«Свободу лягушкам!»

В работах иерусалимского художника Галины Блейх, как в трехмерном зеркале, отражается наше странное время, новое состояние нашего мира, досадная нелепость человеческого устройства. Для того, чтобы осмыслить ее эстетику, чтобы осознать, осужден ли наш мир или (все-таки!) может быть спасен, недостаточно пяти чувств – и даже шестого. Ясно лишь, что Карфаген должен быть разрушен – хотя бы для того, чтобы увести человека разумного из топкого болота. А для этого нужны новые модели существования искусства. К примеру, земля на холсте – хотя для Галины это уже вчерашний день. Сегодня она занимается переносом сознания в виртуальные объекты. Впрочем, любой фрагмент этой затейливой мозаики заслуживает отдельного разговора.

- Галя, в то время как иные бродят по свету в поисках утраченной духовности, вы с питерской художницей Еленой Серебряковой создали совместный проект «В поисках утраченного тела». О поисках корней? О поисках себя? О том, что наше отражение в зеркале не просто потускнело, но и вовсе исчезло?

- Наше невесомое сознание пустилось странствовать по другим мирам, а наше усталое тело из плоти и крови осталось дома. В новых пространствах мы постепенно обрели и новое тело – легкое и гладкое, с милыми эмоциями, нарисованными на его поверхности. Но вот настал момент, когда мы спросили себя – а где же мы сами? Откуда мы? Оглянулись – и ничего не увидели.

Миссия нашего арт-проекта заключается в том, чтобы моделировать и готовить сознание к прорыву виртуальной реальности в наш мир. И прорыв этот осуществляется посредством постэкранных технологий.

- На днях ты собираешься принять участие в иерусалимском АРТЛимуде-2013 – с лекцией под интригующим названием «Свободу лягушкам! Современное искусство и массовое сознание». Какую роль играют в массовом сознании лягушки?

- Конечно, лягушка – это метафора. Хладнокровная лягушка живет в болоте, квакает хором и раздувается, вылезая на сушу. Она боится остаться без своего болота, так как это рождает в ней тревогу и страх. Наша лягушка – индивидуум, зажатый в тиски между потреблением и политикой. Он то раздувается от чувства собственной значимости, то легко поддается зомбированию коллективно исповедуемыми идеями. Эти идеи стирают личностное начало в человеке, погружают его в болото духовной несвободы и превращают в лягушку.

Мы видим, что сегодня массовая поп-культура пришла на смену традиционной. Эта новая реальность выдвинула на сцену персонажа нового типа – «поп-лягушку». В своем арт-проекте мы предъявляем образ социальной, политической, духовной и культурной «лягушки» сегодняшнего времени, упакованной в обертку масс-медиальной культуры и наделенной такими чертами, как псевдо-харизматичность, псевдо-духовность, пост-культурный эксгибиционизм, манипулятивность и социальный инфантилизм.

- Кстати, как случилось, что два художника, живущие в разных частях света (ты – в Иерусалиме, Елена – в Санкт-Петербурге), объединились для того чтобы создать абсолютно новый проект – по интернету, в режиме он-лайн?

- Этот вопрос мы задаем себе сами и до сих пор не можем в нем разобраться. Иногда общаемся с Леной по скайпу целую ночь, и под утро обнаруживаем, что новое произведение уже готово. Родилось в сети…

- А насколько вообще важен для тебя соавтор?

- Я считаю, что соавторство – очень эффективная практика. В хорошем диалоге возникает некое плотное поле, в котором рождаются идеи и образы. Недаром говорят, одна голова – хорошо, а две – лучше. Но найти в искусстве партнера даже сложнее, чем удачно выйти замуж. И в том, и в другом случае мне повезло. У Лены, например, одни сильные стороны, у меня – другие. Вместе мы образуем почти идеального художника :)

- Одна из частей вашего проекта под названием «Осторожно! Радиация» была представлена на Art Chicago 2011 и на Art Asia Miami 2012 галереей из Хиросимы «G-77», а также на вашей персональной выставке в галерее Artco France в Париже…

