Лондон – это Лондон

Культура, по определению М. К. Мамардашвили, «есть умение обходиться со множественным и разнообразным». Лондон в высшей степени таким умением обладает. Его визуальная фактура сложна, многослойна, динамична и драматична. Очевидно, что все это является результатом определенного типа сознания, присущего его жителям. Для меня это школа глубоко эстетического в основе своей мировоззрения, наиболее адекватно соответствующего сегодняшнему дню.

Итак, я снова побывала в Лондоне.

На сей раз моим лондонским гидом стала Лариса Итина. И вот о чем мы с ней беседовали по вечерам.

ГБ: Лариса, ты живешь в Лондоне чуть больше трех лет, и за это сравнительно короткое время уже сумела организовать два активно действующих клуба – литературный и кино, привлечь в него не только русских, но и англичан. Как тебе это удалось?

ЛИ: Ну, я думаю, потому, что это – Лондон. Тут дело во многом в самом городе. Мне кажется, Лондон – это такое место, где многие начинания, которые поначалу кажутся безумными, почему-то оказываются возможными, а то, что кажется вполне реальным, зачастую очень трудно осуществить. Например, здесь трудно починить кран или дверь, найти нормального зубного врача – но легко повстречать какого-нибудь китайца, пишущего стихи на санскрите и обучающего говорящего попугая их читать. Здесь ты легко найдешь 30-40 единомышленников для осуществления любого, самого странного некоммерческого проекта, но вот превратить его в коммерческий достаточно трудно.

                     Лариса Итина у дверей Pushkin House

ГБ: Раскажи, как сложилась мозаика твоего клуба: современная русская поэзия в лице Веры Павловой, Дмитрия Воденникова, Марии Галиной, Аркадия Штыпеля, Дмитрия Кузьмина, Татьяны Щербины, Дмитрия Веденяпина – и исторический особняк композитора Клементи, знаменитая Сандc Филмс Студия, Пушкин-хаус, клуб «Открытая Россия».

ЛИ: Наш клуб называется «Арка». Вернее, он называется ARCC, Anglo-Russian Сulture Сlub. Но я так для себя перевожу название на русский язык. Арка как крепкое соединение, как мост, но и как ворота куда-то еще, туда, где все соединяется со всем. Арка как открытость. Пустота, держащая на себе и скрепляющая тяжелые стены. Ну вот, так и получился наш клуб «Арка». С литературной, музыкальной и кинопрограммой. С актерами, учеными, писателями, поэтами, музыкантами, художниками, но и математиками, и физиками, и финансистами в качестве соустроителей. Большинство интересных русских поэтов попали ко мне «по знакомству». Кто-то из них – друзья моей юности, кто-то – друзья старых и новых друзей. Многие приезжают по приглашению Фонда русской поэзии Валентины Полухиной – друга Бродского и исследовательницы его творчества.

            В гостях у Валентины Полухиной в ее уникальном
                                   доме-музее Бродского

ГБ: Особое внимание следует, пожалуй, уделить дому, где находится «Арка».

ЛИ: Дом Клементи – замечательное место, в которое привела меня подруга. Это на самом деле дом XVIII века, один из домов того самого Муцио Клементи, «отца фортепианной музыки», сонатины которого многие из нас играли (без особого удовольствия) в 4-м классе музыкалки. Там стоят старинные музыкальные клавесины, которые делала фирма Клементи, козетки, ширмы с аппликациями XVIII века, скульптуры нынешней хозяйки дома, книги ее мужа, известного английского писателя и издателя, члена совета Королевского Литературного Общества Тома Стеси. Он и наш добрый друг – приходит иногда на наши вечера в собственную гостиную и разжигает для нас камин. Получается интересный контраст: публика сидит в английских креслах «из дворца», на старинных козетках и слушает молодых российских поэтов, которые иногда тако-о-ое загнут…

           Вечер Дмитрия Кузьмина в гостиной дома Клементи

                                 Интерьеры дома Клементи

ГБ: Я получила сильное впечатление от посещения Sands Films Studio – это просто потрясающее место в Лондоне! Как случилось, что ты стала с ними сотрудничать?

