home
Что посмотреть

«Паразиты» Пон Чжун Хо

Нечто столь же прекрасное, что и «Магазинные воришки», только с бо́льшим драйвом. Начинаешь совершенно иначе воспринимать философию бытия (не азиаты мы...) и улавливать запах бедности. «Паразиты» – первый южнокорейский фильм, удостоенный «Золотой пальмовой ветви» Каннского фестиваля. Снял шедевр Пон Чжун Хо, в привычном для себя мультижанре, а именно в жанре «пончжунхо». Как всегда, цепляет.

«Синонимы» Надава Лапида

По словам режиссера, почти всё, что происходит в фильме с Йоавом, в том или ином виде случилось с ним самим, когда он после армии приехал в Париж. У Йоава (чей тезка, библейский Йоав был главнокомандующим царя Давида, взявшим Иерусалим) – посттравма и иллюзии, замешанные на мифе о герое Гекторе, защитнике Трои. Видно, таковым он себя и воображает, когда устраивается работать охранником в израильское посольство и когда учит французский в OFII. Но ведь научиться говорить на языке великих философов еще не значит расстаться с собственной идентичностью и стать французом. Сначала надо взять другую крепость – самого себя.

«Frantz» Франсуа Озона

В этой картине сходятся черное и белое (хотя невзначай, того и гляди, вдруг проглянет цветное исподнее), витальное и мортальное, французское и немецкое. Персонажи переходят с одного языка на другой и обратно, зрят природу в цвете от избытка чувств, мерещат невесть откуда воскресших юношей, играющих на скрипке, и вообще чувствуют себя неуютно на этом черно-белом свете. Французы ненавидят немцев, а немцы французов, ибо действие происходит аккурат после Первой мировой. Разрушенный войной комфортный мир сместил систему тоник и доминант, и Франсуа Озон поочередно запускает в наши (д)уши распеваемую народным хором «Марсельезу» и исполняемую оркестром Парижской оперы «Шехерезаду» Римского-Корсакова. На территории мучительного диссонанса, сдобренного не находящим разрешения тристан-аккордом, и обретаются герои фильма. Оттого распутать немецко-французскую головоломку зрителю удается далеко не сразу. 

«Патерсон» Джима Джармуша

В этом фильме всё двоится: стихотворец Патерсон и городишко Патерсон, bus driver и Адам Драйвер, волоокая иранка Лаура и одноименная муза Петрарки, японец Ясудзиро Одзу и японец Масатоси Нагасэ, черно-белые интерьеры и черно-белые капкейки, близнецы и поэты. Да, здесь все немножко поэты, и в этом как раз нет ничего странного. Потому что Джармуш и сам поэт, и фильмы свои он складывает как стихи. Звуковые картины, настоянные на медитации, на многочисленных повторах, на вроде бы рутине, а в действительности – на нарочитой простоте мироздания. Ибо любой поэт, даже если он не поэт, может начать всё с чистого листа.

«Ужасных родителей» Жана Кокто

Необычный для нашего пейзажа режиссер Гади Ролл поставил в Беэр-Шевском театре спектакль о французах, которые говорят быстро, а живут смутно. Проблемы – вечные, старые, как мир: муж охладел к жене, давно и безвозвратно, а она не намерена делить сына с какой-то женщиной, и оттого кончает с собой. Жан Кокто, драматург, поэт, эстет, экспериментатор, был знаком с похожей ситуацией: мать его возлюбленного Жана Маре была столь же эгоистичной.
Сценограф Кинерет Киш нашла правильный и стильный образ спектакля – что-то среднее между офисом, складом, гостиницей, вокзалом; место нигде. Амир Криеф и Шири Голан, уникальный актерский дуэт, уже много раз создававший настроение причастности и глубины в разном материале, достойно отыгрывает смятенный трагифарс. Жан Кокто – в Беэр-Шеве.

