home
Что посмотреть

«Паразиты» Пон Чжун Хо

Нечто столь же прекрасное, что и «Магазинные воришки», только с бо́льшим драйвом. Начинаешь совершенно иначе воспринимать философию бытия (не азиаты мы...) и улавливать запах бедности. «Паразиты» – первый южнокорейский фильм, удостоенный «Золотой пальмовой ветви» Каннского фестиваля. Снял шедевр Пон Чжун Хо, в привычном для себя мультижанре, а именно в жанре «пончжунхо». Как всегда, цепляет.

«Синонимы» Надава Лапида

По словам режиссера, почти всё, что происходит в фильме с Йоавом, в том или ином виде случилось с ним самим, когда он после армии приехал в Париж. У Йоава (чей тезка, библейский Йоав был главнокомандующим царя Давида, взявшим Иерусалим) – посттравма и иллюзии, замешанные на мифе о герое Гекторе, защитнике Трои. Видно, таковым он себя и воображает, когда устраивается работать охранником в израильское посольство и когда учит французский в OFII. Но ведь научиться говорить на языке великих философов еще не значит расстаться с собственной идентичностью и стать французом. Сначала надо взять другую крепость – самого себя.

«Frantz» Франсуа Озона

В этой картине сходятся черное и белое (хотя невзначай, того и гляди, вдруг проглянет цветное исподнее), витальное и мортальное, французское и немецкое. Персонажи переходят с одного языка на другой и обратно, зрят природу в цвете от избытка чувств, мерещат невесть откуда воскресших юношей, играющих на скрипке, и вообще чувствуют себя неуютно на этом черно-белом свете. Французы ненавидят немцев, а немцы французов, ибо действие происходит аккурат после Первой мировой. Разрушенный войной комфортный мир сместил систему тоник и доминант, и Франсуа Озон поочередно запускает в наши (д)уши распеваемую народным хором «Марсельезу» и исполняемую оркестром Парижской оперы «Шехерезаду» Римского-Корсакова. На территории мучительного диссонанса, сдобренного не находящим разрешения тристан-аккордом, и обретаются герои фильма. Оттого распутать немецко-французскую головоломку зрителю удается далеко не сразу. 

«Патерсон» Джима Джармуша

В этом фильме всё двоится: стихотворец Патерсон и городишко Патерсон, bus driver и Адам Драйвер, волоокая иранка Лаура и одноименная муза Петрарки, японец Ясудзиро Одзу и японец Масатоси Нагасэ, черно-белые интерьеры и черно-белые капкейки, близнецы и поэты. Да, здесь все немножко поэты, и в этом как раз нет ничего странного. Потому что Джармуш и сам поэт, и фильмы свои он складывает как стихи. Звуковые картины, настоянные на медитации, на многочисленных повторах, на вроде бы рутине, а в действительности – на нарочитой простоте мироздания. Ибо любой поэт, даже если он не поэт, может начать всё с чистого листа.

«Ужасных родителей» Жана Кокто

Необычный для нашего пейзажа режиссер Гади Ролл поставил в Беэр-Шевском театре спектакль о французах, которые говорят быстро, а живут смутно. Проблемы – вечные, старые, как мир: муж охладел к жене, давно и безвозвратно, а она не намерена делить сына с какой-то женщиной, и оттого кончает с собой. Жан Кокто, драматург, поэт, эстет, экспериментатор, был знаком с похожей ситуацией: мать его возлюбленного Жана Маре была столь же эгоистичной.
Сценограф Кинерет Киш нашла правильный и стильный образ спектакля – что-то среднее между офисом, складом, гостиницей, вокзалом; место нигде. Амир Криеф и Шири Голан, уникальный актерский дуэт, уже много раз создававший настроение причастности и глубины в разном материале, достойно отыгрывает смятенный трагифарс. Жан Кокто – в Беэр-Шеве.