- Да, эта серия – часть нашего проекта «Поп-Азия» – уже находится в крупных американских коллекциях. Мы откликнулись на экспансию азиатского искусства, которую последние лет пять я наблюдаю как основную мировую культурную тенденцию. Сегодня Запад активно интегрирует азиатскую культуру в свое сознание. Искусство расширило свою географическую карту, предъявляя нам все большее количество азиатских художников, которые тоже пытаются осмыслить западный мир. «А почему бы, в свою очередь, не посмотреть на Азию глазами художника с западным сознанием?» – спросили мы себя и… подставили Азии зеркало нашего восприятия. Основную часть этого проекта мы сделали в 2011 году, когда в Японии произошла экологическая катастрофа. Наш галерист, владелец японской галереи «G-77», находился тогда в Хиросиме, и мы за него беспокоились. Были с ним на связи, а потому узнавали обо всех событиях из первых уст. Оттого и работу мы назвали «Осторожно! Радиация». В созданном образе опасность, исходящая от радиоактивного излучения, трансформирована в возможность видеть и прозревать будущее, то есть в новый визуальный ресурс.

- Над этим проектом вы с Еленой Серебряковой опять же работали по интернету. Считаешь ли ты параллельную реальность одной из сфер современного искусства? И не стал ли человек, в свою очередь, жертвой виртуального мира?

- Бог сотворил наш мир и Человека в нем, а Человек, в свою очередь, сотворил мир искусственный и назвал его «виртуальной реальностью». Виртуальная реальность – это как бы нижний уровень того мира, который эзотерики, а сегодня вслед за ними и физики называют непроявленным. Говорят, раньше, в Средние века, например, другие миры находились близко к нашему, и в нашу реальность вполне могли «просачиваться» эльфы, волшебники и гномы. А сейчас очень сблизились реальный и виртуальный миры, и, мне кажется, они начинают взаимопроникать. Я, во всяком случае, вижу, как это происходит. К примеру, современное искусство прочно поселилось в виртуальной реальности. Возьмем хотя бы фотографию, видео, анимацию, трехмерные эффекты, чат-арт, блог-арт, Instagram... Все это расширяет территорию искусства. И на этой новой территории можно посадить сад, а можно и утонуть в болоте. Как всегда, выбор за нами.

- Образ, созданный вами для проекта «Осторожно! Радиация» посредством цифровой компьютерной графики, на удивление человечен…

- Дюшан писал: «Не имеет значения, кто создал произведение: некий господин N или кто-то другой…концепция и отбор – вот критерии…». Дюшан вставил в контекст искусства писсуар, а  мы – готовую трехмерную компьютерную куклу из программы Poser. И это является для нас своеобразным виртуальным рэди-мейдом. При этом, в отличие от писсуара, наша кукла наполнена другим содержанием, смыслами, ресурсами, возможностями. Трехмерное моделирование позволяет создавать образы, обладающие типологическими характеристиками, но лишенные субъективных состояний. Однако при этом созданный нами образ лишен отстраненности унифицированной виртуальной куклы, он теплый и обаятельный. Отсутствие в нем индивидуальных черт неожиданным образом не противоречит проявлению человеческого одушевленного начала.

 - Недавно в рамках вашего проекта возникло еще одно прелюбопытнейшее произведение – реплика на картину Вермеера «Девушка с жемчужной сережкой». Какую мысль вы вкладывали в этот парафраз – или, как любят говорить современные художники, перефраз?

- Действительно, идею этой работы нам подарил Вермеер. Весной мы с Леной, после участия в LA ART SHOW 2013 в Лос-Анжелесе, оказались в Сан-Франциско. Тогда центральным событием в городе была выставка картины Вермеера «Девушка с жемчужной сережкой». Мы ее долго обсуждали, а потом взяли – и сделали свой вариант. Несмотря на то, что сегодня мир жесток и агрессивен, в нем, как и тогда, есть вечное и неизменное: бессмертная душа, воплощенная в жемчужине, и глаза девушки, зачерпнувшие небо и донесшие его до нас…

- Ваши работы окрашены в агрессивно-яркие цвета, они словно призваны ослепить зрителя. Является ли такой выбор критикой глянцевого общества – или это некое предостережение?

