Барданашвили в ином измерении

Сосо Барданашвили исполнилось 75 – но это, разумеется, неправда. Мало ли что там пишут в паспорте.

Молодой, стройный, озорной Сосо знает, что небо начинается прямо на земле – ну, во всяком случае, если в таковую упирается его рояль, в котором сокрыто всё, что у других высоко-высоко – вселенная, небо, космос.

И то, что он пишет, гораздо больше музыки – это признак существования нас, двуногих, на этой земле, где – если прислушаться к Барданашвили – начинается небо. И космос.

Для меня космос – это децима, говорит Сосо.

Интервал между до и ми через октаву.

А может, одна из богинь судьбы – древнеримскую парку, контролирующую метафорическую нить жизни, тоже ведь Децимой звали.

Децимы у Сосо большие и малые, мажоро-минорные, «как будто два мира соединяются и вибрируют», вздыхает он. До – ионийский лад, ми – фригийский, а через октаву – космос.

Вы, очевидно, полагаете, что «Крик» Мунка – это шедевр?

Потому что вы не видели человека с прозрачной головой Барданашвили. Который полностью заглушает «Крик».

Этот «Автопортрет» Сосо – сын художника и сам потрясающий художник – нарисовал в 1995-м, как только репатриировался в Израиль. Поскольку именно так он тогда себя ощущал и вывернул личное – наружу.

Правда, не знаю, показывал ли он «Автопортрет» тогда кому-нибудь, вероятно, личное осталось внутри.

Одно ясно с этим человеком: если у многих его коллег-композиторов вместо симфонических картин получается репродукция, Сосо из всего делает подлинники. И из музыки, и из живописи, и из графики – о, ей нужно посвятить отдельное эссе.

Сам он, правда, хохочет над тем, как трудно быть серьезным. Говорит, если веселую джазовую темку растянуть во времени – получатся «Метаморфозы для виолончели и фортепиано», где из восточной медитации в танго и до дрожи – смычка и всего существа. Вначале, к слову, на всем этом остинато, виолончелист еще и поет.

Невероятной силы сочинение, сродни гипнозу.

Вчера опять его услышала, в исполнении нашего лучшего cellist’а Хилеля Цори и Офры Ицхаки – фантастической какой-то пианистки, по неведомым причинам оказавшейся на обочине нашего сознания.

Вчера было празднование 75-летия Сосо (Иосифа) Барданашвили в тель-авивской студии «Аннет», чтоб было понятней. И оказалось, что ко всем прочим своим гениальностям, он еще и гениальный режиссер. Потому что так составить мозаику вечера может только ас постановочного процесса; хотя, наверное, сказались архитектурные таланты – вслушайтесь в то, как Барданашвили выстраивает форму и драматургию своих опусов (felix, qui potuit rerum). Вот и получилось действо легкое и глубокое, смешливое и серьезное, земное и небесное, из кинофильмов, спектаклей, божественного пения Оли Щур-Селектар и такой же игры Офры Ицхаки, и главное, что ведущим действа выступал Сосо in propria persona.

Музыка его порой настояна на классических рецептах, и он этого не скрывает: «Барданашвили – это Моцарт, Штраус, Мендельсон, все евреи, короче». Поясняет тут же: «Здесь собрались мои друзья, поэтому я решил вас веселить – будет мало серьезной музыки, а будет развлекательный Барданашвили». И рассказывает, как его попросили написать музыку к фильму «Песни для внучат» в 1977 году, да не просто так, а чтобы всем показалось, что написал ее грузинский Моцарт. Тогда Сосо взял соль-мажорную симфонию «Старый Ламбах» и подтекстовал ее стихами на грузинском языке – получился типичный «грузинский Моцарт». Фильм снял Лехи Сихарулидзе в стиле, как сказали бы в Израиле, «бурекас» (что означает, что фильм тупой и смешной); а поскольку дело было в Грузии, получился, сказал Сосо, «не бурекас, а шашлык». Но песня – закачаешься: называется Indi Mindi, если встретите где-нибудь на просторах Сети, послушайте непременно.

В этой песне, как и в графике Сосо-рисовальщика, в самой ее плоти, есть некая нерегулярность мироощущений – в том-то и философия. И веселья через край, и ехидная рефлексия на венский вальс (Барданашвили ведь, если помните, это еще и Штраус), и – лейтмотивом – обостренное чувство мировой гармонии. Во всей его дисгармоничности.

И была гипнотическая «Песнь восхождения» – Canticum graduum, восхождения по клавишам рояля, где даже остинато никогда не стоит на месте. Офра Ицхаки вслед за Сосо разглядела эту небесную расщелину в обреченно-человеческое. К слову, руки пианистки – отдельный театр.

На сцене Оля Щур-Селектар, милейшая из поющих актрис, нежно ласкала каждую барданашвилиевскую фразу, смакуя цвет слов и задумчиво размышляя над звуками. «Моя душа поет дуэтом с музыкой Сосо, – сказала Оля, – хотя я никогда не пела в его спектаклях».

Фрагменты из спектаклей на музыку Барданашвили – очередное потрясение. Особенно «Иов» театра «Инкубатор» в режиссуре Йоси Израэли – музыкально-театральное странствие по мотивам библейской притчи. В роли Иова – Сассон Габай и его невероятная мимика. На фоне этой запредельной игры звучит сильнейший, пробирающий до самых печенок вокал Керен Адар: благодаря Сосо жена Иова, союзница дьявола, впервые обрела голос. Библейский же текст стал еще возвышенней и еще пронзительней благодаря его музыке; вибрации бытия, оголенный нерв.

А в целом – моменты наивысшего счастья.