Новые сказки для взрослых

Хоть и пичкали нас в детстве недетскими и отнюдь не невинными сказками Шарля Перро и братьев Гримм, знать не знали и ведать не ведали мы, кто все это сотворил. А началось все со «Сказки сказок» - пентамерона неаполитанского поэта, писателя, солдата и госчиновника Джамбаттисты Базиле. Именно в этом сборнике впервые появились прототипы будущих хрестоматийных сказочных героев, и именно по этим сюжетам-самородкам снял свои «Страшные сказки» итальянский режиссер Маттео Гарроне. Правда, под сюжетной подкладкой ощутимо просматриваются Юнг с Грофом и Фрезером, зато цепляет. Из актеров, коих Гарроне удалось подбить на эту авантюру, отметим Сальму Хайек в роли бездетной королевы и Венсана Касселя в роли короля, влюбившегося в голос старушки-затворницы. Из страннейших типов, чьи портреты украсили бы любую галерею гротеска, - короля-самодура (Тоби Джонс), который вырастил блоху до размеров кабана под кроватью в собственной спальне. Отметим также невероятно красивые с пластической точки зрения кадры: оператором выступил поляк Питер Сушицки, явно черпавший вдохновение в иллюстрациях старинных сказок Эдмунда Дюлака и Гюстава Доре.
Что послушать

Kutiman Mix the City

Kutiman Mix the City – обалденный интерактивный проект, выросший из звуков города-без-перерыва. Основан он на понимании того, что у каждого города есть свой собственный звук. Израильский музыкант планетарного масштаба Офир Кутель, выступающий под псевдонимом Kutiman, король ютьюбовой толпы, предоставляет всем шанс создать собственный ремикс из звуков Тель-Авива – на вашей собственной клавиатуре. Смикшировать вибрации города-без-перерыва на интерактивной видеоплатформе можно простым нажатием пальца (главное, конечно, попасть в такт). Приступайте.

Видеоархив событий конкурса Рубинштейна

Все события XIV Международного конкурса пианистов имени Артура Рубинштейна - в нашем видеоархиве! Запись выступлений участников в реситалях, запись выступлений финалистов с камерными составами и с двумя оркестрами - здесь.

Альбом песен Ханоха Левина

Люди на редкость талантливые и среди коллег по шоу-бизнесу явно выделяющиеся - Шломи Шабан и Каролина - объединились в тандем. И записали альбом песен на стихи Ханоха Левина «На побегушках у жизни». Любопытно, что язвительные левиновские тексты вдруг зазвучали нежно и трогательно. Грустинка с прищуром, впрочем, сохранилась.
Что почитать

«Год, прожитый по‑библейски» Эя Джея Джейкобса

...где автор на один год изменил свою жизнь: прожил его согласно всем законам Книги книг.

«Подозрительные пассажиры твоих ночных поездов» Ёко Тавада

Жизнь – это долгое путешествие в вагоне на нижней полке.

Скрюченному человеку трудно держать равновесие. Но это тебя уже не беспокоит. Нельзя сказать, что тебе не нравится застывать в какой-нибудь позе. Но то, что происходит потом… Вот Кузнец выковал твою позу. Теперь ты должна сохранять равновесие в этом неустойчивом положении, а он всматривается в тебя, словно посетитель музея в греческую скульптуру. Потом он начинает исправлять положение твоих ног. Это похоже на внезапный пинок. Он пристает со своими замечаниями, а твое тело уже привыкло к своему прежнему положению. Есть такие части тела, которые вскипают от возмущения, если к ним грубо прикоснуться.

«Комедию д'искусства» Кристофера Мура

На сей раз муза-матерщинница Кристофера Мура подсела на импрессионистскую тему. В июле 1890 года Винсент Ван Гог отправился в кукурузное поле и выстрелил себе в сердце. Вот тебе и joie de vivre. А все потому, что незадолго до этого стал до жути бояться одного из оттенков синего. Дабы установить причины сказанного, пекарь-художник Люсьен Леззард и бонвиван Тулуз-Лотрек совершают одиссею по богемному миру Парижа на излете XIX столетия.
В романе «Sacré Bleu. Комедия д'искусства» привычное шутовство автора вкупе с псевдодокументальностью изящно растворяется в Священной Сини, подгоняемое собственным муровским напутствием: «Я знаю, что вы сейчас думаете: «Ну, спасибо тебе огромное, Крис, теперь ты всем испортил еще и живопись».

«Пфитц» Эндрю Крами

Шотландец Эндрю Крами начертал на бумаге план столицы воображариума, величайшего града просвещения, лихо доказав, что написанное существует даже при отсутствии реального автора. Ибо «язык есть изощреннейшая из иллюзий, разговор - самая обманчивая форма поведения… а сами мы - измышления, мимолетная мысль в некоем мозгу, жест, вряд ли достойный толкования». Получилась сюрреалистическая притча-лабиринт о несуществующих городах - точнее, существующих лишь на бумаге; об их несуществующих жителях с несуществующими мыслями; о несуществующем безумном писателе с псевдобиографией и его существующих романах; о несуществующих графах, слугах и видимости общения; о великом князе, всё это придумавшем (его, естественно, тоже не существует). Рекомендуется любителям медитативного погружения в небыть.