ЛИ: Сначала я попала в их киноклуб в большом старинном особняке, который находится прямо в моей деревне «Ротерхайт» (исторически Лондон – это конгломерат деревень). Sands Films Studio – действительно волшебное место, в старинном, XVIII века доме. Это действующая небольшая студия, основанная в начале 70-х двумя энтузиастами: Ричардом Гудвином и Кристиной Этзард. В студии есть мастерские исторических костюмов, где, в частности, сшили костюмы к «Молодой Виктории», «Отверженным», «Мистеру Тёрнеру», мастерские декораций, звукомонтажа. Они гордятся фильмом «Крошка Доррит», который полностью спланирован и сделан у них на студии. Сердце студии – по-прежнему Ричард, Кристина и Оливье Стокмэн. Как я сказала, у них при студии существует свой клуб любителей кино. А нас, демонстрирующих русские и советские фильмы (с введениями и жаркими дискуссиями после просмотров), они пригласили в качестве «дочернего» клуба. Там будут проходить и наши многоязычные театрализованные чтения, которые до сих пор были в «Пушкин-хаузе».

ГБ: Мне очень понравилось, что киноклуб заседает в удивительном зале, который уставлен разнообразными старинными диванчиками, являющимися «сидячими местами» для зрителей, – ни одного повторяющегося! Экскурсию по Студии нам устроил Ньюи – колоритный джентельмен, помощник Кристины. Огромная библиотека старинных эстампов, на которых изображены люди в костюмах своего времени, огромное собрание бальных платьев, расшитых теми же узорами, что на гравюрах и картинах, шляпные, столярные, макетные мастерские, залы со сценами и балконами в старинном стиле, афиши, целые лондонские улицы в уменьшенном масштабе для съемок, когда в кадре надо создать эффект перспективы, уютное домашнее кафе при входе – всего увиденного не перечислишь. Каждый раз, спрашивая Ньюи, кто все это сделал, получаем один и тот же ответ: Кристина. Это все Кристина. Кристина Этзард улыбается и не очень хочет фотографироваться. Рассказывает о себе. Она француженка. Училась у старшего сына Мстислава Добужинского – Ростислава – в Париже. Он был замечательным художником и дизайнером, основал в Париже собственную мастерскую театральных декораций. Работал для театров Гранд-Опера, Опера-Комик, Комеди-Франсез, Ковент-Гарден, оперных театров Амстердама и Стокгольма, Русского балета Монте-Карло… Кристина называет его «Додоне». Эту Студию организовали они с мужем, и с тех пор так много сделано.

                  Интерьеры и мастерские Sands Films Studio

           Кристина Этзард (слева) и Лариса Итина (справа)

      Зрительный зал, в котором проходят заседания киноклуба

ГБ: Меня приятно удивило, что на твои вечера приходят не только те люди, чей родной язык – русский, но и коренные англичане. Как тебе удается привлечь столь разнообразную публику на литературные встречи, интерес к которым так зависит от языка и заложенных в языке культурных кодов? У нас в Израиле это проблема: ивритоязычные израильтяне и русскоязычные израильтяне, как правило, разделены в культурном отношении.

ЛИ: Собственно, для этого я, в основном, все и затеяла. Полтора года назад я открыла у себя дома клуб с русскими и английскими членами, нас было человек десять, половина на половину. Именно культурные коды друг друга мы и собрались узнать и понять. Для меня это было (и есть) очень важно. Полжизни своей я провела в России, полжизни – в Германии, теперь вот начала новую в Англии: я думаю, судьба из меня хочет сделать «гражданку мира». Нас таких много. И я думаю, сейчас приходит наше время. Национальные государства в классической своей форме постепенно отмирают. Что вовсе не значит, что отмирают культуры. Hу, а технически – здешние русскоязычные люди, как правило, знают английский, так что мы стараемся устраивать вечера на английском, а если выступающий не знает английского – у нас есть замечательные переводчики.

Как я сказала, клуб открылся полтора года назад у меня дома. А дом мой находится в Докланде, в месте, которое называется «Русский док». Сюда и правда некогда приходили корабли с товарами из России.

ГБ: Твой дом – это волшебная пристань в прямом и переносном смысле. В прямом – потому что он действительно стоит на воде. Его «палуба» на деревянных столбах уходит в воду. Утром я вышла полюбоваться озером, и ко мне навстречу между кувшинками заскользили  белоснежные лебеди и какие-то необычайно раскрашенные утки с выводками утят. Похоже на сон! И это – в самом центре Лондона.  

Но вернемся к твоему клубу.

