Поп-утопия: как просто быть идеальным

                             Здоровая ироничность – лучший способ остаться
                             в своем уме в мире, который чаще всего безумен.
                                  Рик Янси. «Монстролог: кровавый остров»

500 лет назад лондонский гражданин и виконт Томас Мор написал «Золотую книжечку, столь же полезную, сколь и забавную о наилучшем устройстве государства и о новом острове Утопия». То бишь книгу о всеобщем счастье и о совершенном государстве – забыв упомянуть, что в переводе с древнегреческого «утопия» означает «не-место». В пику месту-которого-нет он придумал некий остров, название которого якобы возникло от имени его основателя Утопа. Так хитрюга Мор обвел всех вокруг пальца, сочинив манифест социальной мечты и вечную иллюзию, к коей по сей день стремится неразумное человечество – не случайно 2016 год объявлен годом утопии.

На этой волне две выдающиеся художницы нашего времени – израильтянка Галина Блейх и петербурженка Елена Серебрякова – создали проект «Поп-утопия» (POP-UTOPIA): воображаемый репортаж из будущего, перенаселенного неизменно счастливыми и бесконечно социализированными обнуленными «постчеловеками». Авторы проекта нарекли их Reincarnation Zero – продуктами автоэволюционного процесса развития человеческой расы.

Выставка Галины Блейх и Елены Серебряковой «Поп-утопия» проходит ныне в новой санкт-петербургской галерее Inner Voice, открытой известным куратором и галеристом Марией Симкиной. Экспозиция довольно ироничная, ибо, как отмечает Галя Блейх, «ирония – часть нашего языка». Объединив свои усилия четыре года назад для создания совместного медиального арт-проекта, международный дуэт художников предлагает задуматься над тем, каким может оказаться этот «дивный новый мир» (привет другому британцу, Олдосу Хаксли), а заодно формулирует определение идеи антиутопии в эпоху массового сознания. Таковым и выступает «Поп-утопия»: лишившись рефлексивного сознания, исторической памяти, духовной традиции, веры и чувств, «постчеловек» уже не способен по достоинству оценить великую и окончательную победу постгуманизма над человеческим.

- Мы сознательно не относим себя ни к какой локальной культуре, – говорит Галина Блейх. – Это позволяет нам свободно сочетать элементы этих культур и примерять на себя «азиатскость», «русскость», «европейскость», «американскость» на уровне личного переживания. Такой подход приводит нас не только к критическому осмыслению актуальных процессов, но и к их предвидению. Наш арт-проект – это иронический вызов любой манипулятивной идеологии, направленной на сознательное оболванивание личности.

- Мне кажется, ваши обнуленные сущности, «постчеловеки» уже живут среди нас – те, кого достаточно оболванили…

- Вполне вероятно, ведь оболочки, как мы называем героев своего проекта, являются пустыми сосудами, но они идеальны по форме, а значит, утопичны. Утопия – 500-летняя мечта населения нашей планеты, которое всегда стремилось и стремится к идеальному мироустройству, а главное, к идеальному устройству самого себя. И эти оболочки являются в какой-то мере воплощением мечты об идеальном. Однажды наши работы увидел известный специалист в области лазерной техники в косметической хирургии и буквально всплеснул руками: «Боже мой, это именно то, к чему мы все стремимся! Идеальная щека, похожая на лакированный бок автомобиля!».

- Вот-вот, эта самая косметическая хирургия и создает клонов, дробя человеческие лица и приводя их к общему знаменателю.

- И постепенно мы превращаемся в некий идеал. Трансгуманисты обещают нам в дальнейшем даже бессмертие. Не знаю, в какой форме, не исключено, что когда-нибудь мы будем существовать в виде файлов в нейронных сетях, избавившись от тела. Правда, пока мы еще говорим о теле, только о теле идеальном. И это тело является пустым сосудом, в который можно наливать любое содержимое. Таким образом, им легко манипулировать – ведь обладая сознанием, но не обладая чувствами, индивидуальностью, то есть индивидуальными фильтрами, тело становится сосудом для, скажем, тоталитарных идеологий. Более того, Reincarnation Zero – особи абсолютно самодостаточные, они уже не нуждаются в предметной среде обитания, материальной культуре и опыте предыдущих воплощений. Им неведомо, что всё познается в сравнении. Иными словами, Reincarnation Zero – это бесконечно возрастающая популяция Homo Inanimatis («Человека неодушевленного»), умножаемая простым клонированием ее особей. Они образуют дополненную реальность, в которой мы уже сегодня перестаем отличать человека от «Реинкарнации Зеро».

