10 причин, по которым мы любим Александра Скрябина

Завтра исполняется 100 лет со дня смерти величайшего композитора-мистика Александра Николаевича Скрябина. Его жизнь была сколь яркой, столь и короткой – он умер 43 лет от роду, в 1915-м, от пустякового нарыва на верхней губе, вызвавшего заражение крови. Фигурой он был крайне противоречивой: всю жизнь дрейфовал от одной философии к другой, не чураясь теософии и оккультизма, занимался строгими модернистскими изысканиями – и приправлял их бурной чувственностью, превращал фортепианные миниатюры в живые организмы, где обитали существа из параллельных миров, да и вообще предлагал человечеству иные способы бытия. Относиться ко всему этому можно по-разному – но имеются 10 причин (на самом деле их гораздо больше), благодаря которым мы будем любить Скрябина до конца дней своих. А что? Римский-Корсаков тоже называл его «этот Нарцисс», однако охотно дирижировал его партитурами.

1. Он считал себя мессией

Хрупкий, небольшого роста, с жантильными кавалерийскими усиками и дикими глазами эксцентрика, Скрябин вынашивал титанические замыслы. Он мечтал привести Пятую расу к преображению в огне и слиянию с космической мировой душой, полагая себя тем «избранным мессией рас», что появляются «в пограничных эрах». Он обладал даром ясновидения и предсказал многие научные открытия, в том числе в области информатики, мог изменить структуру звука («если сыграть мои гармонии, а потом сыграть простую хроматическую гамму, какими аршинными покажутся расстояния между звуками хроматической гаммы – в них целый земной шар провалится»). В общем, он был одним из тех композиторов, которые стремились посредством музыки привести к эстетическому или космическому апокалипсису – вроде Вагнера с его «Кольцом» или Штокхаузена с Licht-Zyklus (циклом из семи опер, объединенных общим названием «Свет»). Современники утверждали, что Скрябин, начитавшись Ницше, всю жизнь чувствовал себя сверхчеловеком, хотя из деликатности об этом не говорил. Разве? Почитайте его комментарий к «Предварительному действию», где Скрябин заявляет открытым текстом: «Я пришел спасти мир».

2. Он предложил альтернативный путь эволюции

Последние годы жизни Скрябин был одержим идеей «Мистерии», чье исполнение должно было состояться в специально построенном храме («из фимиамов, драгоценных камней и красок заката») в Гималаях. На зов мистических колоколов откликнутся, фантазировал Скрябин, все населяющие землю народы, так что участвовать в «Мистерии» будет все человечество. На семь дней – по аналогии с семи днями Творения – каждый станет частицей этого тотального синтетического действа, включающего музыку, танец, слова, огни, запахи, органы человеческого восприятия – и приобщится к вечной красоте. Семь дней спустя мир, каким мы его знаем, исчезнет: слившись в художественном экстазе, человечество вступит в новую эру (уф, без Армагеддона). За музыку ниже – отдельное спасибо Александру Немтину, сотворившему так и не опубликованную «Мистерию» по скрябинским наброскам.

3. Он обладал «цветным» слухом

…так же, как его соотечественник Римский-Корсаков. Однако последний относился к Скрябину весьма саркастически: «Уж не сходит ли он с ума на почве религиозно-эротического помешательства?» Самому Римскому-Корсакову эротическое помешательство явно не грозило – в отличие от Скрябина, он не был любвеобилен, что, как водится, отражалось в музыке: никаких тебе вздымающихся волн, как у Александра Николаича. Между тем, именно синестезия, то есть способность видеть ноты в цвете, привела Скрябина к мысли о «синтетическом искусстве», где музыкальным тональностям соответствуют определенные оттенки. Ну а затем появилась симфоническая поэма «Прометей» («Поэма огня»).

4. Он хотел, чтобы музыка была светоносной

И речь идет не только о «Поэме огня», но и о менее известных сочинениях Скрябина – «Гирляндах», «К пламени», «Темные огни» etc. Но главное, конечно, световая строка (она же световая клавиатура) в «Прометее», прародителе светомузыки: во время исполнения поэмы в Нью-Йорке в 1915 году зал погружался в сияние того или иного цвета. Светоэффекты переносили слушателей в иной мир – вкупе с мистическим хором, органом, солирующим фортепиано и оркестром, с самого начала обескураживающим зал прометеевым «мистическим аккордом». Примечательно, что мистически настроенные исследователи частенько уподобляют это шестизвучие шестигранному кристаллу и, соответственно, «соломоновой печати».

