесь все немножко поэты, и в этом как раз нет ничего странного. Потому что Джармуш и сам поэт, и фильмы свои он складывает как стихи. Звуковые картины, настоянные на медитации, на многочисленных повторах, на вроде бы рутине, а в действительности – на нарочитой простоте мироздания. Ибо любой поэт, даже если он не поэт, может начать всё с чистого листа.

«Ужасных родителей» Жана Кокто

Необычный для нашего пейзажа режиссер Гади Ролл поставил в Беэр-Шевском театре спектакль о французах, которые говорят быстро, а живут смутно. Проблемы – вечные, старые, как мир: муж охладел к жене, давно и безвозвратно, а она не намерена делить сына с какой-то женщиной, и оттого кончает с собой. Жан Кокто, драматург, поэт, эстет, экспериментатор, был знаком с похожей ситуацией: мать его возлюбленного Жана Маре была столь же эгоистичной.
Сценограф Кинерет Киш нашла правильный и стильный образ спектакля – что-то среднее между офисом, складом, гостиницей, вокзалом; место нигде. Амир Криеф и Шири Голан, уникальный актерский дуэт, уже много раз создававший настроение причастности и глубины в разном материале, достойно отыгрывает смятенный трагифарс. Жан Кокто – в Беэр-Шеве.

Новые сказки для взрослых

Хоть и пичкали нас в детстве недетскими и отнюдь не невинными сказками Шарля Перро и братьев Гримм, знать не знали и ведать не ведали мы, кто все это сотворил. А началось все со «Сказки сказок» - пентамерона неаполитанского поэта, писателя, солдата и госчиновника Джамбаттисты Базиле. Именно в этом сборнике впервые появились прототипы будущих хрестоматийных сказочных героев, и именно по этим сюжетам-самородкам снял свои «Страшные сказки» итальянский режиссер Маттео Гарроне. Правда, под сюжетной подкладкой ощутимо просматриваются Юнг с Грофом и Фрезером, зато цепляет. Из актеров, коих Гарроне удалось подбить на эту авантюру, отметим Сальму Хайек в роли бездетной королевы и Венсана Касселя в роли короля, влюбившегося в голос старушки-затворницы. Из страннейших типов, чьи портреты украсили бы любую галерею гротеска, - короля-самодура (Тоби Джонс), который вырастил блоху до размеров кабана под кроватью в собственной спальне. Отметим также невероятно красивые с пластической точки зрения кадры: оператором выступил поляк Питер Сушицки, явно черпавший вдохновение в иллюстрациях старинных сказок Эдмунда Дюлака и Гюстава Доре.
Что послушать

Kutiman Mix the City

Kutiman Mix the City – обалденный интерактивный проект, выросший из звуков города-без-перерыва. Основан он на понимании того, что у каждого города есть свой собственный звук. Израильский музыкант планетарного масштаба Офир Кутель, выступающий под псевдонимом Kutiman, король ютьюбовой толпы, предоставляет всем шанс создать собственный ремикс из звуков Тель-Авива – на вашей собственной клавиатуре. Смикшировать вибрации города-без-перерыва на интерактивной видеоплатформе можно простым нажатием пальца (главное, конечно, попасть в такт). Приступайте.

Видеоархив событий конкурса Рубинштейна

Все события XIV Международного конкурса пианистов имени Артура Рубинштейна - в нашем видеоархиве! Запись выступлений участников в реситалях, запись выступлений финалистов с камерными составами и с двумя оркестрами - здесь.

Альбом песен Ханоха Левина

Люди на редкость талантливые и среди коллег по шоу-бизнесу явно выделяющиеся - Шломи Шабан и Каролина - объединились в тандем. И записали альбом песен на стихи Ханоха Левина «На побегушках у жизни». Любопытно, что язвительные левиновские тексты вдруг зазвучали нежно и трогательно. Грустинка с прищуром, впрочем, сохранилась.
Что почитать

«Год, прожитый по‑библейски» Эя Джея Джейкобса

...где автор на один год изменил свою жизнь: прожил его согласно всем законам Книги книг.

«Подозрительные пассажиры твоих ночных поездов» Ёко Тавада

Жизнь – это долгое путешествие в вагоне на нижней полке.

Скрюченному человеку трудно держать равновесие. Но это тебя уже не беспокоит. Нельзя сказать, что тебе не нравится застывать в какой-нибудь позе. Но то, что происходит потом… Вот Кузнец выковал твою позу. Теперь ты должна сохранять равновесие в этом неустойчивом положении, а он всматривается в тебя, словно посетитель музея в греческую скульптуру. Потом он начинает исправлять положение твоих ног. Это похоже на внезапный пинок. Он пристает со своими замечаниями, а твое тело уже привыкло к своему прежнему положению. Есть такие части тела, которые вскипают от возмущения, если к ним грубо прикоснуться.