- Насколько я могу судить, дополненная реальность, в отличие от виртуальной, существует?

- Дополненная реальность – это то, что ожидает нас в ближайшем будущем. Это шаг навстречу постэкранным технологиям. Скоро они окружат нас и сольются с нашей реальностью. И мы окажемся в одной, дополненной реальности. Я, кстати, в дополненной реальности уже побывала – на EXPO 2015 в Милане, в иранском павильоне. За какие-то неимоверные деньги Иран устроил шоу, от которого ты просто сходишь с ума – вдруг оказываешься в огромном пространстве, в интерьерах, которые постоянно меняются и воздействуют на все органы чувств. Что касается нашей скромной дополненной реальности, то в сотрудничестве с московской компанией DEVAR мы смогли создать экспериментальную арт-работу с подобным эффектом. Ее можно скачать бесплатно на свой смартфон в виде приложения DEVAR Live на App Store или Google Play с помощью квадрокода, размещенного рядом с работой. То есть зритель выбирает иконку «выставка современного искусства», наводит камеру на картинку – и ощущает себя в дополненной реальности, среди подвижных изображений, которые легко взаимодействуют с людьми. Изображение оживает на ваших глазах, вступает в контакт с вами, начнет вести себя. Парашютисты разлетаются, хищный раптор спрыгивает на пол, становится все более агрессивным и с рычанием нападает на зрителей, пытаясь их укусить и активно реагируя на приближение человека.

«Hava» (так называется работа) – своеобразный диалог со знаменитой «Дамой с горностаем», присутствующей здесь же в виде wall-стикера. Горностай – это образ альтер эго изображенной на картине женщины, белый пушистый символ невинности. Современная женщина – наследница феминистского раскрепощения – обладательница другого альтер эго, агрессивного и хладнокровного, образом которого явился раптор.

- То есть вы предлагаете новое тело как сосуд для утопического сознания, новую визуальность, пластиковое счастье…

- Да, и это тело, будучи пустой оболочкой, вызывает эффект мечущейся эмпатии. В целом же Reincarnation Zero – это наш поп-утопический прогноз, основанный на идеях постгуманизма и его разновидностей, в свете все расширяющегося дискурса на эту тему. Постгуманисты обещают в ближайшем будущем с помощью передовых технологий избавить нас от страданий, физической боли и страхов, подарить бессмертие  и идеальное, вечно молодое тело с расширенными физическими и интеллектуальными возможностями. В ожидании светлого будущего мы решили заглянуть в этот счастливый новый мир и познакомиться с его обитателеми. Там мы уже готовы были увидеть знакомых нам киборгов и героев фэнтези, но неожиданно попали совсем в другую реальность. В «Счастливом Новом Мире» пустые оболочки его обитателей лишены эго и собственной воли и управляются внешним сознанием. Странным образом наша реальность начинает к нему приближаться.

- И чем это нам грозит? Окончательным зомбированием?

- Идею «Счастливого Нового Мира» мы понимаем как актуальную утопию, построенную на коллективной галлюцинации. Коллективная галлюцинация становится возможной благодаря осуществлению идеи тотального контроля над индивидуальным человеческим сознанием, превращая его в сознание толпы. Проект Happy New World – это пародия на утопию, построенную на идее коллективного счастья, которая, в конечном итоге, приводит к коллективному оглуплению, к массовому идиотизму.