«Тинтина и тайну литературы» Тома Маккарти

Что такое литературный вымысел и как функционирует сегодня искусство, окруженное прочной медийной сетью? Сей непростой предмет исследует эссе британского писателя-интеллектуала о неунывающем репортере с хохолком. Появился он, если помните, аж в 1929-м - стараниями бельгийского художника Эрже. Неповторимый флёр достоверности вокруг вымысла сделал цикл комиксов «Приключения Тинтина» культовым, а его герой получил прописку в новейшей истории. Так, значит, это литература? Вроде бы да, но ничего нельзя знать доподлинно.

«Неполную, но окончательную историю...» Стивена Фрая

«Неполная, но окончательная история классической музыки» записного британского комика - чтиво, побуждающее мгновенно испустить ноту: совершенную или несовершенную, голосом или на клавишах/струнах - не суть. А затем удариться в запой - книжный запой, вестимо, и испить эту чашу до дна. Перейти вместе с автором от нотного стана к женскому, познать, отчего «Мрачный Соломон сиротливо растит флоксы», а правая рука Рахманинова напоминает динозавра, и прочая. Всё это крайне занятно, так что... почему бы и нет?
Что попробовать

Тайские роти

Истинно райское лакомство - тайские блинчики из слоеного теста с начинкой из банана. Обжаривается блинчик с обеих сторон до золотистости и помещается в теплые кокосовые сливки или в заварной крем (можно использовать крем из сгущенного молока). Подается с пылу, с жару, украшенный сверху ледяным кокосовым сорбе - да подается не абы где, а в сиамском ресторане «Тигровая лилия» (Tiger Lilly) в тель-авивской Сароне.

Шомлойскую галушку

Легендарная шомлойская галушка (somlói galuska) - винтажный ромовый десерт, придуманный, по легенде, простым официантом. Отведать ее можно практически в любом ресторане Будапешта - если повезет. Вопреки обманчиво простому названию, сей кондитерский изыск являет собой нечто крайне сложносочиненное: бисквит темный, бисквит светлый, сливки взбитые, цедра лимонная, цедра апельсиновая, крем заварной (патисьер с ванилью, ммм), шоколад, ягоды, орехи, ром... Что ни слой - то скрытый смысл. Прощай, талия.

Бисквитную пасту Lotus с карамелью

Классическое бельгийское лакомство из невероятного печенья - эталона всех печений в мире. Деликатес со вкусом карамели нужно есть медленно, миниатюрной ложечкой - ибо паста так и тает во рту. Остановиться попросту невозможно. Невзирая на калории.

Шоколад с васаби

Изысканный тандем - горький шоколад и зеленая японская приправа - кому-то может показаться сочетанием несочетаемого. Однако распробовавшие это лакомство считают иначе. Вердикт: правильный десерт для тех, кто любит погорячее. А также для тех, кто недавно перечитывал книгу Джоанн Харрис и пересматривал фильм Жерара Кравчика.

Торт «Саркози»

Как и Париж, десерт имени французского экс-президента явно стоит мессы. Оттого и подают его в ресторане Messa на богемной тель-авивской улице ха-Арбаа. Горько-шоколадное безумие (шоколад, заметим, нескольких сортов - и все отменные) заставляет поверить в то, что Саркози вернется. Не иначе.

Реувен Рубин: «Писать картины – значит петь»

28.03.2024Маша Хинич

«Бейт Реувен» – дом-музей художника Реувена Рубина, одного из пионеров израильского искусства, активно выражавшего на полотне вехи современной еврейской истории, был открыт в Тель-Авиве в 1983 году. Когда в 1974-м художник умер, его дом перешел, согласно завещанию самого Реувена Рубина, муниципалитету Тель-Авива. В доме был открыт музей, в котором и доселе представлены выдающиеся работы художника, позволяющие познакомиться с историей израильской живописи и историей сионизма, начиная с «догосударственных» времен; с ландшафтом Эрец-Исраэль, с ее жителями, с нарративом и уникальным духом того времени. Кроме того, в «Бейт-Реувен» проводятся выставки других художников и разнообразные культурные мероприятия.