«Комедию д'искусства» Кристофера Мура

На сей раз муза-матерщинница Кристофера Мура подсела на импрессионистскую тему. В июле 1890 года Винсент Ван Гог отправился в кукурузное поле и выстрелил себе в сердце. Вот тебе и joie de vivre. А все потому, что незадолго до этого стал до жути бояться одного из оттенков синего. Дабы установить причины сказанного, пекарь-художник Люсьен Леззард и бонвиван Тулуз-Лотрек совершают одиссею по богемному миру Парижа на излете XIX столетия.
В романе «Sacré Bleu. Комедия д'искусства» привычное шутовство автора вкупе с псевдодокументальностью изящно растворяется в Священной Сини, подгоняемое собственным муровским напутствием: «Я знаю, что вы сейчас думаете: «Ну, спасибо тебе огромное, Крис, теперь ты всем испортил еще и живопись».

«Пфитц» Эндрю Крами

Шотландец Эндрю Крами начертал на бумаге план столицы воображариума, величайшего града просвещения, лихо доказав, что написанное существует даже при отсутствии реального автора. Ибо «язык есть изощреннейшая из иллюзий, разговор - самая обманчивая форма поведения… а сами мы - измышления, мимолетная мысль в некоем мозгу, жест, вряд ли достойный толкования». Получилась сюрреалистическая притча-лабиринт о несуществующих городах - точнее, существующих лишь на бумаге; об их несуществующих жителях с несуществующими мыслями; о несуществующем безумном писателе с псевдобиографией и его существующих романах; о несуществующих графах, слугах и видимости общения; о великом князе, всё это придумавшем (его, естественно, тоже не существует). Рекомендуется любителям медитативного погружения в небыть.

«Тинтина и тайну литературы» Тома Маккарти

Что такое литературный вымысел и как функционирует сегодня искусство, окруженное прочной медийной сетью? Сей непростой предмет исследует эссе британского писателя-интеллектуала о неунывающем репортере с хохолком. Появился он, если помните, аж в 1929-м - стараниями бельгийского художника Эрже. Неповторимый флёр достоверности вокруг вымысла сделал цикл комиксов «Приключения Тинтина» культовым, а его герой получил прописку в новейшей истории. Так, значит, это литература? Вроде бы да, но ничего нельзя знать доподлинно.

«Неполную, но окончательную историю...» Стивена Фрая

«Неполная, но окончательная история классической музыки» записного британского комика - чтиво, побуждающее мгновенно испустить ноту: совершенную или несовершенную, голосом или на клавишах/струнах - не суть. А затем удариться в запой - книжный запой, вестимо, и испить эту чашу до дна. Перейти вместе с автором от нотного стана к женскому, познать, отчего «Мрачный Соломон сиротливо растит флоксы», а правая рука Рахманинова напоминает динозавра, и прочая. Всё это крайне занятно, так что... почему бы и нет?
Что попробовать

Тайские роти

Истинно райское лакомство - тайские блинчики из слоеного теста с начинкой из банана. Обжаривается блинчик с обеих сторон до золотистости и помещается в теплые кокосовые сливки или в заварной крем (можно использовать крем из сгущенного молока). Подается с пылу, с жару, украшенный сверху ледяным кокосовым сорбе - да подается не абы где, а в сиамском ресторане «Тигровая лилия» (Tiger Lilly) в тель-авивской Сароне.

Шомлойскую галушку

Легендарная шомлойская галушка (somlói galuska) - винтажный ромовый десерт, придуманный, по легенде, простым официантом. Отведать ее можно практически в любом ресторане Будапешта - если повезет. Вопреки обманчиво простому названию, сей кондитерский изыск являет собой нечто крайне сложносочиненное: бисквит темный, бисквит светлый, сливки взбитые, цедра лимонная, цедра апельсиновая, крем заварной (патисьер с ванилью, ммм), шоколад, ягоды, орехи, ром... Что ни слой - то скрытый смысл. Прощай, талия.

Бисквитную пасту Lotus с карамелью

Классическое бельгийское лакомство из невероятного печенья - эталона всех печений в мире. Деликатес со вкусом карамели нужно есть медленно, миниатюрной ложечкой - ибо паста так и тает во рту. Остановиться попросту невозможно. Невзирая на калории.

Шоколад с васаби

Изысканный тандем - горький шоколад и зеленая японская приправа - кому-то может показаться сочетанием несочетаемого. Однако распробовавшие это лакомство считают иначе. Вердикт: правильный десерт для тех, кто любит погорячее. А также для тех, кто недавно перечитывал книгу Джоанн Харрис и пересматривал фильм Жерара Кравчика.