- Нам важно выразить новое состояние мира. Цвет – это мощный энергетический ресурс. Сегодня среда обитания человека окрашена в другие цвета, звучит и светится на новой длине волны. Возьмем того же Вермеера – он писал при свечах, и работы его были предназначены для рассматривания в этом же неверном колеблющемся свете. Единственное яркое переживание в той жизни – витраж в соборе – был окном в потусторонний мир. А сейчас ты идешь в интернет, супермаркет, на эстрадный концерт, где все сияет разноцветными огнями, одеваешься в психоделические цвета – примеров не счесть. Реклама вокруг нас агрессивна не в последнюю очередь за счет цвета. Недавно посмотрела на маленького ребенка – трехколесный велосипед, ярко-красный с огоньками, кроссовки всех цветов радуги с мигалками, футболка кислотно-зеленая, шлем голубой с желтым. Его цветовые настройки на мир с детства сформированы другим образом, чем наши. Мир звучит в полную силу цвета, все каналы открыты.

В блестящей поверхности наших работ действительно отражается ирония по отношению к «глянцу». Это как нельзя лучше выражает идею подмены сущностных вещей суррогатами и имитациями – даже названия наших работ часто говорят об этом: «Имитация медитации», «Поп-Азия», «Желание желания» и т.д. Блестящая поверхность работы как бы не пускает тебя проникнуть в глубь изображения, включает твое отражение в себя, путая карты и сбивая с толку.

- В последнее время ты занимаешься и трехмерными изображениями – с помощью особого 3D принтера. Считаешь ли ты, что двухмерность холста уже не соответствует современному мышлению?

- Да, мир движется к увеличению мерности – от 2D к 3D, и дальше - к N-мерному пространству. Ведь граница между виртуальным и реальным – условная, придуманная. Во многом она связана с ограничением, накладываемым экраном. Ведь его поверхность – граница, через которую не пройти физически. Впереди – постэкранные технологии, когда виртуальная реальность вывалится из компьютера и станет частью осязаемого мира. Одна из функций искусства – готовить сознание к переходу на качественно новые уровни. Кстати, хочу отметить, что моя партнерша по этому проекту Елена Серебрякова – замечательный живописец, маслом по холсту!

Вспоминаю, как в начале 90-х обладание собственным компьютером, сканером и принтером казались мне просто неосуществимой мечтой. Я тогда работала дизайнером в иерусалимском рекламном агентстве, и хозяин всей этой дорогущей техники казался мне небожителем. Сегодня у меня, конечно же, полное оборудование, не говоря уже о лэптопе и смартфоне. Та же судьба ожидает и трехмерные принтеры. Их появление уже назвали мануфактурной революцией. Окружающая, предметная среда нашей жизни скоро перестанет быть унифицированной, сошедшей с конвейерного потока и станет индивидуальной, творческой. Люди сами будут придумывать и распечатывать в объеме предметы быта и собственного творчества. Говорят, даже еду… Вот я и начала этим заниматься – одна из первых. Приобрела небольшой 3D  принтер, с помощью которого делаю работы моего нового арт-проекта. А с Леной у нас большие планы на эту тему: скульптуру, изготовленную в технологии 3D печати, мы в этом году уже показывали в Лос-Анджелесе.

- Возможно ли с помощью осязаемых трехмерных изображений приравнять себя к искусству, т.е. заняться авторством собственной жизни?

- Недавно я прочитала про очень интересный опыт – человеку накрывают одеялом тело, а находящемуся рядом с ним манекену начинают поглаживать руку. Через некоторое время у человека эта же рука начинает подергиваться, чувствовать прикосновения. На этой идее основано обучение инвалидов ощущать протезы рук и ног как осязаемые части своего тела. То есть речь идет о переносе сознания в объект. Мы в своем арт-проекте, собственно говоря, этим и занимаемся. Трехмерная модель – всего лишь пустой сосуд, в который можно налить любое содержание. Например, перенести свое сознание в пластиковую искусственную куклу и таким образом выйти из собственных ограничений и обусловленностей. Это то, на что нас способно спровоцировать искусство, имеющее дело с образами.

- Ваши с Еленой работы отличаются от других и тем, что их нужно распечатывать. А это достаточно трудоемкий процесс... К тому же в данном случае возможна повторяемость художественного события, то есть в некотором смысле тиражирование. Как это соотносится с твоими взглядами? Мне вспоминаются твои перформансы 1990-х, то есть проживание события однократно, с невозможностью его повторить. Тогда ты распоряжалась собственным телом, теперь – утраченным. Настолько всё изменилось?