Жизнь Реувена Рубина была яркой и долгой. Родившийся в 1893 году в румынской многодетной хасидской семье, он начал рисовать еще в школе. В 1912 году, в возрасте 17 лет Реувен Зеликович (впоследствии Рубин) отправился из маленького румынского городка Галапа в Иерусалим, чтобы учиться живописи в Академии искусств и ремесел «Бецалель». По легенде, в том же году Рубин получил письмо от незнакомого ему участника Сионистского конгресса в Вене, а вместе с письмом – две золотые монетки (10 крон). Присоединив к ним деньги от продажи своего старого велосипеда, он отправился в Палестину.

«С детства я мечтал о Палестине, – писал Рубин в автобиографической книге. – Теперь мечта становилась реальностью...». Как вспоминал художник, когда он сошёл с корабля в Яффе, он понял, что это его земля, где он будет жить.

Однако после года в «Бецалеле», где он обучался резьбе по слоновой кости, Реувен Рубин отправился в Париж и поступил в Школу изящных искусств, не проходя конкурса. «Покидая Иерусалим, я знал, что вернусь, – вспоминал он позднее. – Святая земля была моей высшей целью, даже если путь к ней оказывался не таким прямым, как я думал».

В 1913-1914 годах он учился в Школе изящных искусств и в Академии Коларосси, посещал Лувр, рисовал гипсовые слепки с работ Микеланджело, считая старых мастеров своими главными учителями. В те годы в Париже расцветала знаменитая Ecole de Paris, в которой объединились во многом разные по стилю и художественным пристрастиям мастера, в основном, евреи: Амедео Модильяни, Марк Шагал, Хаим Сутин, Жюль Паскен, Моше Кислинг, Жорж Каре, Хана Орлова и многие другие. Но сам Рубин сторонился богемных кафе Монмартра и Монпарнаса.

В 1914 году началась Первая мировая война, и возвращение в Палестину стало невозможным. В поисках заработка Рубин едет в Румынию, поступает на кожевенную фабрику своего дядюшки, отправляется с ним в Италию. Там он рисует политические карикатуры, за это его высылают из страны. 

Все годы Первой мировой войны и несколько лет после нее Рубин переезжал из одной страны в другую: из Франции в Румынию, оттуда – в Италию, в Швейцарию, на Украину, в Америку. В 1918-1919 проживал в Черновицах, куда бежали евреи из России, Польши и Бессарабии. Здесь ближайшим другом Рубина становится художник Артур Колнинк, вместе с которым в 1920 году он отправляется в Америку, на их первую совместную выставку.  

Рубин рано получил признание за границей – его первая персональная выставка в США состоялась в Нью-Йорке в 1921 году при поддержке Альфреда Штиглица – большого ценителя искусства,  «открывшего» Ван Гога, Гогена и других знаменитых художников.  Его полотна столь удачно иллюстрировали евреям Европы и Северной Америки уникальный опыт жизни еврейского народа на Ближнем Востоке, что в 1928 году один американский критик назвал его «Палестинским Гогеном». Большинство картин, представленных на выставке, было создано, по признанию Рубина, «под влиянием и под впечатлением от краткого пребывания в Палестине и согрето чувствами, связанными с иудаизмом».

Выставки принесли Рубину не только успех, но и знакомства с известными сионистскими деятелями. В 1921 году Реувен Рубин возвращается в Румынию – и с первым же пароходом отправляется оттуда в Палестину.

Сначала он поселился в Иерусалиме, его друг – скульптор Авраам Мельников – пригласил его работать в своей мастерской над Дамасскими воротами. Но настоящей любовью Рубина стал Тель-Авив, где в итоге он и прожил до самого конца. Довольно быстро Рубин был признан одним из ведущих художников подмандатной Палестины. В 1924 году прошли его первые персональные выставки в Иерусалиме и в Герцлии, в 1926 году – персональная выставка в галерее Бернхейма в Париже, после успеха которой ее владелец предложил Рубину контракт на пять лет, но тот отказался.

«Это был не мой мир – я хотел быть художником только в Палестине, среди моего народа...».