Торт «Саркози»

Как и Париж, десерт имени французского экс-президента явно стоит мессы. Оттого и подают его в ресторане Messa на богемной тель-авивской улице ха-Арбаа. Горько-шоколадное безумие (шоколад, заметим, нескольких сортов - и все отменные) заставляет поверить в то, что Саркози вернется. Не иначе.

Истина, мечта и миф – все разлетелось на осколки

18.02.2024Маша Хинич

Спектакль «Шапиро» в театре «Маленький» хорош очень – спектакль, собранный из многих слоев, судеб, направлений, осколков. Хороша пьеса, прекрасны актеры – все, нет исключений, поразительно умение режиссера Миши Теплицкого разглядеть в тексте движение. Меня всегда поражало, когда сидя рядом за столиком в репетиционном зале и глядя на один лист бумаги A4, я видела на нем строчки текста, а Миша – динамику, мизансцены, слышал речь и музыку.

В этом спектакле вектор движения определяют декорации – очень лаконичные: актеры двигаются среди полупрозрачных осколков, определяющих пространство своими острыми углами – осколки жизни, осколки стекол Хрустальной ночи, осколки воспоминаний и надежд, разбитые мечты. Углы декораций определяют вектор движения, музыка (как еще один пласт, музыка не как иллюстрация, а как внутренний голос) – темп, текст – сюжет. 

Режиссер складывает узор из фактов, эмоций, страданий, из мифа и мечты. А актеры? Актеры живут в этом спектакле, полностью растворенные в своих образах. Никакой отстраненности – они погружены в жизнь героев, они – это они: никакой дистанции, никакой отрешенности. Они – герои-актеры: Мозес Шапиро – Дуду Нив (недавно получивший израильские театральные премии  именно за роли в спектаклях «Амок» и «Отелло» театра «Маленький»); его жена Розетта Шапиро – Наталья Гантман; их старшая дочь Хана – Адас Эяль; профессор Кристиан-Давид Гинзбург – Дима Росс (преданный актер театр, играющий в «Маленьком» уже 25 лет), французский востоковед и дипломат Шарль Клермон-Ганно – Ори Леванон (приезжавший на репетиции и прогоны из Газы, где он служит в танковых войсках) и Мари-Мирьям Арри, младшая дочь Шапиро – Елена Яралова, одна из основательниц театра «Маленький», вернувшаяся на его сцену после многих лет перерыва. Яралова, которую знают как актрису Камерного театра, «Идишпиля», «Габимы», как приглашенную актрису «Гешера», сыгравшая десятки роли в кино и на телевидении, обладательница звания «актриса года», играла в «Маленьком» в таких спектаклях как «Остров коз», «Последний черт» , «Генеральная репетиция». Пять лет назад она участвовала в читке пьесы «Шапиро» в рамках фестиваля «Большие друзья Маленького театра». И она блистательна в роли Мари (как блистательны все актеры), перемещаясь из одной временной плоскости в другую, будучи то 7-летней балованной девочкой, то уставшей от воспоминаний старухой, то женщиной, пытающейся спасти свою семью в преддверии Второй Мировой. Мгновенные переходы от севшего треснутого голоса к щебетанью ребенка, от уловок старости – к хитростям детства, от счастливых мгновений с отцом в Иерусалиме – к одиноким вечерам во Франции, от детского неуклюжего танца – к плавности зрелости, к согбенности и к одиночеству старости. Мы видим трех Мари, десять Мари, тридцать Мари – и все это Мари Арри.

На ее воспоминаниях, на ее книге «Маленькая дщерь Иерусалимская» (автобиографический роман, изданный во Франции и переведенный на многие языки) отчасти и основан сюжет «Шапиро» – спектакля, в котором временные пласты и истории членов одной семьи, годы и судьбы сплетены в такой клубок любви и лжи, соотнесенностей, ненависти и привязанностей века 19-го и века 20-го, что его не могут распутать и по сей день, хотя не переводятся охотники за сенсациями и манускриптами, за свитками и тайнами.

Мозес Шапиро мечтал о признании, мечта его разбилась о наветы и антисемитизм. Его дочери мечтали о мужьях и богатстве – Хана погибла в концлагере Биркенау, а Мари не смогла ее спасти. Его жена Розетта – о чем мечтала она? О спокойствии? Вряд ли – с таким мужем спокойствия быть не могло. Об истине – вряд ли, живя в постоянной лжи. О том, что век 20-й принесет счастье? Он принес войны. О том, что истина выйдет на свет? Знала ли ее она сама? Наталья Гантман чудо как хороша в роли Розетты. Как и Дуду Нив в роли Моше-Мозеса-Вильгельма Шапиро, как все актеры в этом спектакле, центральная сцена которого (хотя все сцены в этом действии центральны и равноценны) – это монолог Ханы в Биркенау, сыгранный Адас Эяль так, что от ужаса перед тем, что человечество делает, хочется прикрыть глаза.