- Вы показываете красивый, блестящий, глянцевый мир – и оттого дискомфортный до невозможности…

- Цветовые настройки мира изменились, он стал очень ярким и разноцветным. Новое поколение вырастает в других цветовых настройках. Поэтому наши принты блестят – потому что блеск является одним из параметров сегодняшнего общества, гламурного и идеального. Для меня блеск интересен тем, что он не пускает внутрь, он отталкивает. Если в сущностную картину ты проходишь, то от блестящей поверхности ты отражаешься, ты присутствуешь в этом отраженном мире, но он не пропускает тебя дальше. И вот тут-то вспоминаешь о том, что «утопия» – еще и предостережение. В начале прошлого века Бердяев писал: «Утопии оказались гораздо более осуществимыми, чем казалось раньше. И теперь стоит другой мучительный вопрос: как избежать их окончательного осуществления?»

- Создать антиутопию?

- Вероятно – поэтому то, что мы сделали, принадлежит к жанру антиутопии. Хотя сегодня деление мира на биполярные сущности (как-то утопия – антиутопия) кажется несвоевременным. Биполярность уходит, позитивные и отрицательные стороны вступают в сложное взаимодействие. Оттого в основу нашего проекта положена идея трех и четырех. Триада – устойчивая форма, которая говорит об устойчивом миропорядке и восходит к таким архетипам, как Троица, Маркс-Энгельс-Ленин и так далее. Все они символизируют устойчивую форму существования. Как только появляется четвертый, гармонический порядок нарушается и приводит к хаосу, к толпе, к бесконечности. То есть каждый следующий «лишний», который дополняет эту шеренгу, выводит из состояния миропорядка.

Мы никогда прежде не жили в мире, в котором функционируют миллиарды изображений – и все они находятся в зоне нашей доступности. Это накладывает на художника определенные ограничения, и выдвигает требования, и дает массу возможностей. Мы попытались с этим как-то ужиться и пришли к идее рэди-мейд – идеальному трехмерному параллельному миру. Этот мир является точной копией реального мира, ибо сегодня в интернете можно купить трехмерные модели всего на свете, включая части тела. Мы начали с трехмерной куклы Мики – базовой оболочки, которую мы наделили всевозможными идентичностями. Это наша любимая героиня, она китаянка, и у нее идеальное тело. Так вот, из этой куклы мы сделали и куратора, и наставника, и представителя высших сил, и карнавальный образ, и образ толпы, и так далее. Мы наблюдали за тем, как одна и та же оболочка меняется в зависимости от того, какие коммуникативные коды ты ей сообщаешь. При этом все изменения – крайне минималистские. Мы сознательно не пошли на то, чтобы выжимать из трехмерности фотореализм, как это сегодня делается в фэнтези – мы пошли по пути другого языка, более условного. Ведь именно коммуникативные коды, те знаки и символы, с помощью которых мы с вами общаемся, принимают упрощенную форму.

Наши эмоции сначала свелись к одному лайку в интернете, а теперь их стало пять, и наши чувства расширились до пяти значков. А все остальные остались за бортом. У человека есть теперь только пять эмоций, а для других места не остается – ибо канал, в данном случае соцсеть, твоими эмоциями манипулирует. Поэтому нам интересны знаковые ходы, которые меняют идентичность. Ты нацепляешь бородку – и становишься духовным учителем, а заодно превращаешься из женщины в мужчину. Помещаешь соску на место третьего глаза – и вот ты уже поп-лидер.

- Ваш футурологический прогноз по поводу того, как изменится человеческое сознание в ближайшем будущем, весьма неутешителен. Ибо вы рискнули предположить, что идеальная техногенная оболочка, созданная с помощью трехмерной компьютерной графики, способна обладать не только искусственным интеллектом, но и высокоорганизованным сознанием.

- Давайте утешимся тем, что у нас это поп-утопия, утопия не всерьез. Хотя и всерьез тоже. Ведь, помимо смыслового аспекта, в нашем арт-проекте заложен мощный ресурс экспансии – захват территорий с помощью расширяющейся реальности, заселяемой героями нашей поп-утопии. Но мы все-таки говорим об идеальном мире, а в идеальном мире идеальны чувства и идеальны войны. Ты не участвуешь в этой войне, ты не знаешь, существует ли эта война – до тебя ее доносят средства массовой информации. Об этом серия наших работ «Пейнтбол», о подменах и суррогатах, ведь пейнтбол – война понарошку. Где льется не кровь, а краска. Впрочем, как писал Олдос Хаксли, «поскольку законы устанавливаю я, то я могу и нарушать их. Причем безнаказанно».