Мета, Абаева, ИФО, Верди, Дворжак

Когда Дворжак писал свою Седьмую, он кому только не сообщил, что собирается новой симфонией «взволновать мир»; вот и Зубин Мета ею нас взволновал – да что там, взволновал самим своим появлением.

К этому дирижеру и человеку у нас особое отношение, трепетное, бережное, ужасно сентиментальное. Оттого, наверное, когда зазвучал второй лейтмотив увертюры к «Силе судьбы» Верди (ею Зубин открыл концерт) – мотив раскаяния Альваро – из глаз моих потекли слезы. Каким-то образом я спроецировала эту музыку на самого Мету, уж не обессудьте.

Мета ведь и сам взыскует трепетности от создаваемых им миров, она спрятана в его улыбке, она дрожит на кончике его палочки, она часть его культуры, которая позволяет много чего расслышать в музыке. А любовь его к каждой музыкальной фразе открывает перед нами, совсем как перед прустовским Сваном, «путь к некоторому душевному обновлению».

Ну вот, теперь не удержусь и процитирую все-таки: «Свану казалось, что музыканты не столько играют короткую фразу, сколько совершают обряды, на соблюдении которых она настояла, и творят заклинания для того, чтобы произошло и некоторое время длилось чудо ее появления».

Это ведь про него, про махараджу дирижирования.

Как бы там ни было, третьего дня за пульт Израильского филармонического вернулся (ненадолго, не навсегда) почти 88-летний Зубин Мета, классик и современник, который в октябре 2019-го распрощался с ИФО после полувекового союза.

Это был концерт, на который нужно было пойти просто ради того, чтобы выразить свое почтение великому маэстро, чтобы причаститься. Чтобы увидеть опять, как Зубин Мета медленно выходит из-за кулис и идет неуверенной поступью (к счастью, уже не опираясь на трость) к своему подиуму. Как поднимается на него и усаживается на стул – Мета по-прежнему дирижирует сидя. И как он по-прежнему обходится без партитуры, ибо помнит все наизусть.

А я помню тот день 6 октября 2015 года, когда Зубин Мета впервые дирижировал сидя. Перед исполнением бетховенской Девятой вышел на сцену с палочкой. Но вырастил тему оды «радости» в финале из такой зародышевой тишины, что стало ясно: воспетые ею миллионы обнимались не зря.

Первое отделение было отдано Верди – после увертюры к «Силе судьбы» солистка Пермской оперы Зарина Абаева исполнила арию Аиды «Ritorna vincitor» из одноименной оперы, арию Леоноры «Pace, pace» из «Силы судьбы» и арию Елизаветы «Tu che le vanità» из «Дон Карлоса». Голос у Абаевой – прекрасный, плотный, очень объемный; о ней пишут – лирико-драматическое сопрано, но мне она показалась сопрано драматическим, с роскошными низами и ошеломительным piano.

Седьмая Дворжака во втором отделении получилась очень эмоциональной и героической даже – особенно в Vivace и финальном Allegro. Чудесно прозвучала у кларнетов и флейт первая тема побочной партии в Allegro Maestoso. Необычным оказалось удвоение скрипок с возгласом первой трубы не только в начале финального хорала, как это принято у других дирижеров, но и до самого конца.

К тому же Мета иначе рассадил оркестр: первые скрипки с виолончелями и контрабасами восседали слева, справа же остались только вторые скрипки, что создало особую воздушность правого крыла. Замышленная Зубином интрига удалась вполне, ибо ежели учесть, что все мы в некотором роде – оркестр (да простит меня Шекспир с его театром), нам таки случилось разглядеть музыку изнутри, будто бы мы сами сидели за пультами: всё было ясно и прозрачно, словно просвечено рентгеновскими лучами.

Примечательно также, что Седьмая симфония Дворжака была первым сочинением, продирижированным маэстро в 1961 году, когда он впервые занял место за пультом Израильского филармонического. К сожалению, слышать то исполнение, даже в записи, мне не довелось. Наверное, оно было другим – ведь тогда Мета дирижировал стоя, теперь же он более ограничен в движениях. Однако это никак не помешало ему сделать прочтение Седьмой невероятно глубоким и волнующим. Казалось, что он возродился (после своей тяжелой и во многих случаях неизлечимой болезни) подобно фениксу и восседает на своем стуле как на троне. Чувствовалось также, как любят его музыканты ИФО и готовы играть все по мановению его палочки.

Bravi.