Но мы в театре, глаза широко открыты: история продолжается. И не было бы известной нам истории человечества без того, что было написано на свитках Шапиро (я уверена, что эти свитки с текстами книги Второзаконие – Дварим – были подлинные). И не было бы этого спектакля без истории, так мастерски описанной раввином Каролем Сидоном – чешским драматургом, сценаристом, писателем, общественным деятелем и раввином. Сидон превращает миф в художественный вымысел, в роман и в биографию. Миша Теплицкий превращает пьесу в танец поисков правды, лжи и намерений, в столкновения воззрений и даже в авантюру. Авантюра (или нет – никто и так и не знает), которая приводит к тому, что журнал «Панч» объявляет, что Шапиро и Гинзбург (главный научный консультант Британского музея) – какие говорящие фамилии и оба выходцы из России! – решили ограбить империю. И это на фоне воспоминаний о том, как девочка Мари боялась Шарля Клермон-Ганно, а Хана и Розетта выбирали платья…

Как и в осколках декораций – в воспоминаниях полно осколков лжи и правды, и вопросов, на которые нет ответов: удачливый мошенник остается вором или становится художником? Что значить быть вруном – все ли евреи лжецы? И вот на первый план выходит еврейская тема: крещенный Мозес, ищущий признаний и паблисити, не защищен от антисемитизма, и его недругам интереснее то, что он еврей, а не талантливый изготовитель фальшивок. И выстроенная им реальность, его мечта в его реальности разлетается на осколки – осколки, которые ранят его и его близких. И заставляют задуматься над тем, что значит быть евреем; что значит быть дочерью крещеного еврея и немки-протестантки; что значит быть дочерью крещеного еврея и протестантки и замужем за нелюбимым человеком намного старше; что значит быть дочерью крещеного еврея и немки-протестантки и стать натурализованной француженкой; и что значит то, что ничего не спасет от смерти в концлагере, когда общество укажет на тебя пальцем.

Вопрос, что значит быть евреем, был одинаков и в 1868 году, и в 1883-м, и в 1943-м. Вы можете выглядеть настоящими европейским джентльменом, но при определенных обстоятельствах вам всегда будут напоминать, что вы еврей, и последствия могут быть непредсказуемы: «Я одеваю капоте, чтобы увидели меня настоящего, чтобы сблизить сердца. Я думал, что со мной случилось чудо, но нет, я просто человек – точно как король Англии».

               

В «Шапиро» эти экзистенциальные темы переплетаются с амбициями, со
взаимоотношениями дочери и отца. С вопросом, с кем мы говорим искреннее – с живыми или с мёртвыми? История поколений вписана в историю мировую. Это спектакль о поисках истины, о мечте и мифе, о предвидениях и пророчествах, о ревности в научных кругах, о доле вины окружающих в трагической судьбе выдающейся личности, это спектакль о том, может ли искусство быть способом доказать себя. Это спектакль о человеческой зависти, деньгах, ревности. О вечном жиде, о высокомерии и страдании. И, конечно, этот спектакль после 7 октября воспринимается совершенно иначе, чем то было в начальный период репетиций. И не как аллегория, не как историческое или романтическое авантюрное действие, а как описание того коллапса, что происходит с
нами сегодня.

Печи Освенцима так и не разрушены. Но то, что написано в книге Дварим – живо.

Спектакль «Шапиро» по пьесе Кароля Сидона (перевод с чешского – Пеэр Фридман, художник-постановщик – Александр Лисянский, композитор – Евгений Левитас, художник по костюмам – Александра Хахан, художники по свету – Миша Чернявский, Инна Малкина) можно посмотреть 1, 2, 21, 23 и 26 марта. Начало – в 20:00 (22 марта – в 12:00 и в 20:00). Адрес театра «Маленький»: Тель-Авив, улица Хома у-Мигдаль, 32. Заказ билетов здесь.

Фото: © Марк Цо


  КОЛЛЕГИ  РЕКОМЕНДУЮТ
  КОЛЛЕКЦИОНЕРАМ
Элишева Несис.
«Стервозное танго»
ГЛАВНАЯ   О ПРОЕКТЕ   УСТАВ   ПРАВОВАЯ ИНФОРМАЦИЯ   РЕКЛАМА   СВЯЗАТЬСЯ С НАМИ  
® Culbyt.com
© L.G. Art Video 2013-2024
Все права защищены.
Любое использование материалов допускается только с письменного разрешения редакции.
programming by Robertson