ЛИ: Мы открылись в день рождения Пушкина – замечательный и самый сейчас известный переводчик его творчества Энтони Вуд читал у нас свой новый перевод «Медного всадника». А познакомились мы с ним за неделю до этого просто по телефону – и это тоже очень лондонская история, как и, например, другая крайность – джентльменские клубы, в которые и попасть-то поразительно трудно (мне, правда, удалось разок), а уж подружиться с кем-то из их членов практически невозможно. Так вот, эта домашняя обстановка сохранилась у нас и сейчас. Ядро клуба – члены семьи и хорошие друзья. Многие выступающие останавливаются и живут у нас в доме. Вера Павлова останавливалась, например. Мы ночи напролет говорили о жизни и поэзии.

ГБ: Неужели ты одна поднимаешь такую большую работу? Есть ли у тебя спонсоры, помощники?

ЛИ: Есть, но хотелось бы больше, особенно спонсоров. Один из спонсоров – мой муж Михаил Соловейчик, другой – добрый друг дома. У меня прекрасная переводчица, доктор Людмила Разумова – девушка, выросшая в Екатеринбурге и защитившая кандидатскую в Нью-Йорке. Графический дизайн приглашений и афиш нам делает мой сын Юра. Он отличный график, хотя столь близкие семейные отношения иногда приводят к резким дискуссиям. Соустроительница большинства наших вечеров, душа киноклуба – легенда ВВС, журналистка Наташа Рубинштейн. Про Валентину Полухину я уже рассказала. Но, конечно, я мечтаю и о волонтерах для организации вечеров, и о журналистах, которые их будут освещать. А еще у меня в клубе – прекрасная английская актриса Кристин Милворд и ее друзья-актеры, с которыми мы вместе читали по-русски и в английском переводе цветаевского «Крысолова», и многое, многое другое. Еще – поэт и издатель Питер Бреннан. Да масса интересных и прекрасных людей!

ГБ: Каждый мой приезд в Лондон – это прекрасные встречи, особенно с искусством. Вчера, наконец, посетила галерею Стива Лазаридеса, о чем мечтала еще в Иерусалиме. Лазаридес – легендарный куратор и арт-дилер, заставивший общество пересмотреть свое негативное отношение к стрит-арту, введший его в контекст современного искусства и умеющий продавать его за баснословные деньги. Куратор, создавший бренд под названием «Бэнкси». Его галерея не похожа на выхолощенные «стерильные» белые пространства, в которых, по большей части, обитает современное искусство. Она как-то легко вписывает достаточно смелое и провокативное искусство в контекст традиционного Лондона. Бэнкси нужен живой слон для росписи? Пожалуйста! Сотня живых крыс для инсталляции? Нет проблем. Полное доверие к художнику. Легкость, азартность, непредсказуемость, с одной стороны, – и основательность, точный расчет, высокий уровень организационных способностей, умение вызывать доверие к себе – с другой. Такие люди меняют парадигму.

Делюсь своими фотовпечатлениями от его галереи:

ГБ: А для тебя – что такое вообще Лондон? Ты его любишь? Чувствуешь себя здесь дома?

ЛИ: Нет, дома не чувствую. И нет, не люблю. Этот город вызывает у меня колоссальный интерес, иногда восхищение, иногда – сильнейшее раздражение. Стоицизм его жителей – почти всегда огромное уважение, и только изредка – досаду. Это тяжелый для ежедневной жизни и не слишком уютный город: высокие цены на жилье, плохая медицина, трудности с работой, вообще, дурная структура занятости. Тут мало надежного: лондонцы довольно мобильны, прыгают с одного рабочего места на другое, из одного проекта в другой, очень многие не только на нескольких работах работают, но и в нескольких разных областях деятельности одновременно. «Проект» здесь вообще самое частое слово, наверное. Но здесь можно встретить интереснейших людей со всего мира, и, если повезет, поучаствовать в интереснейших проектах. Здесь трудно расслабиться, но можно многому научиться.

К сожалению, жители, особенно молодые, ужасно застрессованы, поэтому из города все сильнее выветривается дух солидарности, взаимопомощи, уюта. И все сильнее зазор между богатыми и остальными. Лондон-таки – город контрастов, как нас в школе учили. Зато, какие театры, музеи, галереи! И какие люди!

ГБ: Еврейские мудрецы по всякому поводу задаются традиционным вопросом: что мы из этого учим? Вот и я, проанализировав свои лондонские впечатления, пытаюсь сформулировать свой ответ. Итак, для меня Лондон – это неоценимый опыт незашоренного свободного и пластичного эстетического мышления в сочетании с практической эффективностью и высоким профессионализмом. Хотела бы я владеть всеми этими качествами!