Новые сказки для взрослых

Хоть и пичкали нас в детстве недетскими и отнюдь не невинными сказками Шарля Перро и братьев Гримм, знать не знали и ведать не ведали мы, кто все это сотворил. А началось все со «Сказки сказок» - пентамерона неаполитанского поэта, писателя, солдата и госчиновника Джамбаттисты Базиле. Именно в этом сборнике впервые появились прототипы будущих хрестоматийных сказочных героев, и именно по этим сюжетам-самородкам снял свои «Страшные сказки» итальянский режиссер Маттео Гарроне. Правда, под сюжетной подкладкой ощутимо просматриваются Юнг с Грофом и Фрезером, зато цепляет. Из актеров, коих Гарроне удалось подбить на эту авантюру, отметим Сальму Хайек в роли бездетной королевы и Венсана Касселя в роли короля, влюбившегося в голос старушки-затворницы. Из страннейших типов, чьи портреты украсили бы любую галерею гротеска, - короля-самодура (Тоби Джонс), который вырастил блоху до размеров кабана под кроватью в собственной спальне. Отметим также невероятно красивые с пластической точки зрения кадры: оператором выступил поляк Питер Сушицки, явно черпавший вдохновение в иллюстрациях старинных сказок Эдмунда Дюлака и Гюстава Доре.
Что послушать

Kutiman Mix the City

Kutiman Mix the City – обалденный интерактивный проект, выросший из звуков города-без-перерыва. Основан он на понимании того, что у каждого города есть свой собственный звук. Израильский музыкант планетарного масштаба Офир Кутель, выступающий под псевдонимом Kutiman, король ютьюбовой толпы, предоставляет всем шанс создать собственный ремикс из звуков Тель-Авива – на вашей собственной клавиатуре. Смикшировать вибрации города-без-перерыва на интерактивной видеоплатформе можно простым нажатием пальца (главное, конечно, попасть в такт). Приступайте.

Видеоархив событий конкурса Рубинштейна

Все события XIV Международного конкурса пианистов имени Артура Рубинштейна - в нашем видеоархиве! Запись выступлений участников в реситалях, запись выступлений финалистов с камерными составами и с двумя оркестрами - здесь.

Альбом песен Ханоха Левина

Люди на редкость талантливые и среди коллег по шоу-бизнесу явно выделяющиеся - Шломи Шабан и Каролина - объединились в тандем. И записали альбом песен на стихи Ханоха Левина «На побегушках у жизни». Любопытно, что язвительные левиновские тексты вдруг зазвучали нежно и трогательно. Грустинка с прищуром, впрочем, сохранилась.
Что почитать

«Год, прожитый по‑библейски» Эя Джея Джейкобса

...где автор на один год изменил свою жизнь: прожил его согласно всем законам Книги книг.

«Подозрительные пассажиры твоих ночных поездов» Ёко Тавада

Жизнь – это долгое путешествие в вагоне на нижней полке.

Скрюченному человеку трудно держать равновесие. Но это тебя уже не беспокоит. Нельзя сказать, что тебе не нравится застывать в какой-нибудь позе. Но то, что происходит потом… Вот Кузнец выковал твою позу. Теперь ты должна сохранять равновесие в этом неустойчивом положении, а он всматривается в тебя, словно посетитель музея в греческую скульптуру. Потом он начинает исправлять положение твоих ног. Это похоже на внезапный пинок. Он пристает со своими замечаниями, а твое тело уже привыкло к своему прежнему положению. Есть такие части тела, которые вскипают от возмущения, если к ним грубо прикоснуться.

«Комедию д'искусства» Кристофера Мура

На сей раз муза-матерщинница Кристофера Мура подсела на импрессионистскую тему. В июле 1890 года Винсент Ван Гог отправился в кукурузное поле и выстрелил себе в сердце. Вот тебе и joie de vivre. А все потому, что незадолго до этого стал до жути бояться одного из оттенков синего. Дабы установить причины сказанного, пекарь-художник Люсьен Леззард и бонвиван Тулуз-Лотрек совершают одиссею по богемному миру Парижа на излете XIX столетия.
В романе «Sacré Bleu. Комедия д'искусства» привычное шутовство автора вкупе с псевдодокументальностью изящно растворяется в Священной Сини, подгоняемое собственным муровским напутствием: «Я знаю, что вы сейчас думаете: «Ну, спасибо тебе огромное, Крис, теперь ты всем испортил еще и живопись».

