«Паразиты» Пон Чжун Хо
Нечто столь же прекрасное, что и «Магазинные воришки», только с бо́льшим драйвом. Начинаешь совершенно иначе воспринимать философию бытия (не азиаты мы...) и улавливать запах бедности.
«Паразиты» – первый южнокорейский фильм, удостоенный «Золотой пальмовой ветви» Каннского фестиваля. Снял шедевр Пон Чжун Хо, в привычном для себя мультижанре, а именно в жанре «пончжунхо». Как всегда, цепляет.
«Синонимы» Надава Лапида
По словам режиссера, почти всё, что происходит в фильме с Йоавом, в том или ином виде случилось с ним самим, когда он после армии приехал в Париж. У Йоава (чей тезка, библейский Йоав был главнокомандующим царя Давида, взявшим Иерусалим) – посттравма и иллюзии, замешанные на мифе о герое Гекторе, защитнике Трои. Видно, таковым он себя и воображает, когда устраивается работать охранником в израильское посольство и когда учит французский в OFII. Но ведь научиться говорить на языке великих философов еще не значит расстаться с собственной идентичностью и стать французом. Сначала надо взять другую крепость – самого себя.
«Frantz» Франсуа Озона
В этой картине сходятся черное и белое (хотя невзначай, того и гляди, вдруг проглянет цветное исподнее), витальное и мортальное, французское и немецкое. Персонажи переходят с одного языка на другой и обратно, зрят природу в цвете от избытка чувств, мерещат невесть откуда воскресших юношей, играющих на скрипке, и вообще чувствуют себя неуютно на этом черно-белом свете. Французы ненавидят немцев, а немцы французов, ибо действие происходит аккурат после Первой мировой. Разрушенный войной комфортный мир сместил систему тоник и доминант, и Франсуа Озон поочередно запускает в наши (д)уши распеваемую народным хором «Марсельезу» и исполняемую оркестром Парижской оперы «Шехерезаду» Римского-Корсакова. На территории мучительного диссонанса, сдобренного не находящим разрешения тристан-аккордом, и обретаются герои фильма. Оттого распутать немецко-французскую головоломку зрителю удается далеко не сразу.
«Патерсон» Джима Джармуша
В этом фильме всё двоится: стихотворец Патерсон и городишко Патерсон, bus driver и Адам Драйвер, волоокая иранка Лаура и одноименная муза Петрарки, японец Ясудзиро Одзу и японец Масатоси Нагасэ, черно-белые интерьеры и черно-белые капкейки, близнецы и поэты. Да, здесь все немножко поэты, и в этом как раз нет ничего странного. Потому что Джармуш и сам поэт, и фильмы свои он складывает как стихи. Звуковые картины, настоянные на медитации, на многочисленных повторах, на вроде бы рутине, а в действительности – на нарочитой простоте мироздания. Ибо любой поэт, даже если он не поэт, может начать всё с чистого листа.
«Ужасных родителей» Жана Кокто
Необычный для нашего пейзажа режиссер Гади Ролл поставил в Беэр-Шевском театре спектакль о французах, которые говорят быстро, а живут смутно. Проблемы – вечные, старые, как мир: муж охладел к жене, давно и безвозвратно, а она не намерена делить сына с какой-то женщиной, и оттого кончает с собой. Жан Кокто, драматург, поэт, эстет, экспериментатор, был знаком с похожей ситуацией: мать его возлюбленного Жана Маре была столь же эгоистичной.
Сценограф Кинерет Киш нашла правильный и стильный образ спектакля – что-то среднее между офисом, складом, гостиницей, вокзалом; место нигде. Амир Криеф и Шири Голан, уникальный актерский дуэт, уже много раз создававший настроение причастности и глубины в разном материале, достойно отыгрывает смятенный трагифарс. Жан Кокто – в Беэр-Шеве.
Новые сказки для взрослых
Хоть и пичкали нас в детстве недетскими и отнюдь не невинными сказками Шарля Перро и братьев Гримм, знать не знали и ведать не ведали мы, кто все это сотворил. А началось все со «Сказки сказок» - пентамерона неаполитанского поэта, писателя, солдата и госчиновника Джамбаттисты Базиле. Именно в этом сборнике впервые появились прототипы будущих хрестоматийных сказочных героев, и именно по этим сюжетам-самородкам снял свои «Страшные сказки» итальянский режиссер Маттео Гарроне. Правда, под сюжетной подкладкой ощутимо просматриваются Юнг с Грофом и Фрезером, зато цепляет. Из актеров, коих Гарроне удалось подбить на эту авантюру, отметим Сальму Хайек в роли бездетной королевы и Венсана Касселя в роли короля, влюбившегося в голос старушки-затворницы. Из страннейших типов, чьи портреты украсили бы любую галерею гротеска, - короля-самодура (Тоби Джонс), который вырастил блоху до размеров кабана под кроватью в собственной спальне. Отметим также невероятно красивые с пластической точки зрения кадры: оператором выступил поляк Питер Сушицки, явно черпавший вдохновение в иллюстрациях старинных сказок Эдмунда Дюлака и Гюстава Доре.