В статье, посвященной выставке Рубина, французский художественный критик тех лет Луи Вексель писал: «С искусством Рубина родился новый стиль, не еврейский, но израильский». После успешной выставки 1925 году в Париже Рубин получил приглашение в Нью-Йорк, где в итоге провел год. В 1926 году состоялась его персональная выставка в частном доме. Вступление к каталогу написал еврейский поэт Хаим-Нахман Бялик, приехавший тогда в Палестину.

«Счастье Рубина заключалось в том, – писал Бялик, – что он прибыл в Эрец-Исраэль в тот период, когда его талант вступил в пору своего расцвета. С этой страной он был связан судьбой художника. Здесь он нашел себя, и здесь он счастливо созрел. Если есть художник, который по-настоящему врос корнями в Эрец-Исраэль, чей внутренний мир и неповторимая индивидуальность сформировались здесь, так это Рубин».

В 1929 году во время круиза по Средиземному морю, Рубин знакомится с семнадцатилетней девушкой Эстер Дэвис, премированной этой поездкой за победу на объявленном Сионистской организацией конкурсе на лучшее сочинение, и делает ей предложение. «Этот круиз был самым счастливым путешествием в моей жизни... – писал Рубин, - Я увидел очень юную девушку с большими глазами цвета моря...». В 1945 году в Нью-Йорке родился их сын Давид, в 1952 году там же появилась на свет их дочь Ариэла.

Когда в 1948-м возникло еврейское государство, художнику предложили отправиться послом на родину, в Румынию. За полтора года дипломатической службы он не написал ни одной картины, зато добился разрешения на репатриацию из страны для нескольких тысяч румынских евреев.

В 1966-1967 годах проходят крупные ретроспективные выставки художника в двух крупнейших художественных музеях Израиля – в Тель-Авиве и в Иерусалиме. В 1969 году он выполнил витражи на библейские темы для зала приемов в новой резиденции президента Израиля в Иерусалиме. В 1973 году Реувен Рубин был удостоен Государственной премии Израиля за достижения в области искусства.

Художник умер 13 октября 1974 года и похоронен на старом кладбище Трумпельдор в Тель-Авиве. Свой дом и сорок пять картин Рубин завещал Тель-Авиву. После смерти мужа его вдова Эстер переехала в квартиру на тринадцатом этаже многоэтажного дома.

«Мы передали дом во владение музея, – вспоминала вдова художника, – но осуществление проекта потребовало много времени». Музей на улице Бялика, 14 был открыт только в 1983 году.

«Искусство – выражение любви, – писал Реувен Рубин. – Пишу то, что люблю... Мою страну, мою семью, мой народ. Писать картины – значит петь. И каждый художник должен петь собственным голосом».

Улица Бялика, на которой находится Дом-Музей художника Реувена Рубина – «Бейт-Реувен» – была обновлена ​​в ходе подготовки к празднованию столетия со дня основания Тель-Авива. Кстати, Рубин и Бялик были очень близкими друзьями и ценителями творчества друг друга. Бялик говорил, что картины Реувена выражают сказочную красоту Израиля, картины Рубина висели в доме Бялика.

Тогда же были реставрированы Дом Бялика и Городской дом в здании старой мэрии – «Бейт ха-Ир», ставший музеем города Тель-Авива – Яффо. Эта небольшая тихая улица находится рядом с Алленби, всегда оживленной, однако на улице Бялика расположены и Дом поэта, и Дом-музей Рубина, и музыкальный Центр Фелиции Блюменталь, и галерея Баухауз, посвященная архитектуре и дизайну. Вполне закономерно, что этой небольшой улице в центре Тель-Авива посвящена книга, где собраны документальные свидетельства о событиях, на ней происходивших, и истории ее первых жителей. К таким свидетельствам несомненно можно отнести и картину «Пляж в Тель-Авиве» Реувена Рубина.

Рубин написал картину «Пляж в Тель-Авиве» в 1924 году, спустя год после того, как репатриировался в Израиль и поселился в Тель-Авиве. Это один из его первых пейзажей 1920-х годов, в котором есть детская завороженность открытием мира. Как и в других картинах Тель-Авива тех лет, Реувен очаровывается сам и очаровывает зрителей и морем, и голубым небом и золотыми песками, и приметами технологического прогресса того времени. К примеру, фонарный столб, поднимающийся ввысь – его остроконечная форма выделяется на фоне морского пейзажа как нечто инородное, но он же воплощает бурную деятельность молодого города тех дней, осуществления мечтаний и торжество технического прогресса. И узнаваемые образы на картинах Реувена тех лет – водопроводный кран, железнодорожные пути –  художественная дань техническому прогрессу.