«Пфитц» Эндрю Крами

Шотландец Эндрю Крами начертал на бумаге план столицы воображариума, величайшего града просвещения, лихо доказав, что написанное существует даже при отсутствии реального автора. Ибо «язык есть изощреннейшая из иллюзий, разговор - самая обманчивая форма поведения… а сами мы - измышления, мимолетная мысль в некоем мозгу, жест, вряд ли достойный толкования». Получилась сюрреалистическая притча-лабиринт о несуществующих городах - точнее, существующих лишь на бумаге; об их несуществующих жителях с несуществующими мыслями; о несуществующем безумном писателе с псевдобиографией и его существующих романах; о несуществующих графах, слугах и видимости общения; о великом князе, всё это придумавшем (его, естественно, тоже не существует). Рекомендуется любителям медитативного погружения в небыть.

«Тинтина и тайну литературы» Тома Маккарти

Что такое литературный вымысел и как функционирует сегодня искусство, окруженное прочной медийной сетью? Сей непростой предмет исследует эссе британского писателя-интеллектуала о неунывающем репортере с хохолком. Появился он, если помните, аж в 1929-м - стараниями бельгийского художника Эрже. Неповторимый флёр достоверности вокруг вымысла сделал цикл комиксов «Приключения Тинтина» культовым, а его герой получил прописку в новейшей истории. Так, значит, это литература? Вроде бы да, но ничего нельзя знать доподлинно.

«Неполную, но окончательную историю...» Стивена Фрая

«Неполная, но окончательная история классической музыки» записного британского комика - чтиво, побуждающее мгновенно испустить ноту: совершенную или несовершенную, голосом или на клавишах/струнах - не суть. А затем удариться в запой - книжный запой, вестимо, и испить эту чашу до дна. Перейти вместе с автором от нотного стана к женскому, познать, отчего «Мрачный Соломон сиротливо растит флоксы», а правая рука Рахманинова напоминает динозавра, и прочая. Всё это крайне занятно, так что... почему бы и нет?
Что попробовать

Тайские роти

Истинно райское лакомство - тайские блинчики из слоеного теста с начинкой из банана. Обжаривается блинчик с обеих сторон до золотистости и помещается в теплые кокосовые сливки или в заварной крем (можно использовать крем из сгущенного молока). Подается с пылу, с жару, украшенный сверху ледяным кокосовым сорбе - да подается не абы где, а в сиамском ресторане «Тигровая лилия» (Tiger Lilly) в тель-авивской Сароне.

Шомлойскую галушку

Легендарная шомлойская галушка (somlói galuska) - винтажный ромовый десерт, придуманный, по легенде, простым официантом. Отведать ее можно практически в любом ресторане Будапешта - если повезет. Вопреки обманчиво простому названию, сей кондитерский изыск являет собой нечто крайне сложносочиненное: бисквит темный, бисквит светлый, сливки взбитые, цедра лимонная, цедра апельсиновая, крем заварной (патисьер с ванилью, ммм), шоколад, ягоды, орехи, ром... Что ни слой - то скрытый смысл. Прощай, талия.

Бисквитную пасту Lotus с карамелью

Классическое бельгийское лакомство из невероятного печенья - эталона всех печений в мире. Деликатес со вкусом карамели нужно есть медленно, миниатюрной ложечкой - ибо паста так и тает во рту. Остановиться попросту невозможно. Невзирая на калории.