5. Он написал «Поэму экстаза»

«Дух играющий, дух желающий отдается блаженству любви». Взвинченная, экзальтированная музыка, пропитанная томлением, которую Стравинский назвал «тяжелым случаем музыкальной эмфиземы», виделась Скрябину как путь к космическому освобождению духа, опьяненного волшебной гаммой ощущений и достигшего катарсиса («И огласилась вселенная / Радостным криком / Я есмь!»). Полагая музыку самым высокоразвитым из искусств, а экстаз – самой высокоразвитой человеческой эмоцией, композитор разделил партитуру на три условные части: душа, упоенная оргией любви; реализация самых потаенных желаний; и, наконец, прославление собственного творчества. Впрочем, дирижер Сергей Кусевицкий несколько снизил пафос замысла: «Он думал, что все тут же захлебнутся от экстаза. А на самом деле все мы и он сам пошли в ресторан и хорошо и приятно поужинали».

6. Он был феноменальным пианистом

Скрябин стал первым русским композитором, постигшим душу фортепиано, его тонкую природу – и провел за этим инструментом всю жизнь, исполняя почти исключительно собственные сочинения. Его игра отличалась особым нервом и той самой непривычной, шокирующей современников «новизной». Одни называли его поведение на сцене «капризно-манерным», другие считали, что «техника его блестяща, но удару недостает силы», третьи отмечали искусность его левой руки. Правы, по-видимому, были те, кому его игра казалась «вдохновеннейшей импровизацией». В нем не было ничего от нынешних игрецов-виртуозов, а были сплошные «Состояния души» – как назвал Скрябин свою Третья сонату для фортепиано, с которой и начался его путь к восхождению духа и спасению мира.

7. Он все-таки осуществил свою «Мистерию»

Проект под названием «Мистерия» приказал долго жить, однако Скрябин реализовал свою мечту – в 10-ти фортепианных сонатах. Большая часть этой музыки – действительно видение другого мира. Вслушайтесь в его изобретательность по части формы и в неслыханные дотоле хроматические гармонии, в его поздние опусы, настолько сложные по части эмоциональной экспрессии, что сам Скрябин находил их пугающими: к примеру, он отказывался играть на публике свою Шестую сонату, утверждая, что она «кошмарная, мутная, нечистая и лукавая». Или, скажем, Девятая соната – не случайно ведь автор назвал ее «Черная месса».

8. Он живет в современном арт-пространстве

Перво-наперво скрябинскую идею о «синтезе искусств» развил Чюрленис, а дальше понеслось. Родился кинетизм, художники-концептуалисты освоили пространство и время, затеяли хэппенинги и перформансы; театр склонился к мультимедийности и светоэффектам; музыканты устраивают флэшмобы в пространствах, не уступающих гималайскому храму, да и с интерактивностью в современном искусстве все в порядке – даже более чем. Не говоря уже о виртуальной реальности.

9. Его именем назван АНС

Машина, позволяющая композитору «рисовать» свои произведения, минуя ноты и оркестр, иначе – фотоэлектронный синтезатор звуков, он же АНС – не что иное, как аббревиатура «Александр Николаевич Скрябин». С помощью этой машины, изобретенной в конце 1950-х поклонником Скрябина Евгением Мурзиным, экспериментировали молодые тогда композиторы-новаторы Шнитке, Губайдулина и Денисов, создавал саундтрек к «Солярису» Эдуард Артемьев. Сегодня, кстати, существует модель АНС для компьютеров, так что «рисовать звук» можно и в домашних условиях.

10. Он стал прапрадедушкой Элиши Абаса

Замечательный израильский пианист Элиша Абас, праправнук Скрябина по материнской линии (точнее, по линии дочери Ариадны), тоже полагает, что дух превалирует над материей. И эксцентричен он не меньше, чем его прапрадед. Подробнее об игре генов читайте здесь.