Картина «Пляж в Тель-Авиве» долгие годы висела в квартире на третьем этаже дома по улице Бялика, 17, где жили Авраам и Хана Полани, близкие друзья Реувена и его жены Эстер. Авраам Полани владел цитрусовыми садами и предприятиями по производству упаковочных материалов в Реховоте. Авраам был хорошо образованным человеком и являл достойную пару Хане, которая являлась внучкой раввина Йехиэля Михаля Пинеса и дочерью Йосефа Михояса Софера, главы городского совета евреев Иерусалима. В 1929 году на одном из знаменитых тель-авивских пуримских балов Хана получила титул и корону «царицы Эстер» как «самая красивая еврейка Тель-Авива и поселений Иудеи и Самарии».

                    

              Хана Полани – царица Эстер, Тель-Авив, 1929 год
                                אוסף המוזיאון לתולדות תל אביב יפו

«Царица Эстер» – еврейский вариант современных конкурсов красоты – в те годы была пышной церемонией, которая проводилась под эгидой муниципалитета и на которой короновались самые красивые девушки еврейского ишува. Хана Полани стала первой обладательницей короны Эстер не-йемениткой, в то время как все ее предшественницы были представительницами йеменской общины. Однако возложенная на ее голову корона была сделана в лучших йеменских ювелирных традициях с влиянием европейского ориентализма художниками национальной академии «Бецалель». Филигранное плетение серебряных нитей, составляющих корону – произведение искусства, больше похожее на шлем воинов римского легиона с колокольней, на башне которой развевается изображение со звездой Давида. Рассматривая ее спустя десятилетия, можно еще раз убедиться в том, как тесно культурные и национальные традиции ассимилировались в нашей жизни.

В начале 1960-х Хане и Аврааму Полани было уже за семьдесят, но Авраам все еще активно занимался своим бизнесом. Реувен и Эстер нередко приглашали супругов Полани на обед в их доме на улице Бялика, 14. В светлой квартире Полани, буквально через дорогу, висело несколько картин Реувена. После их смерти, в начале девяностых, большую часть картин продали наследники. Сара Таль, жительница этой улицы в те годы, которая, кстати сказать, тоже в свое время была удостоена короны королевы красоты (в 1956-м), приобрела картину «Пляж в Тель-Авиве».

Сара Таль, урожденная Бинсток, жившая в доме номер 7 на улице Бялика, была красивой и жизнерадостной молодой женщиной. Когда в 1956 году ее избрали королевой красоты Израиля, она, как было принято в те времена, отправилась представлять «еврейскую молодежь» юной страны за рубежом. Сара вышла замуж за Уильяма Лиса в Америке, создала семью и стала настоящей светской львицей, активной участницей бурной культурной жизни Нью-Йорка. Сара Таль помогала молодым талантливым художникам, участвовала в различных художественных мероприятиях.

Юность Сары Таль, участие ее в движении «Ха-Шомер ха-Цаир», школьные годы – все осталось далеко за океаном, и лишь картина «Пляж в Тель-Авиве» была ностальгическим свидетельством о том прекрасном времени.

  Королева красоты Израиля 1956 года Сара Таль со своей вице-мисс

В Израиле Сара и Уильям Лис подружились с Эстер Рубин, и добрососедские отношения переросли в крепкую дружбу. Знаменитая к тому времени картина была одолжена у них для выставки «Визит на родину», открывшейся в юбилейный для страны год. В 2003-м она также украшала выставку в «Бейт-Реувен» в честь его открытия после масштабной реставрации. Через несколько лет Уильям (Билл) Лис в своем завещании даровал эту картину «Бейт-Реувен».

Фотографии предоставлены пресс-службой Дома-музея Рубина


  КОЛЛЕГИ  РЕКОМЕНДУЮТ
  КОЛЛЕКЦИОНЕРАМ
Элишева Несис.
«Стервозное танго»
ГЛАВНАЯ   О ПРОЕКТЕ   УСТАВ   ПРАВОВАЯ ИНФОРМАЦИЯ   РЕКЛАМА   СВЯЗАТЬСЯ С НАМИ  
® Culbyt.com
© L.G. Art Video 2013-2024
Все права защищены.
Любое использование материалов допускается только с письменного разрешения редакции.
programming by Robertson