Шоколад с васаби

Изысканный тандем - горький шоколад и зеленая японская приправа - кому-то может показаться сочетанием несочетаемого. Однако распробовавшие это лакомство считают иначе. Вердикт: правильный десерт для тех, кто любит погорячее. А также для тех, кто недавно перечитывал книгу Джоанн Харрис и пересматривал фильм Жерара Кравчика.

Торт «Саркози»

Как и Париж, десерт имени французского экс-президента явно стоит мессы. Оттого и подают его в ресторане Messa на богемной тель-авивской улице ха-Арбаа. Горько-шоколадное безумие (шоколад, заметим, нескольких сортов - и все отменные) заставляет поверить в то, что Саркози вернется. Не иначе.

Израильская филармония анимировала «Картинки» Мусоргского

20.10.2024Лина Гончарская

Более всего меня пугал – в свете печальных седьмоктябрьских событий – «Балет невылупившихся птенцов».
Но всё оказалось очень даже весело: на экране за спинами оркестрантов ИФО резвились задорные яичные скорлупки на ножках, которые потом превратились в четыре воздушные буквы-шарика, составили надпись LIFE и улетели на небо.
И особенно радужно: завершилось всё пусть всегда будет солнцем.

У каждого свое nigredo и свое albedo, но сегодня речь пойдет о rubedo – о том, как «Картинки с выставки» Мусоргского стали филармоническим видеоартом и произвели великое делание, opus magnum.
Сегодня вечером Израильская филармония открыла, наконец, отложенный сезон. С Лахавом Шани за пультом – худрук ИФО в который раз исключительно тонко выстроил программу, дав понять, что «Молитва» Цви Авни – 98-летний композитор присутствовал на исполнении своего опуса, сидел в первом ряду, целовал Лахаву руки, а потом достойно прошествовал, ни на кого не опираясь, в фойе, говоря идущему рядом то ли сыну, то ли внуку: «Жизнь без музыки была бы ошибкой» (это я случайно подслушала, каюсь) – как раз-таки должна предварять мусоргские «Картинки с выставки». Потому что звучит очень по-русски и напоминает «Рассвет на Москве-реке».

Но нас интересуют исключительно «Картинки с выставки» (в оркестровке Равеля, разумеется), которые на сей раз вывели окончательно и бесповоротно из времени их создания – за край, за обратный предел; из Гартмана вывели тоже, ибо иллюстрировала «Картинки» девятка современных художников. Порой казалось, что музыку застигли врасплох – ибо если Мусоргский позволил звукам описывать визуальные образы, то теперь процесс был обращен вспять: звукам было позволено распоряжаться возникновением картин. И как-то так случилось, что уже-не-музыка и еще-не-музыка друг в друга, так сказать, взаимопроникли – настолько, что отныне мне трудно представить, как вообще можно слушать «Картинки» без видеоарта.

                                   Photo by Marina Fainstein

Если официально, то Израильский филармонический оркестр и Фонд искусств Нассимы Ландау задумали этот проект в память о событиях 7 октября. Каждый художник выбрал для себя одну из частей сюиты и препарировал ее визуально. Ни один из них уж точно не гонялся за тенью Гартмана, которого тут и не было вовсе, а были сплошь неостывшие формы.

Мусоргский, урожденный аристократ из Рюриковичей, впавший в простоту-ересь по зову сердца, по обыкновению смешивает в музыкальном языке французский с нижегородским. Дурачится и капризничает, шуткует и стилизует, гениальничает и юродствует – ах, как почувствовал мусоргские нарочитые странности Лахав Шани, и что вытворял оркестр (и не только наши фантастические скрипки – тут и на виолончели можно было положиться, а духовые так и вовсе превзошли сами себя: Ган Лев на альт-саксофоне многому, ранее скрытому, позволил обнаружиться). Что же до видеоряда, то под его визуальным присмотром музыкальная ткань была приведена в иное состояние – до неузнаваемости.

Мы-то знаем, что «Картинки с выставки» изрядно выцвели в ходе многократного повторения, хотя палитра их изначально была диковатой и странной, и прелюбопытной. Теперь же Лахав Шани доказал, что «Картинки» могут звучать так, будто краски на полотне еще не высохли, равно как и чернила на нотной бумаге.