Kutiman Mix the City
Kutiman Mix the City – обалденный интерактивный проект, выросший из звуков города-без-перерыва. Основан он на понимании того, что у каждого города есть свой собственный звук. Израильский музыкант планетарного масштаба Офир Кутель, выступающий под псевдонимом Kutiman, король ютьюбовой толпы, предоставляет всем шанс создать собственный ремикс из звуков Тель-Авива – на вашей собственной клавиатуре. Смикшировать вибрации города-без-перерыва на интерактивной видеоплатформе можно простым нажатием пальца (главное, конечно, попасть в такт). Приступайте.
Видеоархив событий конкурса Рубинштейна
Все события XIV Международного конкурса пианистов имени Артура Рубинштейна - в нашем видеоархиве! Запись выступлений участников в реситалях, запись выступлений финалистов с камерными составами и с двумя оркестрами - здесь.
Альбом песен Ханоха Левина
Люди на редкость талантливые и среди коллег по шоу-бизнесу явно выделяющиеся - Шломи Шабан и Каролина - объединились в тандем. И записали альбом песен на стихи Ханоха Левина « На побегушках у жизни». Любопытно, что язвительные левиновские тексты вдруг зазвучали нежно и трогательно. Грустинка с прищуром, впрочем, сохранилась.
«Год, прожитый по‑библейски» Эя Джея Джейкобса
...где автор на один год изменил свою жизнь: прожил его согласно всем законам Книги книг.
«Подозрительные пассажиры твоих ночных поездов» Ёко Тавада
Жизнь – это долгое путешествие в вагоне на нижней полке.
Скрюченному человеку трудно держать равновесие. Но это тебя уже не беспокоит. Нельзя сказать, что тебе не нравится застывать в какой-нибудь позе. Но то, что происходит потом… Вот Кузнец выковал твою позу. Теперь ты должна сохранять равновесие в этом неустойчивом положении, а он всматривается в тебя, словно посетитель музея в греческую скульптуру. Потом он начинает исправлять положение твоих ног. Это похоже на внезапный пинок. Он пристает со своими замечаниями, а твое тело уже привыкло к своему прежнему положению. Есть такие части тела, которые вскипают от возмущения, если к ним грубо прикоснуться.
«Комедию д'искусства» Кристофера Мура
На сей раз муза-матерщинница Кристофера Мура подсела на импрессионистскую тему. В июле 1890 года Винсент Ван Гог отправился в кукурузное поле и выстрелил себе в сердце. Вот тебе и joie de vivre. А все потому, что незадолго до этого стал до жути бояться одного из оттенков синего. Дабы установить причины сказанного, пекарь-художник Люсьен Леззард и бонвиван Тулуз-Лотрек совершают одиссею по богемному миру Парижа на излете XIX столетия.
В романе «Sacré Bleu. Комедия д'искусства» привычное шутовство автора вкупе с псевдодокументальностью изящно растворяется в Священной Сини, подгоняемое собственным муровским напутствием: «Я знаю, что вы сейчас думаете: «Ну, спасибо тебе огромное, Крис, теперь ты всем испортил еще и живопись».
«Пфитц» Эндрю Крами
Шотландец Эндрю Крами начертал на бумаге план столицы воображариума, величайшего града просвещения, лихо доказав, что написанное существует даже при отсутствии реального автора. Ибо «язык есть изощреннейшая из иллюзий, разговор - самая обманчивая форма поведения… а сами мы - измышления, мимолетная мысль в некоем мозгу, жест, вряд ли достойный толкования». Получилась сюрреалистическая притча-лабиринт о несуществующих городах - точнее, существующих лишь на бумаге; об их несуществующих жителях с несуществующими мыслями; о несуществующем безумном писателе с псевдобиографией и его существующих романах; о несуществующих графах, слугах и видимости общения; о великом князе, всё это придумавшем (его, естественно, тоже не существует). Рекомендуется любителям медитативного погружения в небыть.
«Тинтина и тайну литературы» Тома Маккарти
Что такое литературный вымысел и как функционирует сегодня искусство, окруженное прочной медийной сетью? Сей непростой предмет исследует эссе британского писателя-интеллектуала о неунывающем репортере с хохолком. Появился он, если помните, аж в 1929-м - стараниями бельгийского художника Эрже. Неповторимый флёр достоверности вокруг вымысла сделал цикл комиксов «Приключения Тинтина» культовым, а его герой получил прописку в новейшей истории. Так, значит, это литература? Вроде бы да, но ничего нельзя знать доподлинно.