- Когда я занималась перформансом, я чувствовала, что он, как цветок, распускается здесь и сейчас и умирает с окончанием события. Сейчас же я сажаю целое поле цветов, которые не вянут. Расставшись с телом, я почувствовала большое облегчение и свободу. Наверное, по работам это заметно. Что же касается тиражирования… Тиражную графику – офорт, линогравюру – я полюбила еще в детстве, занимаясь ею в художественной школе. Потом, после Мухинского училища, был целый период, когда я активно выставляла мои линогравюрные и офортные серии. Так что страсть к тиражированию – это моя первая любовь, к которой я вернулась спустя много времени. Если помнишь, Вальтер Биньямин писал: «Репродукционная техника выводит репродуцируемый предмет из сферы традиции. Тиражируя репродукцию, она заменяет его уникальное проявление массовым. А позволяя репродукции приближаться к воспринимающему ее человеку, где бы он ни находился, она актуализирует репродуцируемый предмет. Оба эти процесса вызывают глубокое потрясение традиционных ценностей – потрясение самой традиции, представляющее обратную сторону переживаемого человечеством в настоящее время кризиса и обновления». Выход из кризиса, обновление – то, что мне интересно в искусстве.

У наших произведений нет оригинала как такового. Файл, в форме которого произведение существуют, занимает компьютерную память, но не занимает места в пространстве. А уж напечатаем ли мы эту работу в той или иной технике, повесим ли на стену, поместим на страницу интернета или в журнал, изготовим в объеме как скульптуру для улицы или интерьера – дело техники. Завтра появятся новые технические возможности, и то же произведение примет новые формы. Кстати, этим же приемом повторяемости, захвата территории, пользуется актуальный сегодня стрит-арт – вы узнаете одни и те же трафареты и в Иерусалиме, и в Тель-Авиве, а на днях я увидела на улице Агриппас произведение космического захватчика. Повторяемость художественного события – в рамках массовой культуры, в которой мы все вынуждены жить, – это способ завоевать мир.

- Так или иначе, ваше искусство относится к жанру высокотехнологичного…

- Наша тема – новое сознание, такой вполне футуристический прогноз. И средства для этого необходимы самые что ни на есть наисовременные, то, что называется cutting-edge. Отсюда – наш интерес и к лазерной широкоформатной фотопечати по технологии Lambda и Diasec, к трехмерному моделированию, к 3D принтингу – придерживаемся старого принципа «соответствия формы и содержания»… Технологическое искусство весьма затратно, новые технологии стоят дорого. И этот процесс бесконечен – появляется новое, устаревает старое. Нам необходимы средства для воплощения своих идей.

В этом отношении любопытно наблюдение, которое я сделала на многочисленных международных выставках – традиционную бронзу в скульптурах стали подавать как пластик, резину – ее красят в яркие цвета, придавая ей блестящую «искусственную» поверхность. То есть бронза лишилась своего ореола серьезного материала и стала притворяться более легкой, современной. Сегодня бронза даже стала дешевле в изготовлении, чем современные полимеры.

Есть еще один аспект. Нам интересно показать, как понятие «сеть», соответствующее эпохе интернета, начинает соответствовать всем сферам нашей жизни. Современная архитектура пользуется трехмерной сеткой для создания макро-геометрии. Мы сталкиваемся с сетевой торговлей, с сетевым вещанием, сетевой рекламой и т.д. Наши работы также являются проекциями трехмерной геометрии, основа которой – mesh, то есть трехмерная сетка. Сеть – образ надличностного сознания, которое лежит за пределами индивидуального. В основе трехмерной модели – тоже сетка. Поэтому наши работы так органично смотрятся в современной архитектуре.

- И еще о грядущем АРТЛимуде. Чем привлек тебя этот фестиваль? Отчего ты решила поделиться своими наблюдениями по поводу «поп-лягушки» с новым поколением?

- Молодежь – это моя аудитория, они не так привязаны к стереотипам. Вроде того, что искусство – это всегда только масло на холсте.