В ​​«Гноме» американский художник еврейского происхождения Зив Зиглер представил взгляд иностранца на трагедию 7 октября. Под его кистью гном превращается в растущую грозную башню. Эмоции, которые вы испытываете, за этим наблюдая – внезапность и страх. Параллель с Вавилонской башней – дезинформация, распространяемая в мире вокруг событий 7 октября и нежелание участвовать в осмысленном диалоге. А еще техника Зиглера – непрерывное разрушение и восстановление – используется здесь как метафора Государства Израиль.

На диптихе Ори Гершта «Старый замок: настоящее время неизвестно» изображен цветок типа ириса Гильбоа – он нежен и фиолетов, и меняет размеры и очертания, и исчезает в дыму, и разлетается стеклянными осколками. Гершт заморозил цветок в жидком азоте, а затем снимал его на цифровые и аналоговые камеры. В результате получилось нечто неуловимое, что человеческий глаз не способен воспринять. По словам Гершта, этот цветок напоминает ему архитектурное строение, а меланхоличный тон «Старого замка» вполне контекстуализируется через хрупкую структуру цветка.

«Тюильрийский сад. Ссору детей после игры» Михаэла Мор, недавняя выпускница «Бецалеля», увидела как живую картину в оттенках зеленого, состоящую из множества абстрактных форм. Их движение ассоциируется с суетой, которая возникает во время детских игр, и обращает внимание на формы, тела и фигуры, включенные в видеокомпозицию. Для Михаэлы, потерявшей 7 октября сестру Ширель, эта работа подчеркивает мимолетные моменты счастья, которые омрачает жестокость войны.

Солдат Лави Лифшиц всегда мечтал стать фотографом, и во время службы в «Гивати» повсюду брал с собой фотоаппарат. Красоту он искал в самых неожиданных местах, ​​а образ солдата в его работах вышел далеко за рамки стереотипа непобедимого героя. Лави стал первой жертвой наземного маневра в Газе – ни он, ни его камера не вернулись из боя.
Родители Лави, Ницан и Шломит, передали филармонии фотографию, которую он сделал 20 июля 2023 года, находясь в плену в Самарии. На фотографии изображена группа солдат, поднимающихся ночью на вершину горы, поддерживая и подталкивая друг друга; их силуэты сливаются с окружающей природой. Физическое и душевное смятение вместе с оттенками зеленого, желтого и коричневого создают загадочную и мрачную атмосферу, отражающую тяжесть и меланхолию мусоргского «Быдла». Медленное движение телеги, запряженной волами, соответствует медленному маршу солдат, тогда как одиночество возницы сменяется воинским братством.

Joel Mesler, Untitled (Life), 2024. Pigment on linen fabric. Photo: Jess Deline. Photography courtesy of the artist and Nassima Landau

В видеоработе уроженца Лос-Анджелеса Джоэла Меслера по мотивам «Балета невылупившихся птенцов», как уже упоминалось, явственно читается слово «Жизнь». Три танцующих яичных скорлупы отсылают к оригиналу – эскизам Гартмана к костюмам для балета «Трильби». Меслер подчеркивает, что для него акт «вылупления» – это призыв к возрождению, возможность переосмыслить самооценку еврейского народа в Израиле и в мире. К тому же, по словам Меслера, он опирается как на древнюю, так и на современную еврейскую историю, чтобы исследовать глубокие различия между ««Лехаим» и «Life». «Реакция американских евреев на слово «Лехаим» сильно отличается от реакции светского израильтянина, что привело меня к размышлениям о растущем разрыве между еврейскими общинами в Израиле и диаспоре. Эта работа посвящена преемственности – продолжению жизни, еврейской идентичности и духа, который отказывается угаснуть».