«Неполную, но окончательную историю...» Стивена Фрая
«Неполная, но окончательная история классической музыки» записного британского комика - чтиво, побуждающее мгновенно испустить ноту: совершенную или несовершенную, голосом или на клавишах/струнах - не суть. А затем удариться в запой - книжный запой, вестимо, и испить эту чашу до дна. Перейти вместе с автором от нотного стана к женскому, познать, отчего «Мрачный Соломон сиротливо растит флоксы», а правая рука Рахманинова напоминает динозавра, и прочая. Всё это крайне занятно, так что... почему бы и нет?
Тайские роти
Истинно райское лакомство - тайские блинчики из слоеного теста с начинкой из банана. Обжаривается блинчик с обеих сторон до золотистости и помещается в теплые кокосовые сливки или в заварной крем (можно использовать крем из сгущенного молока). Подается с пылу, с жару, украшенный сверху ледяным кокосовым сорбе - да подается не абы где, а в сиамском ресторане «Тигровая лилия» (Tiger Lilly) в тель-авивской Сароне.
Шомлойскую галушку
Легендарная шомлойская галушка (somlói galuska) - винтажный ромовый десерт, придуманный, по легенде, простым официантом. Отведать ее можно практически в любом ресторане Будапешта - если повезет. Вопреки обманчиво простому названию, сей кондитерский изыск являет собой нечто крайне сложносочиненное: бисквит темный, бисквит светлый, сливки взбитые, цедра лимонная, цедра апельсиновая, крем заварной (патисьер с ванилью, ммм), шоколад, ягоды, орехи, ром... Что ни слой - то скрытый смысл. Прощай, талия.
Бисквитную пасту Lotus с карамелью
Классическое бельгийское лакомство из невероятного печенья - эталона всех печений в мире. Деликатес со вкусом карамели нужно есть медленно, миниатюрной ложечкой - ибо паста так и тает во рту. Остановиться попросту невозможно. Невзирая на калории.
Шоколад с васаби
Изысканный тандем - горький шоколад и зеленая японская приправа - кому-то может показаться сочетанием несочетаемого. Однако распробовавшие это лакомство считают иначе. Вердикт: правильный десерт для тех, кто любит погорячее. А также для тех, кто недавно перечитывал книгу Джоанн Харрис и пересматривал фильм Жерара Кравчика.
Торт «Саркози»
Как и Париж, десерт имени французского экс-президента явно стоит мессы. Оттого и подают его в ресторане Messa на богемной тель-авивской улице ха-Арбаа. Горько-шоколадное безумие (шоколад, заметим, нескольких сортов - и все отменные) заставляет поверить в то, что Саркози вернется. Не иначе.
|
|
«Герберт Самуэль»: история внутри истории
08.08.2016 |
Все роскошные отели одинаковы, но в каждом из них вы счастливы по-своему
Иерусалим зря притворяется городом не от мира сего: он вполне живой и теплый. И если по незнанию кто-то полагает, что в вечернем или субботнем Иерусалиме можно заскучать, то он бесконечно заблуждается. А тот, кто заблуждается, петляет и не находит выхода из узкого лабиринта улочек, не настоящий турист.
Настоящий – тот, кто всегда находит выход; кто, поняв, что по этому самому лабиринту автобусу не протиснуться (ну не рассчитан древний город в древней своей части на такую махину, не ослик, чай), взвалит на себя рюкзаки-чемоданы и отважно отправится к отелю пешком. Тем паче отель, заботливо укутанный в историю и географию и ждущий своего Уэса Андерсона, стоит на одноименной улице, не ошибетесь.
Улица носит имя Герберта Самуэля – кавалера, приятного во всех отношениях. «Государство обязано обеспечить всем своим гражданам и всем, на чью жизнь оно может влиять, максимальные возможности для лучшей жизни», писал он в 1902 году. И только за это к нему можно питать самые теплые чувства.
Герберт Самуэль, первый Верховный комиссар Палестины (1920-1925), сэр и виконт, рыцарь Большого креста ордена Британской империи, аристократ и ритор, сын ультраортодоксальной еврейки и финансиста, приходившегося родственником баронам Ротшильдам, в 18 лет стал членом Либеральной партии, а позже – первым в истории членом правительства Великобритании еврейского происхождения, еще в 1914 году поставившим вопрос о создании еврейского государства в Палестине – «национального дома для еврейского народа». Вот так, взахлеб, одним предложением (остальное можно почитать на разных языках в сети, если вы прониклись; мы – прониклись).
Ну так вот, буквально на днях в Иерусалиме, на улице имени себя, открылся отель «Герберт Самуэль», и мы просто не могли обойти его своим вниманием. Тем более расположился он в самом центре, на том самом месте, где когда-то располагалась гостиничка «Кикар Цион». Чтобы оценить, стоит подняться на самый верхний, 11-й этаж – оттуда со всех сторон открывается потрясающий вид на город. Панорама – закачаешься. А под окнами бегает новомодный скоростной трамвай, эстетически спорный и столь же безупречный, которым владельцы отчего-то необычайно гордятся.
Интерьер отеля оформил один из лучших израильских дизайнеров Даниэль Хасон. По его словам, он придерживался эклектичного стиля – сочетания классики и современности, ибо именно таков характер Иерусалима – эклектичного города со множеством влияний, красок, голосов, характеров. Иерусалимский стиль ощущается в дизайне, в камне, в теплых оттенках мебели. И, разумеется, в ностальгических черно-белых фотографиях времен Британского мандата, коими увешаны стены холла, коридоров, номеров и даже ванных комнат. На многих снимках красуется лично сэр Герберт Самуэль.
А теперь, не покидая 11-го этажа, запрокинем голову и полюбуемся потолком – золотым плетением, выполненным индийскими мастерами и мастерицами. Если приглядеться, можно заметить в затейливом узоре маленькие магендавиды. Желаете отправиться на нижний этаж? Извольте, ибо вы попадете прямиком в SPA, обнаруживающий явное сходство со своими собратьями в Бангкоке и Гонконге: вас ожидают всякие-разные SPA-процедуры, при проведении которых используются исключительно тайские натурпродукты, тренажерный зал и бассейн по-азиатски с подогревом («мы хотели устроить здесь микву», смеется директор отеля Роже Атиас). Потолок напоминает о средневековом Иерусалиме – есть в нем нечто от пещерных сводов, да не винтажных, а самых настоящих, еще не задушенных смирительной рубашкой моды и здравого смысла.
«Герберт Самуэль» – первая гостиница в сети эксклюзивных израильских отелей братьев Накаш. Тех самых братьев – Джо, Рафи и Ави – что стали известны планете как основатели джинсового бренда Jordache. Ныне братьям Накаш, владельцам миллиардной бизнес-империи, принадлежат (помимо двух третей Израиля и половины мира) 15 отелей на Земле Обетованной, не считая множества гостиниц в Европе, Азии и США – включая знаменитую виллу Версаче в Майами, которую они приобрели за 41.5 миллионов долларов. Самое замечательное, что братья, рожденные в 1940-х в маленьком Тель-Авиве и в 1962-м перебравшиеся в США, говорят, что их по сей день мотивирует сионизм.
Ну а Роже Атиаса, обаятельного управляющего отелем «Герберт Самуэль», мотивирует, по его словам, исключительно любовь к постояльцам. «Любовь к гостю – у меня в ДНК», – говорит он и добавляет: – «Мне не нужен офис. Деловые встречи я провожу в лобби, а живу на всей территории отеля. Мой офис – там, где мои постояльцы. К примеру, я всегда готов отнести чемодан гостя в номер. У нас нет разделения на должности – каждый делает всё. И нашим гостям доступно тоже всё, к примеру, бесплатные звонки за границу (не говоря уже о местных разговорах), бесплатный интернет без каких-либо кодов – это ведь насущные нужды, не так ли?».
И он, безусловно, прав – если вспомнить международный кодекс отельеров, где, среди прочего, говорится: «идеальный отельер должен быть истинным маэстро гостеприимства; он должен быть дипломатом, демократом, акробатом; он должен оказывать радушный прием премьер-министрам, магнатам, игрокам, букмекерам, пиратам, девушкам-куколкам и чопорным дамам».
«Мы долго искали место в Иерусалиме, соответствующее нашему видению идеального отеля – отеля для души, – замечает, в свою очередь, Ран Бальбус, заместитель гендиректора компании «Джордаш Исраэль». – Отсюда всё в нескольких минутах ходьбы: Старый город, торговый центр Мамила, музеи, главная пешеходная зона… С помощью SMS-сообщений мы информируем наших гостей о столичных культурных событиях, обо всех городских фестивалях и просто о том, куда стоит пойти развлечься. Ну а поскольку никому из нас ничто человеческое не чуждо, в шкафу каждый из наших постояльцев обнаружит подарок – большую сумку для покупок».
Выйдя из отеля, вы сразу попадаете на площадь Сиона – самое тусовочное место в столице, о прелестях которого можно почитать в книге Давида Гроссмана «С кем бы побегать» (русский перевод выполнен, между прочим, Гали-Даной и Некодом Зингерами). И площадь, и отель окружает куча баров – местные жители уверяют, что их не менее 60 на квадратный километр.
Вот вам и «тихий» Иерусалим.
Фото: איתי סיקולסקי |
|
|
Элишева Несис.
«Стервозное танго»
|