Диптих Гидеона Рубина представляет собой положительную и отрицательную трактовку одного и того же образа – женской фигуры, вид сзади, волосы рыжие; речь об адаптации музыкального диалога «Двух евреев, богатого и бедного», или, если угодно, «Самуэля Гольденберга и Шмуйле». Но если музыка подчеркивает различия и конфликт между двумя персонажами, то работа Рубина сосредоточена на общем, на том, что их объединяет – посредством идентичных композиций и контрастных цветов. Разве что свет меняется, да так, что склоненная рыжеволосая голова девушки вдруг превращается в задравшего голову еврея в кипе. Уязвимость, проявляющаяся в этих фигурах со склоненными головами, символизирует невообразимое (даже не знаю, как еще сказать) насилие, которое пережили девушки и юноши 7 октября. Отсутствие конкретных черт лица оставляет место для интерпретации.

                                       Photo by Marina Fainstein

Суета и оживленная атмосфера рынка в Лиможе служит фоном интуитивного цветового решения Танта (Broken Fingaz), составляющего композицию «Черный дух». В процессе активного прослушивания музыки Тант сознательно решил отклониться от всего оптимистичного и забавного и интерпретировать музыку Limoges. Le marché. La grande nouvelle как отражение хаоса, напряженности и неопределенности, которые пронизывают жизнь израильтян после 7 октября.

Для «Катакомб» Михаль Ровнер создала панораму засушливого пейзажа, оттенки которого напоминают северо-западный Негев. За исключением цветов траура, пейзаж почти лишен какой-либо характеристики и словно простирается за пределы экрана, сквозь неизведанное время и пространство. То и дело появляются фигуры, которые вызывают ассоциации с изгнанием. Ребенок, женщина с чемоданом, группа фигур, исчезающих в толще земли, а также шеренга людей, бредущих куда-то под безжизненные унисоны в две октавы – и контраст между интенсивностью и тишиной, тьмой и светом (если помните, Мусоргский написал на полях рукописи по поводу «Катакомб»: «творческий дух умершего Гартмана ведет меня к черепам, взывает к ним, и они начинают тихо светиться»).

В своей безымянной работе художник Эшхар Ханох Клингбейл из кибуца Нир Оз превращает мистическую хижину Бабы Яги в пространство, где можно поразмышлять над идеями и мотивами кибуцного движения. Клингбейл ссылается на идеологию, на коленях которой он воспитывался, через флору и фауну места своего рождения: курьи ножки оборачиваются цаплями, а лес – листьями олив. Карандашные рисунки наклеены поверх деревянной конструкции, состоящей из трех панелей, напоминающей алтарь. Клингбейл применяет карандаши разной твердости, обязывая зрителя искать скрытые внутри произведения фигуры. Загадочная природа триптиха, контрастирующая с театральностью «Избушки на курьих ножках», наводит на мысль о невообразимых ужасах теракта 7 октября, но явно их не показывает.

   

Michal Rovner, Echoes, 2024. Video on LCD screen (detail). Courtesy of the artist and Nassima Landau

«Богатырские ворота» предвещают марш победителей – но как же картина народного торжества «В стольном городе во Киеве» далека от нашей действительности, и нашей, и украинской; победа, которой мы желаем сейчас, – это не победа великих жестов, а возвращение к самым простым вещам, к нашей повседневной жизни.

Но есть, есть повод для оптимизма: в финале концерта темный экран вдруг освещается, и на нем восходит солнце.


  КОЛЛЕГИ  РЕКОМЕНДУЮТ
  КОЛЛЕКЦИОНЕРАМ
Элишева Несис.
«Стервозное танго»
ГЛАВНАЯ   О ПРОЕКТЕ   УСТАВ   ПРАВОВАЯ ИНФОРМАЦИЯ   РЕКЛАМА   СВЯЗАТЬСЯ С НАМИ  
® Culbyt.com
© L.G. Art Video 2013-2024
Все права защищены.
Любое использование материалов допускается только с письменного разрешения редакции.
programming by Robertson